Вот и у Сергея тоже было два младших брата, темно-русых, а он — огненный, как морковка. Был он тихим и скромным. В семье верховодила мать, отец незаметно вел существование водилой. Как-то в конце школы весь класс Сергея поехал туристами в Рим. Ворованные камни древнего города сыграли с ним злую шутку, Сергей проникся и купил себе нательный крестик и стал его носить, все-таки в детстве его крестили.
Уж студентом стал, а все носит. И вот в один прекрасный летний день он встал перед зеркалом, увидел у себя крестик на груди и подумал: «Зачем это я его ношу? Какая глупость. Что я — бабка какая старая?» Взял ножницы и перерезал нитку от креста и положил его на трюмо.
И пошел на улицу прогуляться. Вышел во двор и вдруг ощутил что-то неладное. Словно бы голый на улице стоит, словно одежда его просвечивает как несуществующая. А почему голый-то? Потому что без креста. Ну, думает, глупости какой-то мистицизм фривольный, но, будучи все же русским человеком, который всегда прислушивается к внутренним сомнениям, вернулся в квартиру и снова надел крестик для экспериментального постижения случившегося с ним неладного. Вышел снова во двор и вовсе не ощущает себя голым. Почему, не понятно. Но с крестиком оно как-то привычнее и уютнее. И стал носить, не замечая.
А тут на культурологии попался ему препод Иван Иваныч, совершенно дикий: то орет, то поет, то смеется, то о чем-то говорит. И потащил этот препод их на экскурсию в храм, который стоял как раз через дорогу от строительного вуза, в котором учился Сергей. Храм облазили, иконы посмотрели, обо всем им рассказали, даже на колокольню взгромоздились, в колокола бухнули, так, что даже настоятель снизу выбежал и на неположенные звуки кулаком погрозил по-доброму.
Оказалось, что Иван Иваныч еще и в Духовном училище преподает. И решили пацаны из группы Сергея пойти к нему в гости, чтобы поближе познакомиться, да заодним и будущему экзамену салазки приделать. Пришли, уселись у него в кабинете, и самый наглый из группы, Димка, вальяжно так Ивану Иванычу говорит:
— Валяйте, рассказывайте нам еще про Церковь, интересно нам стало.
Переменился в лице препод, помолчал, да как заорет:
— А ну, во-он отсюда! Идите к отцу вашему сатане!!!
Парней как ветром сдуло, похватали одежку и врассыпную. Но Сергей и еще двое как-то так напугались такому повороту, что в воскресенье на всякий случай пошли в храм Божий. Там Сергею понравилось, он подошел к священнику, тот оказался образованный дядька смешного роста с удивительным высоким голосом, но очень умный и даже, кажется, прозорливый, в любом случае — задушевный. Надавал книжек.
И стал Сергей потихоньку воцерковляться. И чем больше он воцерковляется, тем больше ему Иван Иванович не нравится. Вроде про Христианство на каждой лекции говорит, но совсем он непохож на Зосиму из Достоевского, а хлещет из него голимая гордыня и самовозношение.
Как-то Великим постом подошел Сергей к Ивану Ивановичу и говорит:
— Я против вас помыслы имею.
— Ну имеешь и имей.
— Мне кажется, что вы — грешник.
— Конечно, да еще и какой грешник!
— Так как же вы о Христе говорите?
— А я, как верстовой столб, только путь в Царствие Божие показываю. Представляешь себе, ты идешь в город, а все указательные столбы уже туда ускакали. Как дойдешь?
— Бог доведет…
— Это ладно. Невеста-то у тебя есть?
— Была, да замуж за мента вышла.
— Ничего, найдем тебе хорошую.
И на следующей литургии Иван Иванович подвел к нему девушку:
— Это Сергей, а это — Нина. Это племянница моя, говорит: познакомь меня с хорошим парнем, но чтоб верующий был и рыжий. Рыжие ей нравятся…
Сергей и Нина и вправду подружились. А тут Серега на Рождество напился пьяный. Студенты-христиане собирались дома у Иван Иваныча, который жил один с сыном-школьником, пели песни, разговлялись. Серега перебрал с непривычки. И пристал к Иванычу:
— А может, мне на Нине-то жениться?
— Не знаю…
— А что мне посоветуете?
— Не буду я тебе ничего советовать, Нина мне — родной человек, я ее вынянчил с рождения, сам решай.
Пришел домой Сергей, упал на диван от избытка чувств и вина, младшие братья над ним посмеиваются. Но мать строго сказала:
— Он в отличие от нас весь пост держал, теперь ему можно и отдохнуть.
Долго ли, коротко ли, но закончил Сергей свою Строительную академию, женился на Нине и поступил в семинарию в соседнем городе — всего-то двести сорок километров в сторону. А Нина в медицинском учится. Тяжело молодым супругам, встречаются редко. Но архиерей посмотрел на это дело и, помолившись, рукоположил Сергея в дьяконы, перевел на заочное и отправил в родной город, чтоб семья вместе обреталась. Все вроде хорошо, да вот что-то затосковал отец Сергий о друзьях-семинаристах. Но Иван Иваныч его быстро вразумил:
— Так ведь тебя обратно на очное отправить — дело мига. И будешь еще три года без жены чалиться.
— Нет, уж лучше здесь, — смирился молодой диакон.
Еще через время Нина окончила медицинский, отца Сергия сделали священником и отправили боевой двойкой в далекую деревню: он Богу служит, она на клиросе поет да людей лечит. Хорошо.
Приехал как-то отец Сергий родной город навестить. А тут ему звонок, а вместо голоса — кто-то безутешно плачет, рыдмя рыдает, исповеди просит. Посмотрел на номер: а это Иван Иваныч звонит. Поехал навестить его.
Случилось с Иванычем горе, он запил и уходит уже душа его из немощного тела. Так близко подошел демон-истребитель, что душу, истосковавшуюся по радости, как стоматолог больной зуб, шатает. Начал Иваныч своему бывшему ученику исповедоваться, на коленях стоит да убивается уж больно шибко, плачет, отходную по себе просит. Встал и отец Сергий на колени, обнялись они и оба плачут. А рядом с ними Христос стоит и по головам их гладит, ибо любовь все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
