О причудах Божьего Промысла
Праздник Покрова на Руси издревле любили и Покровские храмы строили в изобилии. Поэтому когда в преддверии праздника встал вопрос, о какой же из архитектурных жемчужин написать, выбор представился широчайший. Но мы подумали и решили выбрать храм самый… незаметный.
Впрочем, вернее будет сказать, что выбрали не мы. Залюбовавшись как-то новопостроенным красавцем, что возник недавно на углу московского Ленинского проспекта с улицей Миклухо-Маклая, я предположила было, что это, наконец, получил собственные стены Покровский приход в РДКБ.
Стала искать и обнаружила любопытнейшую вещь – нового храма нет ни на одной карте, ни в одном справочнике. Пришлось ехать на место и разбираться. Оказалось: новый красавец на углу улиц вовсе не Покровский. Освящён он в честь святых Веры, Надежды, Любови и матери их Софии и относится к расположенному тут же гематологическому центру, так что входа для посторонних в него нет. Покровский же храм, как и прежде, находится внутри самой РДКБ, в бывшем конференц-зале.
Таким причудливым путём я оказалась, наверное, в самом необычном храме Москвы.
Храм
Особенности здешнего интерьера мельком упомянуты в книге Людмилы Улицкой «Человек попал в больницу». И всё же на тех, кто оказался здесь впервые, храмовый интерьер производит любопытное впечатление. Пожалуй, это похоже на поточную аудиторию в вузе: внизу алтарь с невысокой преградой иконостаса, а от него пол круто уходит вверх широкими ступенями.
Несколько лет назад здесь начали ремонт, так что теперь все полы до самого верха застелены ковровым покрытием. Удобно: можно стоять, сидеть, да хоть лежать носом в потолок, что, собственно, и делали половину времени молебна, что проходит здесь по средам, два джентльмена лет трёх от роду каждый. Баловались, конечно. Но как-то по-особенному, почти неслышно. Дети здесь вообще другие.
Мамочки
Перед началом молебна в центре храма беспокойно переминались с ноги на ногу несколько женщин разного возраста. Было видно, что им не очень ловко стоять здесь вот так, прямо в халатах и тапочках. А тут ещё волонтёр Маша, улыбаясь, раздала всем листочки со словами, а отец Иоанн вышел из алтаря, объясняя, какие молитвы он сейчас будет читать, и что из написанного надо петь. Нестройный хор пару раз затянул для пробы «Царю Небесный» и приободрился.
«Вы не смущайтесь, что нас мало, – обратился ко всем батюшка. – Помню, однажды на здешний молебен пришла всего одна женщина. И это был один из самых запомнившихся молебнов, которые мы здесь служили».
Впрочем, к самому началу народу заметно прибавляется. В дверь то и дело заглядывают всё новые женщины, потом в прогулочных колясках привозят двух маленьких девочек. Батюшка тут же просит продвинуть коляски поближе к амвону, а мне вспоминается дежурное: «Успокойте, пожалуйста, детей!», – звучащее порой в иных храмах. Впрочем, девочек тоже почти не слышно – здесь совсем другие дети.
«Люди здесь лежат со всей страны», – рассказывает отец Иоанн, когда мы сидим и тихонечко разговариваем после молебна. – Иногда приходят креститься; бывает, что крестятся родители с детьми. Спрашиваешь: «А что ж Вы дома-то не крестились?» «Ой, да мы, батюшка, в таком глухом селе живём, у нас там в округе и храма-то нигде нет».
Народ действительно собрался разный. Перед вечерней службой отец Иоанн, по традиции, беседует с прихожанами, а я смотрю на лица. Те две женщины, похоже, армянки, вот с задних рядов задали вопрос, и слышится южно-русское протяжное [г]. Однако общее настроение одно на всех – тревога за детей – это повторяется через вопрос. И ещё, пожалуй, какая-то напряжённая жажда внимания, совета, авторитетного спокойного слова.
«Вот там бумажки есть для вопросов, вы пишите, если вам неудобно прямо спрашивать», – уговаривает отец Иоанн. Но нет, стали смелее, спрашивают, пара человек даже попросила о личном разговоре.
Массовое предательство
«Тут почти повсеместная особенность, – продолжаем мы разговор, – практически все молодые женщины брошены. Мужья никого не ждут. Не в обиду мужикам говорю, но если мужчина понимает, что жены в ближайшие месяц-два не будет дома, он её ждать не будет.
Здесь на тысячу двести детей ездит, может быть, несколько отцов; ещё примерно столько же ждут дома, а остальных нет. Это какое-то безумие, предательство, это ещё страшнее, чем эти больные дети. И отцы приезжают только на отпевание, да и то не все.
Вот один приехал недавно, стоит, плачет. А у меня в голове мысль: «Да что же ты теперь только приехал-то? Где ж ты раньше был?»
До этого храма у меня был некоторый опыт больничного служения – я с 96-го года прихожанин храма в Первой Градской больнице, пять лет служил там дьяконом, до назначения сюда уже несколько лет там же был священником, но с тем опытом, который я получаю здесь, это не сравнится.
В Москве сейчас есть достаточно много больничных храмов, и ни в одном из них больше двух людей из самой больницы на службы не приходит. А здесь по субботам бывает до сотни причастников. И многие люди здесь же приходят на первую исповедь». [1]
Спустя ещё несколько минут в разговоре как-то мимоходом возникает: «Вот приезжал ночью крестить…» «Срочно, экстренно?» – уточняю я. «Да не то чтобы экстренно, просто так получилось: днём я не мог, а сегодня утром должна была быть операция».
«Ну да, по чину действительно выходит не экстренное, – думается мне. – И всё-таки, здесь другая система координат».
Недетские вопросы
По-домашнему поставив табуретку прямо возле царских врат, отец Иоанн беседует с прихожанами (все остальные уселись на ступенях амфитеатра). Пока взрослые задумались о своём, раздаётся детский голос: «А кто в Библии самый кроткий?»
«Я вообще как-то с опаской разрешаю детям вопросы задавать. Только если у взрослых вопросов нет.
Здешние дети – такие маленькие старички, они понимают в сто раз больше нас с Вами; иногда такое просят – «тушите свет», просто», – рассказывает отец Иоанн. «Помню, был вопрос: «А почему говорят, что Христос умер за наши грехи, если мы нагрешить ещё не успели?» И что тут скажешь? А главное – какими словами, чтобы ребёнок понял и принял?»
Заботы и нужды
Храм в РДКБ появился ещё в 1994 году. Хотя сама история больничного служения началась раньше — с группы волонтёров под руководством отца Александра Меня, возникшей ещё в 1989 году. С тех пор в больнице
постоянно помогают волонтеры из различных организаций, в том числе службы помощи «Милосердие» и многих других известных благотворительных фондов.
Однако к моменту основания храма отца Александра Меня уже не было в живых. Священником здесь стал отец Георгий Чистяков, прослуживший здесь до своей смерти в 2007. Отца Иоанна Захарова назначили сюда в 2011.
Основа местной общины – волонтёры службы «Милосердие», а вот основные прихожане – пациенты больницы – постоянно меняются. Отсюда понятно, что храм практически бездоходный. Даже книжная лавка – предмет непременных дискуссий о торговле в храме – здесь благотворительная. («Маша у нас вообще добрая, – шутит, чтобы как-то ободрить смущённых родительниц, отец Иоанн. Там в коридоре у нас молитвословы, книжки есть. Вы обращайтесь – она вам всё даст»).
Тем не менее, в 2011 в бывшем конференц-зале сделали ремонт. Сейчас собирают на иконы.
«Здесь как было? Звоню знакомому: Мне нужна такая-то сумма в месяц на зарплату координатору волонтёров, – рассказывает отец Иоанн. – А у пациентов – какие деньги? Бывает, ещё к нам обращаются: «Помогите».
Операции-то даже тем, у кого платные, финансируют целевым образом фонды. Здесь очень хорошо помогают в этом смысле. Но вот тут была на операции мама с ребёнком из Благовещенска. Положили их в больницу летом, выписывали зимой. Людям надо было элементарно в чём-то доехать до дома».
На фразе: «А сейчас Маша всем раздаст вам свечки», – я, наконец, понимаю, что ещё, кроме пола амфитеатром, здесь не так. В храме много икон, но нет ни одного подсвечника.
«Когда меня сюда назначили, здесь мало что было. Несмотря на то, что администрация больницы и врачи всячески содействовали, чтобы в больнице был свой храм, обстановка здесь была очень скудная. Некоторое время служил вообще без дарохранительницы.
Помню, владыке докладывают: «У них там вообще ничего нет?» – а он спрашивает: «Семисвечник в алтаре хоть есть?» «И семисвечника нету». Вот, спасибо, владыка пожертвовал – купили семисвечник.
Купели пока тоже нет, хотя мы крестим почти каждую неделю, иногда по два человека. Маленьких детей приходится крестить прямо в палатах – кроплением».
Вместо заключения
Накануне престольного праздника в храме будет служить викарий. «Очень важный человек», – объясняет отец Иоанн на вопросительные взгляды мамочек.
«Это когда будет, – оживляется кто-то из них, – в понедельник? Ой, успеваю!» Ну, хоть какой-то повод обрадоваться, что ты лежишь в больнице.
Ухожу тихонечко, перед началом вечерней службы. Последнее, что мельком вижу: маленький автор вопроса про то, кто самый кроткий в Библии, напросившийся поалтарничать («Я умею, мне дома разрешали»), со взрослой серьёзностью преклоняет колени перед престолом.
[1] Сейчас службы в Покровском храме регулярно проходят трижды в неделю – литургии по средам, четвергам и субботам с вечерними богослуженими накануне и молебен о здравии по субботам.
Группа храма при РДКБ ВКонтакте: vk.com/hramrdkb
