Семь песен о Боге Бориса Гребенщикова — из внутреннего Вавилона – в небесный Иерусалим
В конце мая мне позвонил Алексей Пузаков и сообщил: «Композитор Андрей Микита пишет ораторию на семь песен Бориса Гребенщикова. Будет петь Московский синодальный хор, Патриарший хор Храма Христа Спасителя и греческий хор со святой горы Афон. Премьеру планируем в Большом зале Консерватории в ноябре». Я не поверила ни единому слову, поскольку мне казалось, что все это не осуществимо – невероятно трудно организовать приезд греческого хора, очень сложно найти средства, до ноября не так много времени, чтобы написать ораторию. Но невероятное, вопреки моим предположениям, все-таки произошло, и 20 ноября в Большом зале Московской консерватории прозвучит премьера оратории «Семь песен о Боге» Андрея Микиты на стихи Бориса Гребенщикова.
Комментируют предстоящее событие люди, без которых бы проект никогда не увидел жизнь:
Борис Гребенщиков
лидер группы «Аквариум:
Борис Гребенщиков
Я поздравляю всех с завершением огромной работы! Могу только сказать, что для меня это — большая и совершенно неожиданная честь.
Композитор Андрей Микита
Я остановился на жанре оратории, потому что ее средства позволяют заострить внимание на важных и ключевых моментах текста в отличие от песни, где задано состояние, настроение, но нет возможности остановиться на деталях. Оратория – это, прежде всего, хор и симфонический оркестр. Хор – самый древний музыкальный инструмент. Симфонический оркестр — венец четырехвекового развития европейской музыки. Оратория «Семь песен о Боге» — синтез традиции и современной культуры. Одна из целей моей работы — показать, что современная классическая музыка может быть доступной для восприятия и воздействовать на слушателя так же, как музыка Чайковского или Бетховена.
Поэзия и музыка Гребенщикова – уникальный сплав, в котором я лично слышу большое влияние русского романса и отголоски знаменного распева. Многие тексты Гребенщикова напрямую связаны с евангельскими и библейскими мотивами. Самый яркий пример – песня «Серебро Господа моего», которая является вариацией на шестую строфу 11-го псалма: «Словеса Господня — словеса чиста, сребро разжжено, искушено земли, очищено седмерицею» (Слова Господни — слова чистые, серебро, очищенное от земли в горниле, семь раз переплавленное). В оратории эта песня играет важную роль. Это «тихая кульминация» произведения.
Я очень надеюсь, что после прослушивания оратории «Семь песен о Боге» многим людям христианские ценности могут стать ближе.
Алексей Пузаков
регент Московского Синодального хора, заслуженный артист России
«…Но словно бы что-то не так,
Словно бы блеклы цвета,
Словно бы нам опять не хватает Тебя…» — для меня это ключевые слова из песни Бориса Гребенщикова «Серебро Господа моего», ставшие отправной смысловой точкой в нашем проекте «Семь песен о Боге».
Одним из качеств художника, творца, музыканта является чуткость к тому что «витает в воздухе». По моим ощущениям, главной тональностью современного творческого процесса является «кризис смыслов» и богооставленность — как в Книге Иова – «…я зову, но Ты не слышишь…». Действительно, где кризис, там и внутренняя пустота. Это, на мой взгляд, выражается сегодня и в крайней трудности поиска современного стилистического языка в искусстве, и выдавливании, вымучивании из себя хоть какой-нибудь мысли, или новаторской идеи. Получается: «…а мы все поем о себе, о чем же нам петь еще…».
Нам с композитором Андреем Микитой в момент этого «кризиса смыслов», захотелось спеть о Боге. И этой «песни» посодействовал случай, который важно не упустить. В юбилейный год «Аквариума» мы, неожиданно для себя, приняли участие в проекте портала Лента.ру. В конце Великого поста, прямо перед Пасхой вышла в свет наша “классическая” с точки зрения принадлежности к музыкальному языку и стилю, версия песни БГ «Сокол», в записи которой принял участие Московский Синодальный хор и Российский национальный оркестр.
Эта работа стала для меня попыткой поиска «смыслов» в современном творчестве, словно бы стуком в таинственную дверь – как удары литавр в композиции. За «Соколом» вслед полетели еще идеи, которые к сегодняшнему дню выстроились в ораторию «Семь песен о Боге».
Сказано – «Ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам». Наверное, «кризис» сегодня заключается не в отсутствии «Света», а в нежелании «открыть глаза» — ведь без этого остается петь только про внутреннюю темноту и пустоту, — страдать самому и ранить других. На это мы вместе с Апостолом и Борисом Гребенщиковым повторяем: Бог есть Свет, и в нем нет никакой тьмы…
Правмир попросил прокомментировать предстоящее событие священников, которым интересно и близко творчество группы «Аквариум».
Игумен Сергий (Рыбко)![]()
настоятель храма Сошествия Святаго Духа на апостолов на Лазаревском кладбище города Москвы:
Все, что прославляет Господа – хорошо. Создатели данного произведения к этому и стремятся – и Борис как автор текстов, и Андрей Микита – композитор и автор идеи. Это люди, которые задумываются о Боге, и подвигают людей обратиться к Богу через свое творчество.
Если бы в моей советской молодости состоялся такой концерт, я бы нашел возможность на него попасть – просто потому, что религия допускается на сцену, это был бы еще один шажок к Богу.
Когда мне было 17 лет, шел 1977-й год, я попал на кинопремьеру «Легенда о Тиле». Это обычный советский фильм, но там есть эпизод разговора со Христом в пустыне — этот эпизод меня потряс. Евангелие я к тому времени уже прочел. Я не был еще верующим человеком, хотя и атеистом меня уже нельзя было назвать, я был ищущим человеком. Этот фильм для меня стал еще одним шагом на пути обретения веры.
Также с рок-оперой «Иисус Христос – суперзвезда». Дерево познается по плодам. Я не знаю ни одного человека, которого бы данная рок-опера оттолкнула от Бога, а пришли очень многие. Особенно у нас в России. Люди, которые ее создавали, возможно, не были точны в догматах, но важен результат. Они относились к Христу с уважением, и это уважение смогли передать через свое произведение.
«Семь песен о Боге» — более классическая вещь, нежели рок-опера «Иисус Христос – суперзвезда». Подобные вещи уже создавались, но Борис Гребенщиков для многих – противоречивая фигура, — то его в буддизме обвиняют, то в индуизме, то в нью-эйдже. Это несправедливое развешивание ярлыков. Я Бориса знаю лично. Он хороший русский поэт, интеллигентный, образованный, вызывающий уважение. Может быть, он идет к Православию извилистыми путями – прямыми путями к Богу вряд ли кто-то пришел. Я считаю, чем более извилист путь, тем крепче вера. Человек, который выстрадал все это, сумеет привести к Богу людей и рассказать им о Боге так, как никто другой. Борис – православный христианин, его увлечение Востоком – это вчерашний день. У тех, кто его ругает, просто устаревшая информация. Да, он интересовался философией и культурой Востока. Но никогда ничего не практиковал из языческих культов. Недавно Борис выступил в Московской духовной академии, посетил святую гору Афон в составе делегации МДА, там несколько раз общался со старцем Ефремом. Мы неоднократно беседовали с ним после поездки на Афон. Я его спросил, можно ли сравнить старца Ефрема с восточными гуру, на что он мне ответил, что никакого сравнения – в отце Ефреме видна подлинная духовность, его уважает братия, он воспитал плеяду истинных монахов. А восточный гуру Саи Баба, с которым общался Борис, по его словам, просто медийная фигура, не более того.
У меня есть письмо Бориса, я не имею права его кому-либо показывать, потому что оно очень личное, но в этом письме он отзывается о Церкви с большим уважением. В отличие от многих наших интеллигентов, он никогда не хулил ни Церковь, ни Патриарха. Борис понимает, что Церковь – это люди: сложные, простые, ищущие, интересующиеся – разные.
Он причащается, исповедуется, у него есть духовник – достаточно ревностный батюшка. Борис посещает храм, ездит по монастырям. А сколько людей через свою музыку он к Богу привел – чуть не больше, чем рок-опера «Иисус Христос – суперзвезда». Ведь такая рок-опера была одна, а творчество Гребенщикова очень многообразно. Нападки на него поверхностны, просто люди не могут вместить его личность – ведь всегда проще судить, чем понять.
Христианство давно отражается в искусстве – в кино, в популярной музыке, в поэзии, это естественный процесс – художник пишет о наболевшем, о том, что его волнует. Пускай околоцерковные или вовсе неверующие люди в Консерватории о Боге подумают – что же здесь плохого? Если человек прислушался, что-то ему запало в душу – уже хорошо. Возможно, завтра они пойдут в храм.
Иеромонах Димитрий (Першин)
председатель Миссионерской комиссии при Епархиальном совете города Москвы:
Данная оратория – это синтез песен и музыки. Именно песен в их смыслах и мелодиях – и музыки, переплетающей эти смыслы и мелодии в единое надпесенное небо надежды и любви. Попробуем расслышать эти смыслы, исходя из текстов и памятуя об их песенном звучании, с тем, чтобы и музыка стала нам понятнее в премьерный «обещанный день».
Никто не застрахован от ошибок, самая страшная из которых – поставить знак равенства между собой и своими «хотелками», отождествить себя со своей биохимией, и по сути дела, мутировать в плоское двухмерное создание, способное лишь потреблять и выделять. В паразита, говоря медицинским языком. И вырваться из этого нечеловеческого прозябания своими силами не получается, и жить так тоже невмоготу.
Собственно, об этом поет Борис Гребенщиков:
И кажется, что там впереди
Что-то непременно для нас,
Но сколько ни идешь,
Отсюда никуда не уйти.
Едва ли я вернусь сюда еще один раз.
(«Еще один раз»)
Его месседж – это благовестие о странном создании, живущем в нас, — о душе. Мы не равны себе самим, мы больше своих инстинктов и рефлексов. И если наш внутренний мир загроможден холодильниками и гамбургерами, если мы пользуемся окружающими точно так же, как они манипулируют нами, возникает конфликт между тем жалким душераздирающим зрелищем, в каковое нас превратила массовая культура потребления, и той тихой радостью, войти в которую нас призывает Господь.
Господи, я твой, я ничей другой,
Кроме тебя здесь никого нет
(«Обещанный день»)
С этого узнавания в себе – творения, а в Творце – Собеседника, и начинается жизнь души. А дальше – плач, омывающий небо. Внутренне все мы чаем перемен, мы все устали от самих себя, нам скучно в своих правдах и резонах. Отсюда – слезы растождествления и надежды:
Если долго плакать
Возле мутных стекол,
Высоко в небе
Появится сокол.
(«Сокол»)
Наконец, после смерти и воскресения – в огне перемен сгорает ветхий человек и возрождается новый – мы обретаем смысл жизни в том, чтобы отдавать и приходить на помощь, быть настоящими и творить, превосходя себя в любви. Об этом – «Дубровский»:
Из лесу выходит старик —
А глядишь — он совсем не старик,
А напротив — совсем молодой
Красавец Дубровский
Проснись, моя Кострома, не спи Саратов и Тверь
Не век же нам мыкать беду и плакать о хлебе
Дубровский берет ероплан, Дубровский взлетает наверх
И летает над грешной землей, и пишет на небе:
Не плачь, Маша, я здесь,
Не плачь, солнце взойдет;
Не прячь от Бога глаза,
А то как он найдет нас?
Небесный град Иерусалим
Горит сквозь холод и лед,
И вот он стоит вокруг нас,
И ждет нас, и ждет нас…
И тогда неприметным образом наступает «день радости», в котором нет никакой тьмы, поскольку Бог есть свет.
Что ж, остается надеяться, что в день премьеры эта радость нас посетит.
Священник Антоний Шугалей
клирик Ильинской Церкви, г. Апрелевка Наро-Фоминского района:
В контексте появления оратории «Семь песен о Боге» хочется отметить важную деталь. Подобные проекты создают для нас — христиан — отличную площадку для дискуссий и диалога с внешним миром о действительно важных аспектах духовной жизни, о встрече с Богом, о любви и радости. Не использовать эту площадку в нашем положении, когда весь круг интересов связанных с церковью ограничивается святой водой, благодатным огнем, свечками и записками, было бы просто преступлением.
Это явление культурного порядка, а христианство всегда встречалось с человеком в культуре и через культуру. Нам необходимо вспомнить, что культура может быть нашим другом в деле проповеди.
Вся христианская догматика выражена в категориях античной философии, которая была взята именно как культурная основа для проповеди Евангелия в греко-римском мире.
Творчество и поэзия Гребенщикова это яркий пример современной культуры, причем пример очень удачный во многих отношениях, ибо его поэзия лишена того популизма и привкуса фальши, который часто пронизывает творчество эпохи постмодерна. Тексты песен Гребенщикова выдают в нем человека глубоко знакомого с культурой православного христианства, живо интересующегося мировой культурой и другими религиозными традициями.
Особенно важно, на мой взгляд, то обстоятельство, что тексты – продолжение поиска, порождение личного духовного опыта. Это позволяет вплотную подойти к действительно важным темам духовной жизни и отойти от ритуально-магических интересов большинства.
Появление оратории это замечательный культурный повод, который дает нам возможность спровоцировать диалог с внешним миром о Боге, истине, духе. Остается надеяться, что этот диалог будет действительно культурным.
Протоиерей Алексей Уминский
настоятель храма Святой Троицы в Хохлах, телеведущий, член редсовета журнала «Альфа и Омега»:
Православный композитор, христианин, увидел и в текстах и в музыке нашего, не побоюсь этого слова, великого современника материал для какого-то переосмысления — и написал музыкальное произведение. Каким оно будет? Получится – не получится, будет ли искусственным, надуманным, или превратится в настоящее произведение искусства – покажет время. Но подвергать сомнению право композитора говорить мы не можем. К тому же, человек осмысляет себя в рамках христианской культуры, и рассматривает свое произведение, в том числе, как проповедь Христа, проповедь христианства. Мне кажется, стоит сначала послушать, а потом оценивать. Ведь творчество Бориса Гребенщикова уже вписано в культуру современной России и навсегда в ней останется.
Протоиерей Максим Козлов
профессор Московской духовной академии и семинарии, первый заместитель председателя Учебного комитета РПЦ, настоятель Патриаршего подворья — храма прп. Серафима Саровского на Краснопресненской набережной в Москве:
Событие, которое произойдет в Московской Консерватории 20 ноября этого года, мне видится и знаковым и значимым. Знаковым – потому что в нем есть выражение некой общехристианской, общецерковной традиции – принятие в церковную или околоцерковную культуру того светлого и позитивного, что есть в культуре внешнего мира. В каком-то смысле, на мой взгляд, это продолжение того, о чем писал святитель Василий Великий в своем известном творении «К юношам – о том, как пользоваться языческими книгами». Святитель Василий не делал из Гомера христианина, но объяснял, как христианин может читать Гомера, Гесиода или трагиков, и при этом не только повышать свой общекультурный уровень, но и извлекать из этого духовную пользу.
Второе, о чем в этой связи хочется сказать, — каждый настоящий творец, если он одарен от Бога талантом, в акте творчества становится больше собственной личности. Это почти банальное утверждение, но не будем о нем забывать в данном случае. Я думаю, что и по отношению к Борису Гребенщикову, творчество которого я нежно люблю, мы должны признать – то, что БГ пытается формулировать вербально в области философии, мировоззрения, религиозных взглядов и его музыкально-певческое творчество – вещи разного порядка. Второе уже никуда не денется из отечественной культуры последней трети ХХ – нач. ХХI века, а сказанные по разным поводам Борисом Борисовичем слова, скорее всего, забудутся. Я думаю, что он и сам забыл большую часть из того, о чем говорил в разных интервью.
Мне бы хотелось сделать только одно предупреждение – давайте ни в негативном ни в позитивном смысле не будем делать из Гребенщикова религиозного учителя. Давайте просто порадуемся талантливой музыке, воспринятой другим, не менее талантливым композитором Андреем Микитой, исполненной совершенно не рядовыми отечественными коллективами. Просто примем это, как нечастую по нашим временам попытку явить нам факт христианской культуры – не подделки, не реплики того, что было сделано в 18-19 или даже в 17 столетии, а истинной христианской культуры. Все или не все согласятся с этим музыкальным языком и с таким способом выражения – дело уже в каком-то смысле вторичное. Главное, мы встречаемся с настоящей попыткой людей, которые доказали свое право называться художниками в самом значительном смысле этого слова.
Билеты можно приобрести в кассах Московской Консерватории и в храме иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» на Б.Ордынке, 20
