Серафим Маамди — курд, чьи предки еще 100 лет назад бежали от турецкого геноцида на Кавказ. Причудливым сочетанием курдской фамилии и греческого имени он обязан тому, что 10 лет назад, переехав в Россию, принял крещение в Православной Церкви. А летом этого года организовал первую в истории встречу православных курдов в Тбилиси. Об обращении в Православие своих соотечественников езидов и мусульман, о курдах и Курдистане, об отношении грузин к русским и о многом другом Серафим рассказал корреспонденту Правмира.
«Некоторые роптали: как это мне разрешили войти в алтарь?»
— Серафим, почему в крещении ты взял именно это имя, а не, скажем, грузинское — все-таки 4 поколения твоих предков жили в Грузии?
— Я с малых лет слышал о преподобном Серафиме Саровском, но никак не мог понять, в чем заключается его подвиг.
А когда узнал, что он 1000 дней и ночей стоял на камне и молился… я был поражен! Смотрел в его глаза на иконе, они меня просто завораживали — такие светлые, добрые, глубокий взгляд. Я испытывал чувство умиления, стыда за себя, за свое недостоинство. И когда принял решение креститься, не мог и представить себе другого имени. Это для меня образец той святости, к которой надо стремиться.
«Серафим» значит «пламенный». Это еще и название одного из ангельских чинов, близкого к Богу.
Я сам еще неофит — маленький перед Богом, но знаю, что есть совершенство, к которому надо стремиться. Или будешь стремиться быть святым, или останешься никем — третьего не дано.
Поэтому человек, если он христианин, никогда не останавливается в этом стремлении, потому что нет предела христианского совершенствования.
— Какие самые яркие события за эти годы, что ты в Православии, произошли?
— Самое главное мое впечатление и опыт — когда меня благословили алтарничать. К тому времени я всего год был в Церкви, поэтому многие роптали: как это мне так скоро разрешили войти в алтарь! Но настоятель нашего храма в Химках благословил меня.
Когда я впервые вошел в алтарь, то внезапно почувствовал благодать Божию! Было такое ощущение, будто ты медленно поднимаешься по лестнице, и тут тебя переносят сразу на 10 ступеней вверх. Я осознал, что мне дана величайшая честь — прислуживать у Престола Божия. Это служба — благодатное, но очень страшное и ответственное дело.
Я помню первую Литургию (я тогда был в алтаре две Литургии подряд): состояние было такое, будто я летаю! Отец спрашивал: «Ты устал?» А я ему отвечал: «Батюшка, да я готов еще две службы подряд помогать!»
Бывали дни, когда я каждый день ходил в храм. Это давало мне возможность глубже изучить богослужение, научиться молиться.
Церковнославянский оказался для меня сладостным языком, но мне было очень сложно его понимать. Читал часослов, акафисты — так постепенно и начал учить.
Однажды Господь показал мне, насколько трагична для христианина жизнь без Причастия. Я уехал отдыхать в глухую деревню, а в этих краях не было православного храма. Отдохнув десять дней, я чувствовал не радость, а тоску, и хотя должен был оставаться там еще, решил уехать.
Без Причастия я чувствую, что высыхаю, словно цветок без воды, — я живу Причастием. За пять лет в Православии я пропустил, может быть, 5-7 воскресных служб. Для меня это всегда большая потеря.
Отец Даниил Сысоев мне так говорил: «Подходи к Причастию не реже одного раза в месяц, но не чаще раза в день — это основа духовной жизни».
Центр притяжения
— Что тебе дала встреча с отцом Даниилом?
— Я мечтал с ним познакомиться!
Это был один из двух самых потрясающих священников, которых я знаю (первый — это новгородский священник Дмитрий Безумнов, который готовил меня к крещению). Глядя на них, я понял, что такое священническое служение, каким оно должно быть.
Отец Даниил казался мне образцом — пламенный, ревностный. У него всегда находилось время для своих прихожан, с ним очень интересно было разговаривать — настолько он был эрудирован, настолько прекрасно знал историю, Священное Писание. Я заваливал его вопросами, он терпеливо объяснял.
Именно отец Даниил подарил мне Евангелие на курдском языке — это стало большим стимулом для изучения курдского языка. Встреча с ним была милостью Божией.
— Как ты воспринял известие о его гибели?
— Было очень печально. У меня сразу возникла эгоистическая мысль: «Если б он прожил еще хотя бы несколько лет, многому мог бы нас научить!». Он так помогал, вдохновлял, поддерживал во всех начинаниях.
А с другой стороны, я так радовался! Я понял в какой-то момент, что у нас на небе появился молитвенник, мученик. Видя нашу нужду, он будет за нас молиться. Это милость Божия!
В храме было чувство, что не гроб с покойником стоит, а рака с мощами. Мои друзья мне говорили: «Мы не чувствуем, что он умер».
Я сутки оставался в храме, когда над ним читали Евангелие, оставался вместе с его духовными чадами, с его семьей. Когда я вышел, было ощущение, что какую-то частичку себя я там оставил. Но на душе было спокойно, радостно.
— У тебя никогда не была желания самому стать священником?
— Священство — это Божие призвание. Я всегда чувствовал и осознавал, что нам, курдам, очень необходим священник, но что касается лично меня, я не чувствую себя вправе руководствоваться исключительно своими желаниями и склонностями в этом вопросе.
Думаю об этом, но здесь надо искать не свою волю, а Божью: жизнь покажет, как будет угодно Богу.
Но призыв я чувствую. И грузинский Патриарх мне сказал: ‘’Курдскому народу очень важен священник, им нужен пастырь, который соберет воедино паству’’.
Это огромная ответственность! Священник — это икона Христа. Господь наш Иисус Христос сделал священников соучастниками в таких Своих делах, как таинства, проповедь, пастырство.
А как к Христу сбегались люди со всей Иудеи! Хороший священник обречен быть таким же — центром притяжения.
Курдский путь к Православию
— Серафим, пользуясь тем, что ты сейчас снова побывал в Грузии, хочу спросить: действительно ли между грузинским и русским народом пролегла такая пропасть взаимного отчуждения?
— Знаешь, что меня спрашивают грузины? «Правда, что русские нас так ненавидят?» А знаешь, что меня спрашивают русские? «Правда, грузины нас ненавидят?»
Это результат политики искусственного стравливания двух православных народов. Как мы можем враждебно относиться друг к другу, если мы единоверцы? Национальность — дело второстепенное, когда мы едины во Христе, в святой истине.
— Встреча православных курдов в Тбилиси была инициативой грузинского Патриарха?
— Когда я приехал по делам в Грузию несколько месяцев назад, мне посчастливилось познакомиться с Блаженнейшим Католикосом всея Грузии Илией II. Он благословил собрать православных курдов в кафедральном соборе Самеба, где сам служит.
Все это было для меня совершенно ново, неожиданно. Надо было позаботиться об организации, собрать людей — я раньше ни с чем подобным не сталкивался, не было нужного опыта. Но с Божьей помощью все получилось.
Информация распространялась по цепочке, от человека к человеку — так собралось порядка 40 курдов. Были также гости-грузины, очень порадовал своим участием священник Илия Чанкветадзе.
Я прочитал лекцию об истории курдов-христиан, рассказал истории обращения современных курдов в Православие, отвечал на вопросы зала. К середине встречи некоторые курды набрались смелости и стали рассказывать о своем собственном пути в Православие.
Был неожиданный и отрадный эпизод: встала одна пожилая женщина-курдянка и попросила дать ей слово. Она сказала: «Я всю свою жизнь искала истину, знала, что где-то она есть, но не могла найти. Меня занесло и к пятидесятникам, и к свидетелям Иеговы, и к другим сектантам, но я понимала, что там что-то не то… А теперь, в 65 лет, я впервые чувствую, что нашла истину! Она настолько очевидна, что я не могу ей противиться». Эта женщина объявила, что приняла решение креститься!
— Обращение курдов обычно происходит через самостоятельный поиск?
— По-разному бывает. Кто-то приходит, читая Библию, беседуя со священниками, пытаясь вникнуть, найти истину. А кто-то даже сталкивается с неким мистическим опытом.
Например, одного моего родственника — ему было тогда 15-16 лет — постоянно мучил один и тот же сон: ему снилось, будто за ним кто-то гонится, кто-то черный, и загоняет его в угол. И когда положение абсолютно безвыходное, появляется белый крест, и тьма рассеивается. Сон повторялся несколько раз!
Этот парень рассказал обо всем своему отцу, но тот несерьезно к этому отнесся: мало ли что может присниться впечатлительному подростку? Но случилось так, что его отец попал в страшную автомобильную аварию и чудом остался жив. Ночью вернулся домой, лег спать, и ему приснился некто высокий, черный, который сказал: «Я хотел тебя забрать, но Он мне не позволил». Впоследствии вся эта семья крестилась.
Курды-езиды принимают Православие сравнительно легко, а вот для тех, кто происходит из мусульманских семей, это сложнее.
Я знаю девушку из Казахстана, из семьи курдов-мусульман, у нее созрело желание креститься, но она никак не решалась — боялась. А ее брат собрал все свое мужество и принял таинство Крещения. Мы с ней переписывались, и она в конце концов призналась: «Я не знаю, что со мной сделают мои родители, когда узнают, но, несмотря ни на что, я хочу креститься».
Недавно я узнал, что она присоединилась к Церкви в день Святой Троицы. Вообще надо сказать, что много курдов сейчас активно принимают Православие.
— Есть ли у тебя страх преследований за веру? Наверняка же приходилось слышать обвинения в предательстве своей «родной, исконной» религии…
— Приходилось. Но, слава Богу, страха я не чувствую.
Надо также заметить, что в России, как и в Грузии, курды в целом очень мягко, терпимо относятся к Православию. А вот, скажем, те курды-езиды, которые живут в Ираке, отступника могут побить камнями — особенно принявшего ислам. К мусульманам у езидов страшная ненависть, после турецкого геноцида в начале ХХ-го века.
Не так давно — кажется, в 2007 году — в Ираке случилась история: девушка-езидка полюбила юношу-мусульманина. Вопреки воле родителей они поженились, и она приняла религию мужа. По понятиям езидов она совершила смертный грех. Узнав об этом, езиды убили ее: человек 15 парней собрались и совершили это злодеяние. В свою очередь мусульмане отомстили: переловили и расстреляли этих убийц – всех до одного. Так что в Ираке очень категоричное отношение к смене вероисповедания.
В России такого радикализма нет, езиды с большой симпатией относятся к Православию, хотя и предпочитают держаться на расстоянии, не вникать.
Отец Илия, в частности, рассказывал, что после распада СССР один из первых православных храмов в Тбилиси построили курды-езиды.
— Серафим, ты уже рассказывал, что история курдов трагична. В чем ее трагичность?
— Курды — один из древнейших народов ближнего Востока. И один из самых крупных в мире этносов, лишенных права на самоопределение и государственный суверенитет. Территория, на которой испокон веков проживали курды (Курдистан), в 20 веке оказалась поделена между четырьмя государствами: Турцией, Ираном, Ираком и Сирией. Только Иракский Курдистан совсем недавно, в 2006 году, получил автономию.
Исторически сложилось так, что исламские страны (особенно Турция, Иран, Ирак и Сирия) и ряд региональных государств откровенно враждебно относятся к курдам, стремятся их ассимилировать.
Живя на своей родине, мои предки не имели права говорить на родном курдском языке: если в доме находили учебник курдского языка — десять лет тюрьмы такой семье были обеспечены. В 20-м веке имел место и геноцид, из-за чего мой народ вынужден был бежать в Грузию, Армению, Россию, Европу, США и другие страны.
После того, как христианские народы приняли курдов-беженцев, постепенно стала возрождаться наша письменность, впервые в СССР появился курдский театр, радио, газета, а во Франции даже появилась «Академия курдского языка». Именно в эмиграции курды достигли всего этого.
Когда-то наш народ знал христианство, но, оказавшись в мусульманском окружении, большинство приняло ислам. Я думаю, если бы курды сохранили верность Христу, наша история сложилась бы иначе.
Но гонения тоже были промыслительны — многие смогли безбоязненно принять крещение, в 2000-х годах появились переводы Священного Писания, православных молитв на курдский язык, стало больше возможности для проповеди Евангелия…
Молчаливая проповедь
— Ты чувствуешь, что это твое призвание — говорить о Христе своим соотечественникам?
— Когда я еще был оглашенным, я уже тогда начал «миссионерствовать».
Батюшка Дмитрий Безумнов меня воспитывал, мы почти по 3-4 часа с ним беседовали: я впитывал информацию, как губка, и до сих пор все отчетливо помню! А потом ходил и пересказывал другим. Таким образом отец Дмитрий, сам о том не подозревая, просвещал не одного человека, а сразу многих.
— Твои родственники приняли крещение?
— Многие приняли, кто-то нет, кто-то — еще оглашенный.
Вообще одна из причин, по которым я решил заниматься миссионерской деятельностью — эта боль за близких. Когда я крестился, меня очень смущался мысль, что они живут и умирают вне христианства. Мне было больно и страшно за них.
Но, с другой стороны, я понял, что нельзя навязывать свою веру, нельзя ходить с таким видом, что ты лучше своих родных, потому что ты знаешь Христа, а они нет. Есть молчаливая проповедь — твоя жизнь, есть молитва. И это самое главное. Если мои слова не подтверждаются моими делами — все бесполезно.
Хотя никакая проповедь не была бы возможной без любви к Господу и к ближним — она мне дает силу не отчаиваться на этом нелегком пути. Одно сострадание не поможет в это деле; проповедую я во Славу Божию.
— Какие у тебя планы на обозримое будущее?
— Все у нас делается с помощью Божией, главное — заниматься проповедью, а также просвещением и укреплением в вере крестившихся.
Некоторые курды принимают Православие, но продолжают соблюдать разные языческие обряды. Например, ездят по святым для езида местам — это может быть буквально груда собранных вместе камней — оставлять там деньги и просить взамен «удачи»; занимаются гаданиями и т.д. Это происходит от невежества, поэтому о таких вещах надо говорить и писать. Что я и стараюсь по мере моих сил делать.
— Неужели курдской православной общины еще не существует?
— Крестившихся курдов очень много, однако единой, активной общины пока нет. Но она должна появиться.
Наш народ немного пассивен, он ждет, когда придет священник, когда построят храм… Когда строят огромный дворец, никто не идет работать, когда построили — вот тогда народ собирается с удовольствием. А с нуля начинать сложно. Но все когда-нибудь начиналось с нуля!
Ислам прошел по востоку, словно чума, не щадя никого, ничего — так что от курдского христианства остались лишь крохи. Поэтому большое дело предстоит нам в будущем — возрождать веру Христову среди курдов.
Иногда это кажется невыполнимым, но Бог не поручал бы людям невозможное. А Он дал христианам поручение: быть светом миру. Это сложно, но возможно.
Мы часто забываем, что великие дела делает Господь, но нашими руками.
Читайте также:
От иудаизма в православное христианство
