24 февраля 2022-го у всех нас одновременно рухнул мир. Дальше у нас был год, чтобы как-то впихнуть в голову невозможное, адаптироваться и привыкнуть к немыслимому. И ведь привыкли. Но синдрома годовщины это не отменит.
Пара недель до заветной даты и пара недель после — время, когда реальность как будто истончается и тьма снова лезет сквозь прорехи.
Что важно знать о синдроме годовщины
Синдром годовщины может захватить нас вне зависимости от того, какую мы занимаем политическую позицию. Позицию мы занимаем головой, а синдром годовщины — комплексное ощущение, «память тела». Нервная система заново проигрывает то, что пережила при похожих обстоятельствах в похожее время года.
Но его может и не быть. Многое зависит от устойчивости психики и ее умения понимать саму себя.
Поскольку оценить устойчивость своей психики сложно (если ты, любезный читатель, сейчас сказал что-то вроде: «Ой, ну моя-то психика устойчивее некуда!» или «Меня все это вообще не волнует!» — я бы сказала, что ты в группе риска), так вот, поскольку самому себя оценивать ненадежно, я бы в ближайший месяц не принимала никаких судьбоносных решений.
О разводе, переезде, продаже недвижимости, особенно если она у вас единственная. О разрыве отношений. Все, что можно отложить, нужно отложить до конца марта.
Как проявляется синдром годовщины
Самые прозрачные, легко узнаваемые симптомы, будут такие:
— Лихорадочная тревога, когда мы мечемся и места себе не находим в предчувствии чего-то ужасного. Что должно случиться с близкими — например, с детьми. Или с родителями. Или с нами.
— Раздражительность вплоть до ярости, на каких-нибудь «врагов», «людей, из-за которых мы оказались во всем этом дерьме». А поскольку враги далеко и до них не дотянешься, ярость выливается на головы близких — куда-то излиться ей надо.
Внезапные большие ссоры, хлопанье дверями, истерики на, казалось бы, пустом месте.
— Вообще поиск врагов и виноватых — самая яркая черта синдрома годовщины.
— Ощущение, что мы парализованы, «тело как деревянное», руки опускаются, работать и заниматься домашними делами невозможно. Ничего не хочется, ни в чем нет смысла.
Сюда же: чувство, что мы жутко тормозим, слова доходят до нас с задержкой, как до сломанного ноутбука.
Забываем есть или, наоборот, жуем не переставая. Никуда не можем собраться, и все валится из рук.
— Неконтролируемые рыдания. И это, на самом деле, один из лучших исходов — потому что так происходит оплакивание того, что уже случилось. А оно случилось, и нам теперь с этим жить.
Вообще ярости много, поэтому, не находя объектов снаружи, она может обратиться вовнутрь. Против себя же:
- в виде мыслей о собственной никчемности и бессмысленности — «я не остановил», «я ничего не сделал», «я даже уехать не смог»,
- в виде фантазий о смерти, «столько людей умерло, зачем мне-то теперь жить?», «ничего не изменится».
Этому внутреннему голосу ни в коем случае не доверяйте, отложите все разговоры с ним на конец марта. Постойте под горячим душем, откройте бутылку шампанского и вспомните, что если чему-то нас и научили последние три года — так это тому, что в любой момент. В любой. Может измениться все что угодно. И произойти самое невероятное.
Неочевидные симптомы
— Чувство нереальности всего. Это не моя жизнь, этого на самом деле не происходит, ничего этого не было. На самом деле я тут не сижу, и все эти магазины и люди мне только мерещатся. Кто переживал его — говорит, что очень страшно, уж лучше вина и злоба.
— Острое желание сделать что-нибудь, чего мы еще месяц назад не планировали. Немедленно. Сделать. Хоть что-нибудь. Продать квартиру, уволиться с работы, найти новую. Куда-то поехать, вот прямо завтра купить билет и улететь. «Все им сказать» (кому — им? что — все?). Купить машину в кредит, взять ипотеку, лечь под нож пластического хирурга. Тут принцип один: не делать ни-че-го, что заметно ухудшит наше финансовое положение. Или навредит репутации.
— Ну и болезни. Поскольку тревога и ожидание беды истощают иммунитет, мы можем заболеть какой-нибудь гадостью. Обострением хронического, гриппом или ковидом по пятому кругу. Чем-то аллергическим и воспалительным. Всем, что связано со слизистыми — они страдают первыми. В конце концов, можем просто неловко упасть и руку сломать. Поэтому, ради Бога, будьте с собой бережны.
Что делать?
Да ничего не делать. Синдром годовщины — это неприятно, но нормально. И он нужен психике, чтобы перепрожить прошлогоднюю жуть в сегодняшних, более безопасных условиях. Сейчас все это, во всяком случае, не застанет нас врасплох.
Голове нужно еще раз встряхнуть жуть. Сказать себе «это произошло». Потом еще раз сказать «да-да, точно произошло».
Порыдать.
И продолжать заниматься тем, что мы хорошо умеем — адаптироваться к меняющейся реальности.
Отдаляться от одних людей и сближаться с другими. Искать своих. Искать новые смыслы.
И строить, строить, строить планы на будущее. Хотя это кажется совершенно дурацким занятием в феврале 2023 года — строить все равно.
И борщ сварите. Он от всего помогает.
