Его надо было сразу везти в больницу
Вчера, прочитав новость о смерти Морозова на “Правмире”, священник Алексий Уминский в интервью «Эху Москвы» вспомнил дела Василия Алексаняна, Светланы Бахминой, Сергея Магнитского и других: “В самой системе нет ничего человеческого, мне кажется, на сегодняшний день. Человек (Морозов) несколько раз просил о переливании крови – ему было отказано».
— Болезнь связана со свертываемостью крови, — разъяснил корреспонденту «Правмира» фельдшер «Скорой помощи» Дмитрий Беляков. — Чаще она встречается у женщин. Мужчины, как правило, болеют гемофилией. Этот фактор свертываемости крови очень важен. Если не влить хотя бы криопреципитат, человек погибнет от обычной потери крови. Когда больной получает регулярное лечение, правильно вводится препарат, то пациента не обязательно госпитализировать. А если у него с собой в СИЗО ничего не было, конечно, его сразу надо было везти в Боткинскую больницу. Такими случаями занимается она. Надо разбираться, что стряслось. Неоказание медицинской помощи кому угодно: обычному гражданину или подсудимому – преступление, срок.
В ответ на запрос “Правмира” в управлении ФСИН по городу Москве произошедшее комментировать отказались. В Боткинской больнице также комментариев не дали.
Нам начальники говорили: денег на лечение нет
История бывшего банкира Морозова стоит в одном ряду абсолютно таких же, правозащитники не устают приводить подобные страшные примеры.
В Ростове-на-Дону в прошлом году в местный СИЗО №1 попала девушка. По незначительной статье. Попала она туда в феврале, в апреле заболела и только в мае ее увезли в больницу, где несчастная и умерла. Семье, матери осужденной не сообщили ни о произошедшем, ни о том, где находится тело. Женщине пришлось звонить, обивать пороги, наводить справки.
Мама умершей впоследствии не стала поднимать скандал. Какой смысл? Дочь не вернуть. Там, в Ростовской области, за 2016 год скончались 135 заключенных. 11 от суицида. А остальные вроде как от болезни. Но точной информации нет.
В СИЗО №1 Читы 25-летний осужденный Иван Шайдуллин с раковой опухолью головного мозга три месяца не получал необходимой медицинской помощи, остро при этом нуждаясь в курсах лучевой и химиотерапии.
В колонии №12 Пермского края умер 55-летний инвалид Николай Хозяшев. Две грыжи, хронический обструктивный бронхит, несвоевременная помощь.
В оренбургской колонии № 5 отбывал срок Вячеслав Черноусов с фолликулярным раком щитовидной железы, которому была показана операция. Никто его не лечил.
По словам эксперта общественного движения «За права человека» и бывшего заключенного Евгения Иванова, ситуация с недостаточной медицинской помощью в условиях пенитенциарной системы – следствие бюджетного дефицита.
— Нам начальники говорили: денег на препараты и обследования нет. Не выделяются, — говорит Евгений. – Например, из-за того, что не было средств, туберкулезников из колоний еще три года назад по 10-12 человек вывозили в тубзону. Профилактики никакой, бараки сырые – люди валились с ног.
В 2015 году в российских СИЗО и тюрьмах скончались около 4 тысяч заключенных, 87% из них – от различных заболеваний. В 2016-ом, как заметил правозащитник Андрей Бабушкин, положение получше. Статистика сократилась на 18%. Но, все равно, происходящее за решеткой – одна из самых мрачных тем в стране.
Вероника Дроздова — вдова заключенного СИЗО №1 города Новосибирска. Он умер 16 ноября. Местное управление ФСИН настаивает: от цирроза печени. Женщина и ее юрист уверены: медицинская помощь была не оказана вовремя.
Бизнесмен Роман Дроздов попал под следствие по подозрению в вымогательстве, будучи больным – страдал варикозным расширением вен желудка. Осенью состояние резко ухудшилось – была повышенная температура, рвота с кровью. Но два дня его держали в обычной камере, не реагировали на просьбы сокамерников вызвать врача.
Вероника о Романе говорить не смогла. Больно. И о чем говорить? Нет человека. Не вернешь. Отметила только: “В больницу его из СИЗО увезли, когда поняли, что все, конец, надо снять с себя ответственность. В справке написали: ОРВИ. Наши с адвокатом запросы ГУФСИН оставляет без внимания. Врачебная тайна”.
Фото: Юрий Тутов / PhotoXPress
Решили выплатить 15 тысяч евро, когда дошло до Страсбурга
Хорошо, когда у тебя есть адвокат. Хорошо, когда ты знаешь свои права и понимаешь, к кому надо обращаться, если беда… Но не всем в нашей стране дана такая возможность, как считает юрист Фонда «Общественный вердикт» Эрнест Мезак.
— Остро это все. У меня было несколько подобных дел. По одному суду решение вынесено совсем недавно – в январе. Моему подзащитному из Коми, которому вначале не проводили анализы на ВИЧ, а потом вовремя не назначили противовирусную терапию, в Европейском суде присудили 15 тысяч евро. Если говорить о том, почему так происходит, я думаю, что причина в отсутствии средств контроля: дешевле не лечить, чем лечить, — предполагает Мезак. — Никого не сажают за грубейшие нарушения в этой сфере. И получить полноценную компенсацию в таких случаях невозможно.
Для сравнения могу сказать, что моему доверителю, который судился в Страсбурге по поводу неоказания помощи, российский суд присудил 10 тысяч рублей, а о Европейском я уже сказал. Правительство РФ изъявило желание выплатить 15 тысяч евро, когда дело дошло до Страсбурга. Вот эта разница все и объясняет.
Известны ситуации, когда ВИЧ-инфицированных больных в тяжелом состоянии отправляли в Карелию, и их состояние там не просто ухудшилось — они стали умирать. Никто, насколько я понимаю, должной ответственности за это не понес. Это система, доставшаяся нам от ГУЛАГА, которая не хочет реформироваться.
Есть регионы, где проблемы не разрешаются
Член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), глава комиссии СПЧ по содействию ОНК и реформе пенитенциарной системы Андрей Бабушкин:
— Если брать общую ситуацию по регионам, то она не так уж и плоха: осужденные в системе ФСИН лечатся. И лечатся они сейчас, в основном, от СПИДа. Помощь оказывают вовремя, препараты находят. И благодаря этому смертность в СИЗО и колониях за прошлый год сократилась на 18%.
Но есть регионы, где проблемы не разрешаются. В Краснодарском крае существует колония, которая, сколько с ней не бились, не отправляет осужденных на лечение, пока те не оказываются в критическом состоянии. Мы не можем понять, почему там так поступают. Надо разбираться.
В другом городе недавно проверяли больницу, спрашиваем: где палата интенсивной терапии. Два месяца как закрыта на ремонт. Когда откроется? Просим дать журнал – нет. С реабилитацией проблема, дефибрилляторов нет. Не везде еще созданы нормальные условия.
С Москвой отдельный разговор: врачи не аттестованы, спецдоплат нет, зарплата низкая, удержать людей на работе сложно. Разбегаются. И получается то, что мы видели под Новый год: по всей стране столица искала специалистов, чтобы было кому дежурить. К праздникам остался 1 терапевт на 300 или 500 человек. А это особый контингент. И работа тяжелая, опасная.
Человек несколько раз просил переливание крови – ему было отказано
Из интервью протоиерея Алексия Уминского «Эху Москвы»:
Протоиерей Алексий Уминский
― Наша судебная система, наша система исполнения наказаний – она находится, мне кажется, в ужасном состоянии… люди, которые в этой системе работают, они и так уже привыкли к такому безобразию как к норме жизни. Они не знают, как можно даже по-другому. Их даже в этом обвинить нельзя, потому что вся жизнь этих людей, которые находятся по ту сторону, скажем, решетки, она не видит никакого иного способа обращения с подсудимыми, еще не осужденными, с людьми, которые нуждаются в какой-то своевременной помощи или просто понимании. Там вообще нет ничего человеческого, мне кажется, на сегодняшний день.
Я вспоминаю Алексаняна, я вспоминаю Светлану Бахмину, вот эти все истории, связанные с людьми. Одна была на крайнем сроке беременности, другой умирал от ВИЧ-инфекции, был прикован к постели. Мы можем вспомнить о Магнитском, который умер, собственно говоря, в СИЗО тоже, когда ему не была оказана своевременная помощь.
Кстати, вот об этой истории, о сегодняшнем трагическом случае с Денисом Морозовым я прочитал на православном портале, на церковном портале «Православие и мир» (я оттуда узнал об этой смерти). И объяснение было такое, что, оказывается, эта болезнь не входила в список тех болезней, которые должны подлежать как-то не содержанию под стражей. Человек несколько раз просил переливание крови – ему было отказано.
Справка «Правмира»
*Бывший глава банка «Огни Москвы» Денис Морозов был фигурантом дела о хищении 7,5 млрд рублей.
*Банк был лишен лицензии в мае 2014 года и вскоре его признали банкротом.
*В 2015 году по заявлению Агентства по страхованию вкладов против руководителей банка возбуждено уголовное дело.
*По версии следствия, обвиняемые фальсифицировали документы о разрыве договоров с клиентами, а деньги со счетов клиентов переводили подконтрольным фирмам.
*Морозову вменялись два эпизода мошенничества (ч. 4 ст. 159 УК), один эпизод присвоения или растраты (ч. 4 ст. 160 УК) и организация преступного сообщества (ст. 210 УК). Свою вину он частично признал.
*Денис Морозов скончался 12 мая в реанимации городской клинической больницы им. С.П. Боткина. Морозову было 42 года, у него осталось трое детей.
