СПИ, ВЕСЕЯ, СПИ!
И жили между собою в мире поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты… Было их множество: сидели они… до самого моря, и сохранились города их и доныне; и греки называли их «Великая Скифь».
Повесть временных лет
Сидит на берегу Днепра белоголовая девочка Весея. Венок плетет. Рядом теленок пасется. Мордой к венку тянется, хочет его съесть. Смеется. Отталкивает его морду Весея.
Хороший день. Летний. Солнечный. По небу бегут легкие тучки. По Днепру плывут ладьи. Всякие тут корабли. Есть плоскодонки, что и по морю плавают, и по рекам, но больше всего легких ладей-однодеревок. Повсюду может пройти такая ладья, в любую мелкую протоку или речушку зайти, везде причалить. А где никак уж не пройдет – разгружают её и тянут волоком, по берегу.
На ладьи, что поворачивают к берегу, Весея посматривает с опаской. Близко к ним не подходит. Много раз говорили ей родители, чтобы береглась. Вроде купеческая с виду ладья. Но днем купец, а ночью — лихой молодец. Девчонку умыкнуть мало кто упустит случай, особенно, если никто не увидит.
Это еще хорошо, если только девчонку умыкнут – бабы поплачут и новую родят. А то могут выскочить из ладьи и притаившиеся варяжские воины. Залегли у бортов. Изготовились. Вроде и нет их. А как выскочили: грабить начнут, убивать. Прежде, чем соберутся мужчины дать им отпор, они уж на ладью и — отчалили. Ищи ветра в поле.
Сидит Весея, плетет венок. Не знает Весея, какой сейчас век, какой год от сотворения мира. Ничего не знает. Не слышала о землях заморских, не знает о Христе, Который был распят, не знает об апостоле Андрее, который когда-то проходил по этим землям и стоял на этих холмах.
Мала еще Весея. Только и знает она, что есть у нее папа и мама, есть два старших брата Багоня и Рюма и меньшая сестра Любомила. Еще слышала Весея, что родилась она в лесу, в земляной норе. Приходили в тот год хазары. Сожгли всё, разграбили. Красивых девушек и сильных мужчин увели в полон. Схватили тогда у Весеи двух родных дядьев, сковали их железом, а, как стали гнать, дед, прятавшийся в сарае, подбежал сзади, всадил хазарскому воину в затылок железный зубец. Да только налетели тут другие хазары. Пустили стрелы. Изрубили деда саблями.
Ушли хазары. Угнали полон. Обложили полян, северян, вятичей данью — по монете и по белке от дыма. Дым – это очаг, отдельно стоящее жилище.
Страдают славянские земли от хазар. Угоняют они полоны, продают рабов в далекие земли. Всем продают, кто заплатит. Женщин угоняют. Мужчин. Даже стариков с детьми, хоть и идут они в треть цены. Особенно ценят работорговцы, что много на Руси ремесленников. Кожевников, кузнецов, оружейников, плотников. Хорошую цену за них дают на невольничьих рынках.
Много племен славянских – больших и малых. Все имеют свои обычаи, и законы, и предания, и каждое – свой нрав. Кто-то селится в непроходимых лесах, но чаще — вдоль рек. Река — как дорога. По рекам повсюду доплыть можно.
Строят на холмах укрепленные деревянные поселения и укрываются в них, когда приходит враг. Все племена разобщены. Даже между отдельными родами много обид. Как явится неприятель, не успевают воины вместе собраться, не верят друг другу. Вот и сидят тихо, пока соседа бьют. Тут лишь бы самому уцелеть. А ведь храбрости не занимать! Лося одолевают, кабана. На медведя в одиночку ходят с толстым коротким копьем – рогатиной. А как приходит враг, не могут отпор ему дать. Вот и вынуждены или в леса бежать, или дань платить.
Весея — из племени полян. Кроме полян, ещё есть древляне, словене, полочане, северяне, бужане, волыняне, хорваты. Эти говорят языком понятным, славянским. Знают, что от одного они корня. Есть и другие племена в землях окрестных: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы – эти все говорят на своих языках. Всё это когда-то станет одним целым, но пока все дробно, все отдельно. Не знает своих сил земля русская.
Сидит Весея на днепровском берегу, а потом слышит, как кто-то кличет ее издали:
— Весея! Весея!
Ага, значит, отец вернулся с поля, а с ним и старшие братья. Бежит Весея домой. Вечеряют они, укладываются спать. Лежит Весея на лавке. Слышит шепот матери. Укладывает мать непослушную Любомилу.
— Спи, Любомила, спи! Не будешь спать, придет черный козарин, схватит тебя, посадит в мешок! Спи, Любомила, спи! И ты, Весея, спи!
МОЛЧАН ГИРЯ
И нашли их хазары сидящими на горах этих в лесах и сказали: «Платите нам дань».
Повесть временных лет
Жилист кузнец Молчан Гиря. Не занимать ему силушки. Молот кузнечный в его руках — точно игрушка. Как начнет молотом махать, мышцы как шары перекатываются. Все может Молчан выковать: и гвоздь, и плуг, и засов. Но мирен кузнец. С детства никто не может его из себя вывести. Дразнят – он улыбается. На игрища не ходит, в боях стенка на стенку и то не сходится. Боится – как бы кого случайно не покалечить.
Был даже случай – раскалили мальчишки ручки железных клещей. Спрятались за дверью. Думают, обожжется Молчан – рассердится. Видят: взял Молчан клещи, зашипели они у него в руках. Прожгли кожу до мяса. Запищали мальчишки от страха. Услышал их Молчан. Отбросил клещи, шагнул к дверям, схватил мальчишек за шиворот как котят. Закрыли они глаза. Думают: конец. Страшное лицо у Молчана. Складка на лбу как трещина.
— Ой, дяденька, не трогай! Не убивай! – верещат мальчишки.
— Не трону я вас! А вы никогда так больше не делайте!
Мирно живет Молчан, мирно работает. Но однажды ворвались в село хазары. Дома сожгли. А людей согнали и повели в полон. Повели в полон и Молчана Гирю.
Идет Молчан Гиря вместе со всеми. Смирно идет, не жалуется. Кто в пути устал, тому помогает, чтобы хазары ослабевших не добили. Злятся хазары, торопят пленников. Они-то сами все конные, а пленных пешими гонят. Сбили они ноги до крови. Шеи им колодки натерли. Молчит Молчан. Думу думает. Медленная это дума. Точно железные шары перекатываются мысли в голове у Молчана.
«Эх, если бы все вместе, заодно! Ни за что бы нас не одолели! Да только разве согласятся все под одной головой жить? Каждый норовит свое урвать. Оттого и муку кровавую народ принимает!»
Долго шли, плохо ели в пути, спали под дождем. Половина пленников по пути сгинуло. Кого в реку перекидали, кого в лес волкам. Некогда хоронить. Остальные частью пешком, частью на ладьях дошли до Итиля, города хазарского. Здесь их разделили. Часть рабов погнали на рынок, а Молчана и еще нескольких отвели в длинный каменный сарай, где и заперли. Лежит Молчан на соломе.
На другое утро слышит он шаги и звон ключей. Распахнулась дверь. Ударил снаружи солнечный свет. Входят в сарай купец, славянский толмач и с ними два воина. Обходят всех по очереди, смотрят. Морщится купец. Не то, все не то. Потом подходит к Молчану. Долго на него смотрит. Что-то спрашивает по-своему. Молчит Гиря, не понимает.
Поворачивается купец к толмачу. Повторяет свой вопрос. Толкает толмач Гирю ногой, переводит:
— Эй ты, вставай! Спрашивает у тебя почтенный Али: сколько тебе лет?
— Тридцать.
Радуется купец. Хороший возраст. Долго будет работать раб. Снова что-то лопочет по-своему.
— Работать какую работу умеешь? Хлебопашец? Рыбак? – спрашивает толмач.
— Кузнец я!
Заблестели от жадности глаза у купца. Большая выгода – кузнеца хорошего задешево купить. Хорошему кузнецу цены нет.
— Рот открой! Зубы у тебя почтенный Али посмотреть хочет! – требует толмач.
— Сейчас! – говорит Молчан. – Только встану!
Встал он во весь рост. Напряг руки. Разогнулись, порвались на них кандалы.
— Плохая работа! – говорит Молчан. – Не умеют ваши кузнецы цепи клепать!
Задрожал купец. Попятился. Намотал Молчан цепь на кулак. Ударил купца под подбородок. Хрустнули позвонки у почтенного Али. Упал он, не шевелится. Бросился на Молчана воин с саблей. Схватил его Молчан за руку и его же саблей другого воина зарубил. После и с первым воином управился. Остался один толмач.
— Теперь переводи! – говорит Молчан толмачу.
— Кому переводить? – дрожит толмач.
— Себе переводи! Нельзя на врага работать! Не служи ворогу!
Поднял он толмача над землей, бросил его об пол, вышиб из него дух. Оглянулся на других пленников.
— Ну! – говорил Молчан. – Пошли со мной!
Мотают рабы головами. Боятся.
— Убьют нас! – отвечают.
— Эх вы! – говорит Молчан. – Оттого и убивают вас, что боитесь!..
Хотел Молчан саблю с собой взять. Потрогал ее. Нет, не та работа кузнечная! Вывернул он тогда столбец воротный. Хороший столб – как раз по руке пришелся. Провернул его со свистом. Вот это уже по-нашему.
Идет Молчан Гиря по улице. Кричат кругом. Закидывают Молчана Гирю мальчишки с крыш черепками и горшками.
— Раб сбежал! Лови его, хватай! Бей его, чтобы другим неповадно было!
Бросаются на Молчана Гирю хазары. Бросаются ал-ларисии, гвардия кагана. У них щиты, у них кольчуги, копья, а у Молчана, кроме бревенца, ничего нет. Да только свистит бревенцо – как спичка летает в могучих руках.
— Это вам за девушек! Это за детей! Это за стариков! А это за то, что на нашу землю полезли!
Трескаются как дыни хазарские головы. Ломаются сабли и копья. Уже несколько ран получил Молчан, а все идет, пробивается. Не могут враги Молчана взять. Пустеет улица. Лежат на улице хазарские воины. Кто-то мертвый лежит, а кто и шевелится. Почти до самой пристани дошел Молчан Гиря. Хочет он сломать засовы, выпустить всех пленников славянских.
Но не выпустил, не сломал.
Изловчился кто-то, задним двором забежал, пустил Молчану Гире стрелу в затылок. Погиб Молчан. Надолго запомнили Молчана хазары. Доложили самому кагану.
Каган сказал:
— Никто не должен об этом знать, особенно из рабов!.. Дурной пример! Если б все на Руси такие были, никто бы у них у пленников не брал. Обходили бы такую землю за три дневных перехода.
