«…и пошел дождь и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне».
Евангелие от Матфея, Гл. 7, 25
Снег залетал в масляное полукружье, отбрасываемое фонарем на колокольне. Под ним возникало суровое лицо монаха, фигуры которого я со своей больничной койки видеть не могла. Мерно бил колокол. Был канун Крещения, 19 января. Больница Святителя Алексия Митрополита Московского встречала новый день, день победы и прощения всем страждущим и обремененным… потомкам лихих отцов в лихую годину расправлявшихся с крестами на колокольнях, людьми храмов и церквей…
Знают ли москвичи и иногородние, стремящиеся попасть сюда и вылечиться, и моя соседка по палате — бывший секретарь бывшего министра, кому мы обязаны тишиной, первоклассным уходом и, в конце концов, своим выздоровлением?
Женщине, обнесшей иконой Козельщанской Божией Матери периметр больницы, так что ни одна бомба, сброшенная фашистами в сентябре 1941 года (и последующих авианалетов) не попала на территорию больницы, в то время как соседние здания сильно пострадали. С верой и молитвой был заложен камень больницы. Верой и держался.
Постановлением Московской городской Думы от 6 июня 1900 года местом для постройки больницы и богадельни был избран «участок городской земли на Калужской улице, напротив Нескучного сада… В эти учреждения должны приниматься, если не исключительно, то по преимуществу, московские жители.
Иван и Александра Медведниковы
При больнице к богадельне должны быть построены церкви. Для строительства зданий должен использоваться только новый и лучшего качества строительный материал. Учреждения должны открыться не позже 3-х лет со времени поступления капиталов».
Душеприказчик покойных купцов-благотворителей Ивана и Александры Медведниковых представил в городскую управу завещанные городу суммы: всего 1 840 000 рублей (за вычетом средств наследственных пошлин), половина из которых была потрачена на устройство и содержание больницы, часть на устройство богадельни для 30 престарелых мужчин и 30 женщин, на устройство и содержание детского приюта для эпилептиков и детей, страдающих психическими расстройствам, а оставшиеся 92 000 рублей предназначались на нужды бедных.
Первым даром Медведниковых городу Москве стала гимназия в Староконюшенном переулке, открытая в 1901 году. Здание гимназии, возведенное по проекту художника-архитектора И. Кузнецова, вышло солидным, удобным и красивым.
Староконюшенный переулок. Гимназия Медведниковых (ныне — школа 59)
Кроме того, редкая для того времени система вентиляции, трижды в течение часа менявшая воздух и поддерживающая в классах до и после уроков постоянную температуру и качество воздуха, специально сконструированная школьная мебель, горячее питание, многотомная и продуманная библиотека — все это на протяжении столетия сказалось на формировании полноценных поколений.
Сейчас это школа №59. Среди ее выпускников поэт С. Наровчатов, архитектор Г. Гольц, режиссер Ю. Завадский, актер Р. Плятт.
Московская городская Дума исполнила и второй параграф завещания Медведниковых — была построена детская психиатрическая больница по проекту архитектора А.Ф. Мейснера.
Но больница и богадельня стали самым крупным и самым известным даром Медведниковых Москве.
Оплакав своего умершего сына, Медведниковы прислушались к совету оптинского старца Амвросия. Всего лучше и спасительнее, считал оптинский мудрец, по слову Апостола очиститься «милостынею и верою». Благотворение внешнее — людям — Медведниковы возвели в кредо и руководство к действиям.
Архитектурный ансамбль больницы помимо лечебных корпусов, включал в себя две церкви: Тихвинской иконы Божией Матери и Козельщанской иконы Божией Матери (ныне храм во имя Святителя Алексия Митрополита Московского), часовню, квартирный корпус для врачей, священнослужителей и обслуживающего персонала, хозяйственные постройки: баню с прачечной, кухню, ледник.
Архитектором проекта стал С. У. Соловьев, инженерами — В. Ольденбург и И. Федоров, фигуры заметные в области инженерного дела начала века. Инженерное обеспечение больницы было подчинено задаче наибольшего удобства для больных и посетителей: кроме обязательных водопровода, канализации, парового отопления, спроектирована вентиляция, автономная для палат, с одновременным увлажнением воздуха.
Средства Медведниковых приумножились богатым пожертвованием потомственной почетной гражданки Александры Карповны Рахмановой. На ее деньги в 1910 году к медведниковской богадельне присоединился отстроенный корпус-богадельня на 60 кроватей.
Великая княгиня Елизавета Федоровна
На торжественном открытии медведниковской больницы присутствовали Великий князь Сергей Александрович и Великая княгиня Елизавета Федоровна. Чин освящения нового богоугодного заведения совершал высокопреосвященнейший Владимир (Богоявленский) Митрополит Московский. Первым главным врачом и директором больницы стал Степан Яковлевич Попов.
По архитектурному проекту С.У. Соловьева здания ансамбля больницы и богадельни были поставлены в ряд, параллельно Большой Калужской улице. Перед ним располагался широкий палисад, впоследствии уничтоженный при расширении проезжей части Ленинского проспекта (бывш. Б. Калужской ул.).
Сам проект был выполнен в стиле модерн, в его национально-романтическом направлении. Объемно-пространственная композиция центральной части ансамбля скомпонована в виде объемов сложной формы с несимметрично выступающими крыльями. Оба корпуса завершаются объемами двух храмов, восходящих к псковским и новгородским прототипам. Соловьев творчески интерпретировал образы псковских обителей, в которых композиция строилась по живописному принципу, а не по принципу строгой симметрии.
Центром ансамбля является открытый двор, вокруг которого группируются главные постройки. Заказчиком был определен набор строений, необходимых для обеспечения благотворительного заведения. С.У. Соловьев блестяще справился с поставленной задачей, так как не только решил проблему воплощения художественного образа, но и создал функционально очень удобный комплекс.
Больничный храм, первоначально посвященный Козельщанской иконе Божией Матери, напоминает нам известные новгородские и псковские храмы с трехлопастным завершением. На фасадах храма расположены кресты-обереги, встречающиеся на крепостных стенах Пскова и Изборска. Изначально храм имел четырехскатную кровлю с лемеховым покрытием. Венчала его изящная главка на тонком барабане, которая вместе с трехглавием звонницы на стене трапезной, создавала прихотливый силуэт всего здания, гармонично дополняя и оживляя однообразие протяженных фасадов.
На первом этаже под храмом размещалась контора больницы, приемный покой («ожидальня»), комнаты смотрителей, буфет и архив. За парадными сенями и раздевалкой шла парадная лестница, которая вела в храм.
Традиционная трапезная храма была превращена в столовую для больных. От храма ее отделяли ажурные металлические врата, в прорезях которых мерцали цветные стеклышки.
Интерьер храма напоминает псковские прототипы, но чуть сумрачный колорит росписей, тяжеловесная пластичность колонок-столбов алтарной преграды, а главное художественный металл паникадил соответствовали духу и стилю модерна.
Храм был расписан преподавателем Строгановского училища Г. Пашковым, а серебряную церковную утварь и облачения подарил храму известный меценат Н.А. Цветков.
Это был первый и единственный храм в городе, освященный во имя Козельщанской иконы Божией Матери, которая прославилась в 1881 году чудесным исцелением неизлечимо больной дочери графа Капниста. В его имении икона считалась родовой.
Пятнадцатилетняя Мария, дочь графа, страдала тяжелой формой болезни позвоночника, руки и ноги ее были недвижны. Светила медицины, профессора Каспари, Склифосовский, Павлинов, Шарко, лечившие девочку, оказались бессильны. Перед поездкой из родового имения Козельщина Полтавской губернии в Москву для очередной консультации с парижским доктором Шарко. Мария, с благоговением прижав к себе образ Царицы Небесной, стала горячо со слезами молиться и просить у Заступницы всех скорбящих и обремененных помощи и защиты, которую не могли дать ей люди.
И вдруг во время молитвы в руках и ногах, лишенных движения, она почувствовала присутствие жизни и силы. Девочка громко закричала: «Мама! Мама! Я чувствую руки! Мама! Я чувствую ноги».
С какой глубокой верой и благодарностью молились мать и дочь со всеми сбежавшимися из деревни народом и дворней, когда перед Пречистым Ликом Богоматери приходской священник совершил молебен!
После чудесного исцеления Марии Козельщанскую икону Божией Матери, по благословению архиепископа Полтавского Иоанна, поместили в специальную устроенную для нее часовню. Список с этой чудотворной иконы, исцеления от которой обильно изливались на страждущих, и стал основной храмовой святыней больничной церкви Медведни-ковского благотворительного комплекса. В дальнейшем история Козельщанской иконы драматична.
Панно на стене Строгановского училища. Медведниковская больница
Внучка первого главного врача и директора Медведниковской больницы С.Я. Попова Елена Борисовна Попова вспоминает:
«Уничтожались храмы по всей России. Та же участь постигла и наши больничные храмы. Это было примерно в 1922-1923 годах. Начался разгром Козельщанской церкви: сначала сбросили крест, потом стали выбрасывать из окон церкви иконы и церковную утварь. Все это бросили на асфальтовую площадку возле ворот, чтобы сжечь. Среди прочих икон там была и Козельщанская икона Божией Матери. Спасла ее монахиня Елена, в миру — Ольга Ивановна Ключарева.
Она умоляла отдать икону ей и страшно кричала, казалось, что тело ее разорвется на кусочки. У кого-то из поджигателей дрогнуло сердце, и он выбросил икону из костра.
Ольга Ивановна схватила ее, прижала к груди, обливаясь слезами и беспрестанно целуя икону, побежала к себе в комнату… где жили еще три пожилые женщины… Уголочек у Ольги Ивановны был небольшой: рядом с нишей, у окна, стоял столик, а напротив иконы (в нише) — сундук со всем ее добром, на котором она спала, — вот и все ее богатство».
Непреложность, неоспоримость веры некоторых людей, спасает и тех, кто с ними соприкоснулся и дорог им по родству души.
Козельщанская икона Божией Матери
Козельщанская икона Божией Матери
Люди, подходившие к Козельщанской иконе, испрашивали помощи — и Она помогала. Далее Елена Борисовна Попова пишет:
«Об этом (о помощи — прим. авт.) я узнала много позже, встречаясь с людьми, приходившими к Ольге Ивановне… Могу привести в пример такой случай, который я узнала совсем недавно от моего сверстника и друга детства Виктора Павловича Григорьева (родился в 1922 году). Когда в 1942 году он был призван на фронт, его мама Прасковья Ивановна вместе с нашей Ольгой Ивановной молились перед Козельщанской иконой Божией Матери, чтобы та спасла Витю от пули. И он, действительно, прошел всю войну и ни разу не был ранен. Наверное, он был не один такой…
Напишу и о моем отце Попове Борисе Степановиче. Он ни разу не был арестован, хотя это неизбежно должно было быть.
В конце 20-х и начале 30-х годов он работал техническим директором ЦАГИ. До прихода фашистов к власти (в 1932 году) находился в длительной командировке в Германии для изучения военных самолетов. По возвращении в Союз и после его доклада в Наркомате, было объявлено об открытии нового КБ под его руководством. Кстати, родился он в Австрии, в городе Вене, все это вместе взятое, грозило ему репрессией, но работники первого отдела предупредили его об этом. Отец уволился и перешел на работу в совершенно другую область. Все обошлось благополучно. Наверное, молитвы моей мамы помогли, спасла Козельщанская Божия Матерь».
Дивным образом Царица Небесная, являющая свою милость и покров южным землям России через Козельщанскую икону, здесь, в Медведниковской больнице соединила южную Русь и Малороссию с северными пределами Руси, которые освящает и охраняет от бед и напастей Тихвинская икона пресвятой Богородицы.
Второй больничный храм — во имя Тихвинской иконы Божией Матери — расположен в здании Медведниковской богадельни.
В здании часовни впоследствие расположилось патологоанатомическое отделение больницы, в 40-50-е годы оно неоднократно перестраивалось. Был надстроен третий этаж, внутри проведена реконструкция, — однако в его интерьерах сохранились остатки часовни.
В феврале 1904 года Медведниковская больница приняла первых пациентов на 150 кроватей, 30 из них отдали детям. К 1906 году уже существовало кроме терапевтического, хирургическое и зубоврачебное отделения. При необходимости к больным приглашались специалисты из других клиник Москвы.
В 1914 году больница праздновала десятилетие со дня своего основания. Ее директор и главный врач Степан Яковлевич Попов в своем отчете сообщил, что 65% пациентов — это тяжелые больные, требующие тщательного ухода и лечения. Для того, что бы медицинский персонал имел возможность быть на уровне современной медицинской науки, в больнице существовала медицинская библиотека, приобретались и выписывались выходящие за рубежом медицинские журналы.
В годы Первой мировой войны часть коек была отведена для раненых солдат и офицеров, а в здании богадельни в конце войны были размещены инфекционные больные, среди них было много беженцев с детьми. Квартирный корпус в парке больницы также был отдан под госпиталь для раненых. Родители и вдовы убитых на войне офицеров считали своим долгом помочь больнице и раненым воинам. Они делали пожертвования на содержание одной или нескольких коек. В отчетах больницы того времени такие койки назывались именными, например, «койка вдовы штабс-капитана X» или «койка памяти поручика Н» и т.д.
В таком виде больница просуществовала до революции 1917 года. В 1918 году распоряжением советской власти богадельня закрывается, и все корпуса больницы становятся лечебными, а сама больница становится туберкулезной. Главным врачом ее был назначен доктор В.Д. Коноплянкин — опытный и энергичный администратор, тесно сотрудничавший с партийными органами. В 1922 году в Медведниковскую больницу из 4-ой Градской переводятся госпитальные хирургическая и терапевтическая клиники 2-го Московского государственного университета. 15 декабря 1922 года в газете «Правда» появилась заметка:
«Открытие госпитальной клиники 2-го Московского университета. Вчера в здании бывшей Медведниковской больницы состоялось открытие хирургической клиники, нескольких рентгеновских кабинетов при ней и терапевтической клиники. Среди гостей — значительная часть московской профессуры, нарком здравоохранения Н.А. Семашко, Ружейников из Наркомата просвещения, студенты, больные, младший медицинский персонал, которые буквально облепили ступеньки, хоры, проходы.
Товарищ Н.А. Семашко в своем приветствии отметил, что коллективом клиники проявлена героическая способность и преданность к работе. «Мы празднуем,- сказал товарищ Семашко, — научную масленицу». Товарищ Ружейников сказал, что его поражает самоотверженная деятельность и энергия профессуры 2-го МГУ, он жалеет, что среди гостей нет представителей западной науки. Оборудование этих клиник послужило бы самой лучшей агитацией к научной работе в крестьянской России. Выступали представители от профессуры, врачей и студенты».
Итак, с 1922 года больница становится клинической, а в 1924 году ей присваивается название, которое оно сохраняла почти 30 лет — 5-я Советская клиническая больница.
Для духовной жизни больницы это время было непростым. Еще в октябре 1918 года персонал Медведниковской больницы, желая сохранить действующими обе церкви — Козельщанской и Тихвинской икон Божией Матери, организовали приходскую общину. К тому же, по результатам обследования храмов, проведенного искусствоведами в ноябре 1920 года, было отмечено, что оба храма, как продуманное воплощение плодов изучения древнерусского творчества, представляют оригинальное художественное целое как со стороны архитектуры, так и внутреннего убранства, поэтому подлежат принятию их на учет и охрану со стороны Комиссии по охране памятников искусства и старины».
Несмотря на это заявление специалистов и сопротивление новой общины, Козельщанский храм был закрыт, а в апреле 1923 года, официально опечатан ревизором Моссовета. Тогда же в фонд Мосфинотдела были вывезены серебряная утварь церкви и священные сосуды. В рамках очередной антирелигиозной кампании, проводимой богоборческой властью, в 1923 году в газете «Известия» было опубликовано постановление о ликвидации больничных церквей, по которому и Тихвинский храм был закрыт. Оба храма были превращены в лечебные отделения больницы и учебную аудиторию.
В работе клиники использовались все новейшие методы диагностики и лечения: широко применялось переливание крови, антибиотики, новые оперативные приемы. Постепенно в клинике стала развиваться экстренная хирургия. Известны блестяще проведенные операции при бронхиальной астме, резекции кардии при раке желудка (B.C. Левит).
В 1928 г. B.C. Левит провел пневмотомию при эхинококкозе легких. В 1932 г. на XXII съезде клиника выступила с докладом об эндемическом зобе. Широким фронтом шли изыскания научных сотрудников клиники и хирургов о довольно редких явлениях: болезни Гиршпрунта, функциях резецированного желудка, патогенезе шока и др.
С 1922 по 1941 годы основными крупными отделениями больницы стали хирургическое, терапевтическое и туберкулезное. Врачи-исследователи туберкулеза В.Л. Эйнис, Б.Я. Садурский, Ф.А. Михайлов, Н.К. Мюллер опубликовали свыше 130 научных работ, в том числе статей в Большой Медицинской и Большой Советской энциклопедиях, и стали создателями первой программы по туберкулезу.
Значительный интерес в истории больницы представляет этап, когда на ее базе (еще на базе Медведниковской лечебницы) был создан Государственный институт народного здравоохранения (ГИНЗ) — ведущее научное учреждение страны, выполняющее исследования в области эпидемиологии и гигиены. Директором его был назначен Председатель научно-медицинского Совета при Наркомздраве РСФСР Л.А. Тарасевич. За короткое время он сумел превратить ГИНЗ в крупнейший многопрофильный научный центр, работающий как по единым программам, так и выполняющих исследования по профилю отдельных, входящих в него институтов: Институт контроля сывороток и вакцин, Санитарно-гигиенический институт, Институт микробиологии, Институт туберкулеза, Институт экспериментальной биологии, Тропический институт и Институт биологической химии.
После десяти лет плодотворной работы ГИНЗ в 1930 году все же распался на отдельные институты, в которых сложились известные научные школы.
Уникальный опыт ГИНЗа, центральное здание которого находилось в 5-й Советской клинической больнице (бывш. Медведниковской) показал возможность реальной координации научно-исследовательской деятельности разнопрофильных фундаментальных и прикладных работ при общей научно-практической ориентации, а также эффективность такой научно-организационной формы работы в области здравоохранения, как ассоциация институтов.
Строители, храмоздатели и врачеватели тел и душ впечатались своими трудами и попечительством в память людей, посещавших Медведниковскую — 5-ую Градскую больницу. И традиции скромного, не напоказ, подвижничества живут в ее стенах и сейчас. Поражает присутствие божественной атрибутики в каждом кабинете врача, в каждой процедурной. Подними глаза к иконе Святителя Алексия, мученика Пантелеймона — и ты получишь помощь в излечении вместе с молитвой о тебе врача. Вот недалеко от меня в храме на литургии стоит заведующий хирургическим отделением больницы. Вчера мы, несколько стационарных больных, приметили заведующего отделением в общей очереди в выездном буфете. Пытались, но тщетно, уговорить его пройти вперед, без очереди (дорого время хирурга!).
Он отказался наотрез. И становится ясно, что честь, совесть, милосердие и скромность — еще не изжившие себя понятия для некоторых из нас. Иначе, почему остановивший меня перед входом в больницу пожилой грузин (так он сказал о себе) стремится положить сына именно сюда, в больницу Святителя Алексия. Его голубые глаза (сван, наверное) искали сочувствия и поддержки, когда он взмахнул рукой, и произнес в пространство: «Вот в другой больница попросили полторы тысячи долларов, а гдэ их взять?»
Я сказала, что здесь ему обязательно помогут. Если с верой идут — по вере и получают.
