В Москве прошла премьера второй версии оратории «Страсти по Матфею» митрополита Илариона Алфеева. Впечатлением об оратории с Правмиром поделился выпускник Московской консерватории, автор цикла статей о музыке И.С. Баха игумен Петр (Мещеринов).
"Cтрасти по Матфею" митрополита Илариона. Фото: mospat.ru
— Отец Петр, поделитесь впечатлением о «Страстях по Матфею» владыки Илариона.
Прежде всего для меня было очень значимо оказаться в своей alma mater, в том зале, в котором я провёл всю свою юность – я в годы учёбы работал в оркестре Большого зала консерватории.
Правда, то, как зал отремонтирован, меня огорчило – но это другой разговор.
Я уже был знаком с произведением владыки Илариона в видеозаписи (в первой редакции); а «вживую» слушал первый раз.
Мне очень понравилось.
Вторая редакция, в которой сам автор читает Евангелие, более сжатая, более концентрированная, чем первая; и, на мой взгляд, для концерта это хорошо – а развёрнутая версия лучше слушается дома, где больше удобств для индивидуального прослушивания. Владыка несколько расширил «канонические рамки» Страстей; согласно традиции, евангельский текст заканчивается на том, как гроб Господа запечатывается и к нему приставляется стража; здесь же владыка Иларион довёл повествование до самого конца Евангелия от Матфея, до Воскресения. Для небогослужебного, концертного произведения это, конечно же, более логично.
Мне очень понравилось и то, как Владыка читал евангельский текст, и то, как удачно Евангелие ложилось на музыку.
В некоторых фрагментах «Страстей» зал просто замирал; мне особенно из таких моментов запомнился хоровой фрагмент «Тебе поем» – просто замечательная музыка.
Хотелось бы лучшей дикции от хора – но тут, может быть, виновата акустика, которая, на мой взгляд (вернее, «слух») всё-таки изменилась после ремонта не в лучшую сторону.
Очень меня впечатлила проповедь, которой автор предварил исполнение; редкий в наше время образец христоцентричного пастырского слова.
— Иоганн Бах и митрополит Иларион – это повтор, развитие, продолжение?
— Да, конечно, когда мы (в музыкальном контексте) произносим слово «Страсти», невозможно не вспомнить величайшего в истории музыки «певца Страстей Господних» – Иоганна Себастьяна Баха. Я знаю, что вл. Иларион – знаток и любитель творчества Баха, и он сам говорил, что одним из важнейших источников вдохновения для него было именно баховское творчество (не помню точной цитаты).
"страсти по Матфею" митрополита Илариона. Фото: mospat.ru
«Страсти» вл. Илариона – не «повтор» Баха; надо сказать, что музыка Владыки обладает своим стилем, своим звучанием, она не является эклектическим подражательством.
А вот какое место (на мой взгляд) это произведение занимает в сегодняшней культурной жизни – это очень интересно.
С одной стороны, «потолком» музыкальной культуры для очень многих людей сегодня являются мюзиклы и саундтреки – так что если мы назовём нашу музыкальную эпоху «временем мюзикла», это будет довольно точно (о «попсе» я, разумеется, и говорить не хочу).
С другой стороны, собственно академическая музыка сегодня всё ещё по большей части продолжает линию, я бы сказал, излишней «элитарности»; в основном эта музыка атональна и предназначена скорее для интеллекта, чем для непосредственного восприятия. И здесь появляется произведение, которое, с одной стороны, написано в лучших академических традициях, а с другой стороны – доступно для людей, доступно в самом лучшем смысле этого слова, без всякого «снижения» (я вспоминаю, как Гайдн специально заботился именно о доступности своей музыки, хотя мог написать и самое сложное учёнейшее произведение).
Ещё мне представляется очень важным удачное сочетание в «Страстях» вл. Илариона западной традиции – вот то, что Вы спросили о «продолжении» Баха – и православного богослужебного творчества: страстные песнопения очень удачно легли в западную форму «Страстей». Это замечательный пример выраженного музыкальными средствами христианского универсализма, единства общехристианской культуры – то, чего, на мой взгляд, сегодня нам очень не хватает.
Я уже не говорю о миссионерском значении «Страстей». Лично для меня является очень отрадным то, что вл. Иларион показал, что не только рок-среда или молодёжная субкультура – пространство миссии; им может быть и высокая культура.
— Классическая музыка и духовная жизнь – как они для вас связаны?
Я музыкант по образованию (и даже, может быть, больше, чем по образованию); для меня музыка очень важна, как некий душевный хлеб. Мои любимые композиторы – Бах и Гайдн. Но будучи одновременно монахом и священником, я отдаю себе отчёт, что духовная жизнь идёт своим чередом. Музыка может ей способствовать на условиях, так сказать, общего развития личности, утончения души, воспитания вкуса.
Творческий дар – конечно же, дар Божий, и великие композиторы отображали в своих произведениях, несомненно, небесную гармонию. Музыка вышла из богослужения, будучи изначально его сопровождением. Но смешивать сферу эстетики и собственно духовную жизнь, ну например – молитву, я бы не стал.
— Можно ли говорить о современной эпохе классической музыки?
Современная эпоха всё же, на мой взгляд – это некое «межэпохье» (вот такой неологизм получился). Трудно сказать. Вот композитор и философ Владимир Мартынов говорит о «конце времени композиторов». Обычно о культурных эпохах говорят в историческом контексте, а время, в которое человек непосредственно живёт, ему очень трудно оценить «глобально». Потом, эпоху в музыке составляли прежде всего великие композиторы (что не умаляет значения среды, в которой они формировались). А препятствий Богу, чтобы Он одарял Своими дарами, кого Он хочет, разумеется, невозможно поставить.
— А Вы не пробовали сами писать музыку?
В студенческие годы пробовал, конечно. Но понял, что это не моё призвание.
Спасибо Вам за это интервью!
Слово митрополита Илариона перед началом оратории
«Сегодня мы услышим евангельский рассказ о страданиях, смерти и воскресении Господа нашего Иисуса Христа.
В последние дни Своей земной жизни Господь был оставлен один перед лицом страдания и смерти. Он испил до дна чашу, которая была уготована Ему, и пережил самое страшное, что может выпасть на долю человека, – одиночество и оставленность. Он был один в Гефсимании, ибо ученики Его уснули крепким сном, Он был один на суде первосвященников, на допросе у Ирода и на суде Пилата, ибо ученики Его в страхе разбежались. Он был один, когда шел на Голгофу; случайный прохожий, а не любимый ученик помог нести Крест. Он был один на Кресте, один умирал, оставленный всеми.
На Кресте Иисус взывал к Отцу Своему: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27; 46). Этот крик вместил боль всего человечества и каждого человека – боль всякого, кто чувствует, что он одинок, и кому кажется, что он оставлен Богом. Ибо страшно быть оставленным близкими и друзьями, но еще страшнее, когда тебе кажется, что Бог покинул тебя, что непреодолимая стена встает между Богом и тобой и Он словно не слышит, не видит, не замечает…
Если ты страдаешь от одиночества, вспомни, каким одиноким был Спаситель в последние часы Своей земной жизни. Если близкие и ученики твои отвернулись от тебя, если ты подвергся незаслуженной клевете, если против тебя лжесвидетельствуют и объявляют тебя повинным смерти, вспомни, что Сам Господь прошел через это.
Если тот, кто жил с тобой под одной крышей, причащался от одной Чаши, ел твой хлеб, кому доверился ты со всей силой любви, с кем делился своими мыслями и чувствами, от кого ничего не утаивал и для кого ничего не жалел, – если этот человек предал тебя, вспомни, что и Господь пережил это.
Если крест твой навалился на тебя с такой тяжестью, что ты не в силах понести его, если близкие твои не хотят разделить его с тобой, будь благодарен и тому, быть может, случайному прохожему, который поможет тебе нести его хотя бы какую-то часть пути.
Если волна богооставленности накрыла тебя с головой и кажется тебе, что Бога нет или же Он отвернулся и не слышит тебя, то не отчаивайся, ибо и Христос прошел через этот страшный и горький опыт.
Если осуждают тебя и оскорбляют, ударяют по лицу и плюют на тебя, пригвождают ко кресту и вместо воды дают горькую желчь, молись за распинающих тебя, ибо они не знают, что творят.
Вслушиваясь в рассказ евангелиста Матфея о страданиях, крестной смерти и воскресении Господа Иисуса, возблагодарим Господа за то, что Он стал одиноким, чтобы не были одиноки мы, был оставлен, чтобы мы не были оставлены, прошел через оскорбления и поругания, клевету и уничижение, страдания и смерть, чтобы во всяком страдании мы чувствовали, что мы не одни, но что Сам Спаситель с нами до скончания века».
