30 сентября пройдет суд о незаконном строительстве мансарды в центре Москвы. Художница Татьяна Куликова уже не первый год борется с махинациями соседа, «бизнесмена нового типа», разрушившего облик старинного дома в Гагаринском переулке и выжившего почти всех жильцов.
Пять минут ходьбы от Храма Христа Спасителя. Старинный дом причта и богадельня при Спасском храме, разрушенном в советскую эпоху, затем коммуналка. Здесь вообще ничего нельзя было строить. Но построили — мансарду на кровле дома 9/5 в Гагаринском переулке. В результате в квартире православной художницы Татьяны Ивановны Куликовой вода с потолка течет струями. Трескаются стены, обильно увешанные писаными и вышитыми иконами, старинными фотографиями, церковными хоругвями.
— В суд о незаконном строительстве мансарды наконец подала префектура. Окружная комиссия по пресечению самовольного строительства в ЦАО 17.05.2013 установила, что произведенные работы не соответствуют разрешительной документации на переоборудование чердака без изменения конфигурации кровли. Я не знаю, чем это обернется для нашего дома, потому что они требуют сноса надстройки в месячный срок. А значит, опять крышу разбирать. Дом и так трещит. Но мансарду убирать надо, — говорит Татьяна Куликова.
Мытарства под мансардой
Некоторый перебор мебели в квартире, ряды антикварных утюгов, традиционной керамики — крынок и кувшинов… Это не музей, а жилая комната и мастерская: муж Татьяны Ивановны преподавал рисование, от него остался «натюрмортный фонд». Сама Татьяна Куликова тоже не чужда занятий с детьми. Когда-то уроки рисования и изготовления хоругвей проходили прямо в квартире, потом сосед обманом выкупил три комнаты из пяти, ранее оформленные на сына художницы, и для занятий (да и вообще для жизни) стало тесновато. Иконы, хоругви, памятные вещи — все сгрудилось и скучилось. Перебор мебели — тоже из-за того, что шкафы и комоды из комнат сына пришлось забрать к себе.
По коридору, когда-то бывшему личным пространством Татьяны Ивановны, бродят вселённые новым хозяином соседи. Комнаты художницы не запираются. Входную дверь чаще всего оставляют нараспашку новые жильцы.
— Сейчас живут довольно смирные ребята, — говорит художница. — А был момент, когда мы полтора месяца с дагестанцами жили. Эдуард Бархо — новый хозяин, бизнесмен с ассирийскими корнями — специально велел им меня «кошмарить», чтобы я подешевле продала квартиру и уехала. Тогда вмешался сам президент Дагестана Рамазан Абдулатипов, они потом прощения просили. Но полтора месяца я из квартиры не могла выйти, не могла их тут оставить, не знала, чего от них ждать.
Например, 21 декабря 2012 года семь мужиков снесли дверь квартиры и ворвались внутрь. Тогда в квартире с Татьяной Ивановной находилась сотрудник Российского института стратегически исследований Владислава Филянова — ее ученица и подруга, кстати, зарегистрированная в этой же квартире.
— Если бы я была одна, распяли бы на стене, да и все, как сказал мне тогда мой духовник, отец Власий из Боровского монастыря, — говорит Татьяна Куликова.
История лихих 90-х
Квартира с видом на Храм Христа Спасителя досталась Татьяне Ивановне от мужа Сергея Александровича Куликова. Он здесь родился, ребенком бывал в Храме Христа Спасителя до того, как его взорвали, и застал возрожденный; здесь жили и его родители, сюда он привел жену в 1986 году. А в 1987 к соседу-ассирийцу Сергею Бархо приехал из Пензы сын Эдик — нынешний предприниматель Эдуард Бархо, тяжба с которым идет уже много лет.
— В 1987 году он был подросток. Видимо, с тех пор и комплексует, что он из Пензы и внешне неказистый. Я его жалею. Из-за этих комплексов выросло стремление себя утверждать. Во всем, что произошло, мне кажется, главный рычаг – это самоутверждение, — считает Татьяна Куликова. — К 90-м он подрос, ему привезли жену — беженку из Карабаха, у нее был такой статус. Видимо, ее клан укрепил его материально, хотя точно я этого не знаю. На Бархо было заведено семь уголовных дел. Они все куда-то пропали, следов нет ни в одном архиве. Представляете? И он объявил войну соседям — прежде всего хозяевам ресторана на первом этаже. Надо признаться, победил…
В гостях у московского купца
О ресторане на первом этаже — особый разговор. В 90-е это было довольно известное место под названием «Ресторан-салон русской Гранд Империал» (нарекли так, потому что при ремонте фундамента нашли золотую монету). Несмотря на приставку «Гранд», ресторан маленький; его создатель и хозяин Даниил Павлович Сухачев обставил все так, как будто вы приходите в гости к московскому барину. Ничего казенного, на стенах — подлинные картины XVIII века, мебель, люстры, все блюда подавались на серебре. Великолепный рояль, очень хорошие музыканты, певец Саша ездил из Михайловской слободы, что под Бронницей. Он старообрядец, пел в единоверческом хоре и в этом ресторане. И как он пел!… Даниил Сухачев дружил с владыкой Питиримом, митрополит бывал у него и слушал Сашино пение.
Даниил Сухачев — организатор питания спортсменов и гостей Московской Олимпиады-80, директор ресторана «Гавана» — поменял в доме трубы, обустроил тротуар, поставил фонарь. Из грязного подвала с крысами сделал пригодный для встреч и подсобных нужд этаж. Из двух коммунальных квартир на первом этаже — сначала кафе, а потом и ресторан высокого уровня, где воспроизвели Царское меню — меню Бенуа к царскому столу на торжествах в честь 300-летия Дома Романовых. Для детей из ближайших школ здесь проходили уроки москвоведения и русского гостеприимства. Сухачев заказывал исследования по истории дома: здесь бывал Петр Ильич Чайковский (в доме жил композитор и музыкальный критик Н. Д. Кашкин), бывал архимандрит Софроний Сахаров, автор книги о святом старце Силуане Афонском.
Православная семья Куликовых — иконописец Сергей Александрович и художница Татьяна Ивановна — дружили с семьей ресторатора Даниила Сухачева. Татьяна Ивановна рассказывает, как попытки Эдуарда Бархо завладеть рестораном и квартирой его владельцев сопровождались похищением жены Сухачева Розы Олеговны, затем, после ее возвращения из двухлетнего плена — неожиданной смертью Даниила Павловича в собственной машине. После этого вдова ресторатора, его мать и сын сдались: дом в Гагаринском переулке они покинули. Тем временем пропал без вести сын Сергея Александровича Куликова, умер он сам, а Эдуард Бархо выкупил квартиры №7 (где жил сам) и №9 (где неожиданно умерли хозяева — многодетные выходцы из Дагестана) и две комнаты в квартире №8, где живет Татьяна Куликова.
Между префектурой и управой
Квартира 9 – напротив жилья Куликовых, на третьем этаже. Завладев ею, Эдуард Бархо разобрал крышу и надстроил мансарду — без установки лесов и укрепления фундамента. Естественно, стройка затронула и кровлю над квартирой 8. Когда Татьяна Ивановна подает жалобы на незаконную надстройку и просьбы разобраться, по какому праву сосед потревожил крышу над ее головой, ей отвечают в духе «в огороде бузина, а в Киеве дядька»: мол, проведено целое дознание и установлено, что вы не можете претендовать на квартиру напротив.
— Подобные письма я постоянно получала из управы, будто я претендую на девятую квартиру… Я спрашиваю: над моей квартирой №8 построили что-то. Пожалуйста, разберитесь, почему у меня крыша течет, почему у меня трещины в потолке и стенах. Они отвечают: «Над квартирой №9 то-то, то-то, то-то», — жалуется Куликова. Тот факт, что над квартирой №9 тоже нарушен закон, мало кого интересует.
Никаких разрешительных документов на строительство мансарды, разумеется, не было, да и быть не могло. В старом техпаспорте дом назван памятником архитектуры (хотя в более «свежих» документах такого статуса у него нет, время и причины его исчезновения еще предстоит выяснить). Татьяна Куликова рассказывает, что надстройку лично запрещал Владимир Ресин. Но Эдуарда Бархо это не остановило. Дом старше века, с деревянными перекрытиями, и во время стройки на первом этаже камни из стен выпадали, проседал пол. С 2003 года, когда появилась мансарда, и до сего дня Татьяна Куликова подставляет то тут, то там тазики: с потолка чуть что идет дождь, переходящий в водопад.
По показаниям Эдуарда Бархо, Татьяна Ивановна Куликова тоже участвовала в конкурсе «на переоборудование чердака». «Не участвовала, а протестовала против проведения конкурса», — уточняет она. В итоге произошло не переоборудование, а перестройка чердака в жилое помещение. Но ОБЭП «благополучно» этого не заметил.
Судьбы скрещенья
Дом в Гагаринском переулке вообще оказался на пересечении многих судеб и исторических веяний.
Изначально он принадлежал Церкви: рядом стоял Спасский храм, к 1930-м годам разрушенный. По адресу Гагаринский переулок 9/5 можно было найти дом причта и богадельню. Одной из жительниц богадельни была сестра архимандрита Софрония (Сахарова) Мария Калашникова. Отец Софроний писал ей в этот дом письма.
Естественно, если бизнесмен Эдуард Бархо завладеет комнатами Татьяны Куликовой и начнет перестраивать целый дом по своему вкусу, память о том, какие произведения играл здесь Чайковский и как молились чада отца Софрония Сахарова, испарится.
Муниципальный депутат Хамовников Александра Парушина иногда мечтает, что однажды дом выкупит Русская Православная Церковь: недаром же когда-то он был домом причта, и Церковь максимально сохранила бы его дух и облик. Впрочем, никаких реальных предпосылок к такому повороту не наблюдается.
Иногда судьба подкидывает Татьяне Куликовой неожиданные подарки — утешает.
— Посмотрите, на телевизоре драная книжка — это подшивка газеты «Московский листок» за 1904 год, 110 лет назад, — показывает Татьяна Ивановна. — Принес ее мне такой алкаш, можно сказать бомж, хоть и с высшим юридическим образованием МГУ, зовут его Альберт. Я говорю: «Чего ты мне всякую дрянь несешь, еще на стол кладешь?» Оказался клад. Мы столько почерпнули из этой подшивки! Нашли описания и схемы походных храмов, которые Великая княгиня Елизавета Федоровна делала на фронт в Японскую войну. Она их заказывала в Строгановском училище на свои деньги. И мы стали делать аналогичные походные храмы для российского флота, и для кораблей, и для подводных лодок! Со счету сбились, сколько уже этих храмов сделано. Сейчас я вам назову корабли: «Адмирал Кузнецов» (авианосец Северного флота), крейсер «Москва» на Черноморском, «Петр Великий». Серьезные корабли все уже оснащены, включая парусник «Крузенштерн».
А еще в той же подшивке «Московского листка» обнаружилась статья музыкального критика Кашкина к юбилею Глинки. Жил этот музыкальный критик в этом же доме по адресу Гагаринский 9/5…
— Дом наш собирает удивительные вещи. Все, сюда сходится, — не устает повторять Татьяна Ивановна.
Для нее ценность квартиры измеряется не в квадратных метрах и миллионах рублей, а в поколениях живших здесь людей и в накопленной исторической памяти.
Не только Гагаринский переулок
Муниципальный депутат района Хамовники Александра Парушина собирает подписи под обращением к мэру Москвы Сергею Собянину о проблемах района: это и самострой, и захваты территорий и помещений.
— Официально некоторые объекты могут не являться памятниками, но если здание построено до 1940 года, стоит вопрос о его сохранении, не говоря уж о дореволюционных сооружениях. Они формируют облик старой Москвы, на них ездят любоваться иностранцы: здесь конструктивизм, здесь сталинская застройка, — рассказывает Александра Парушина. — Нет ни одного квартала, где не планировалась бы какая-нибудь стройка. Остоженку мы уже потеряли. Например, прямо сейчас плывет фундамент сталинского дома с квартирой скульптора Иогансона — это заявленный (еще не выявленный) памятник архитектуры. А ведь кроме вопроса сохранения культурного наследия, есть еще люди, живущие в этих квартирах, и они создают социум старой Москвы. Город жив, пока в нем живут те, кто его любит. А если будут только выкупленные квартиры, хозяева которых в Европе… город умрет.
Александра Парушина собирается выяснить в Департаменте культурного наследия Москвы, кто и когда снял статус объекта культурного наследия с дома Татьяны Ивановны Куликовой: раз однажды статус значился в техпаспорте, значит, был когда-то присвоен – и по праву. Депутата, конечно, радует, что власти одумались и через 12 лет после начала проблем с домом занялись вопросом. Теперь довести дело до конца и убрать мансарду — причем реставрационными методами.
— Исторической Москвы и так осталось очень мало. Возведенные уродцы не встроены в среду, нарушают высотность, не вписываются по пропорциям, разрушают окружающие строения из-за большого заглубления подземных парковок. Район в подкове Москвы-реки — здесь нет безопасных почв, всюду вода и карстовые пустоты, — комментирует Парушина. — Происходит прямой бандитизм: на рабочих группах принимаются одни решения, потом застройщики лоббируют другие. В результате — жуткие провалы на улице Ефремова, снос дома архитектора Клейна (осталась одна стена, и вряд ли ее сохранят). Одна из строек планируется на месте захоронения ядовитых, в том числе радиоактивных, отходов.
Впрочем, на застройщиков могут повлиять разве что соображения финансового порядка. Если разрушить привлекательность центра Москвы, недвижимость — как новодельная, так и историческая — упадет в цене. Пока застройщики полагают, что «на их века хватит», даже эта перспектива никого не останавливает.
