Недавнее сообщение о том, что Священным Синодом Американской Православной Церкви были приняты рекомендации для священников по использованию социальных сетей, вызвало резонанс и в российской церковной среде.
Священник Сергий Круглов
Что и неудивительно: социальные сети интернета – не только средство коммуникации, но и трибуна, более-менее доступная и свободная. И сообщения о том, что некие власти предержащие (государственные или церковные) обращают на эту трибуну по тому или иному поводу внимание, отзывается в российском интернет-сообществе болезненно, подчас едва ли не паникой. Мол, не идет ли некто во главе роты ОМОНа нас «организовать и возглавить», проще говоря – контролировать-пресекать-закрывать, ограничивать гласность и свободу слова…
Вполне понятны по этому поводу и раздумья церковных деятелей: раз социальные сети могут быть и амвоном, и местом коммуникации, а значит – местом христианской проповеди, апологетики, миссии, благотворительности, даже совместной молитвы людей, рассеянных по лицу земли, но имеющих возможность быть вместе в интернете в онлайновом режиме, — то надо ли как-то по-особому организовать бытование в этой сети священнослужителей?..
Из тех отзывов православных людей (в том числе священников) на информацию, которые можно прочесть уже сегодня (хотя бы вот и на «Правмире»), ясны следующие точки зрения. Кто-то считает, что надо подобное ввести и у нас, да еще и пожестче, в виде строгой церковной цензуры, чтоб «не баловались» и не впадали в ересь и прелесть. Кто-то – что можно и ввести, но откорректировав с прикидом на российскую действительность и загадочную российскую душу. Кто-то – что такие рекомендации есть ущемление свободы и заорганизованность, и что пусть всё в соцсетях идёт само, по воле ветра и волн… Сколько людей – столько мнений.
Читайте также:
Священник Димитрий Свердлов: Нужны объективные критерии оценки интернет-деятельностиПравила общения в сети для священников: Лучший способ развалить дело — организовать и возглавить
Прочтя американский документ, всякий, думаю, поймет: он составлен все-таки более для американцев, исходя из насущных реалий и проблем американской жизни (например, пункты, касающиеся детей и молодежи, и т.д.). В строках его более всего сквозит забота о том, что является в нынешнем западном обществе одним из довлеющих факторов – забота о политкорректности. Нам в нашей российской церковной (пока еще) вольнице это бывает и дико, и непривычно.
Вообще, политкорректный лексикон – например, слово «толерантность» – в нашей церковной среде считается почему-то вражьим, относящимся к апостасии и прочим ужасным вещам, так что церковные консерваторы не только светских критиков Церкви, но и церковных либералов ругают «толерастами».
А меж тем, если присмотреться к жизни мира мирского, то видишь, что сегодня в России именно Православная Церковь (за инославных не скажу, не знаю, как там в Лондоне, я не был) – при всех ее нестроениях, алчно подмечаемых критично настроенными СМИ и властителями умов, при всех даже грехах и вопиющих несуразностях в деятельности отдельных церковных деятелей – является чуть ли не единственным островом подлинной толерантности, сиречь взаимотерпимости, в море житейском.
В Церкви нашей кого только нет – ригористы и вольнодумцы, монархисты и демократы, последователи о.Меня и о.Шмемана бок о бок с поклонниками о.Шаргунова и о.Сысоева. Ярящиеся ярятся, спокойные спокойствуют, теплохладные млеют и посещают храм лично два раза в год, третий же раз – по телевизору через канал «Союз», а ревнители катакомбного первохристианства живут коммунами и предают смерти ананий и сапфир. Одни духовную балду пинают, другие предаются суровым бдениям, пощениям и исихастским Богосозерцаниям, адепты народного благочестия посвящают жизнь крестным ходам, поклонению святыням и святынькам и составлению анналов «Православные чудеса в …цатом веке», а «голым умом живущие» (по выражению Андрея Платонова) обличают таковых в язычестве и обрядоверии. Каждый волен выбирать себе приход, батюшку, образ жития, зачастую поедом то одни, то другие друг друга поедают и анафематствуют, крики, вопли, скандалы меж детьми, – а все ж таки заесть друг друга окончательно не могут, потому что Бог не дает, всех терпя и принимая, всех наказуя и милуя, со всеми возясь и никого не отвергая. И как-то всё это, пока еще не грянул конец света и Суд, уживается под теплым омофором церковным, так что в самом деле кому только на Руси Бог есть Отец, тому и Церковь – потенциальная мать, пожалуйста, двери для всех отворены, хочешь – заходи, хочешь – выходи… И толерантность эта подлинная, потому что – не человеческая, установленная законодательно, а – Божья.
И такая же картина – в наших социальных сетях. И скандально там бывает, и всяко – но все как-то живо. Как в жизни.
Вот меня тут спросили: какие бы вы на основе своего опыта пребывания в том же Живом Журнале правила вывели для священника, общающегося в этих сетях? А какие правила – такие же, как и во всей прочей жизни, основанные на человеческом и христианском разумении…
Уточню только: всё, что я тут пишу, – это ИМХО, личное мнение, и правила эти, очень приблизительные, если я для кого и пытаюсь сформулировать, то прежде всего для себя самого, а если пригодятся кому-то еще – то и на доброе здоровье.
Первое. Не врать. Вранье, неискренность, нарочитость – видны собеседнику всюду, хоть в живом общении, хоть в виртуальном.
Использовать ли всякие ники, аватарки и прочие элементы интернет-игры..? Мне лично это претит – куда важнее оставаться самим собой, тогда и возможен живой разговор с собеседником.
Второе. Уважать собеседника, кто бы он ни был. Разговор по принципу: «я – орденоносный иерей, а ты – никто, я стою в позе учительной, а ты нишкни и внимай» – недопустим. И вообще, люди не дураки, и простое памятование о том, что твой собеседник может знать о Церкви, разбираться в ее догматах, канонах и реалиях лучше тебя, даже если он иноверец или атеист, весьма душеполезно.
Никогда не надо бояться говорить «не знаю» и благодарить за то, что собеседник тебя чему-то научил. Вообще, вежливость, простота, умение слышать другого – бесценные вещи, от них в общении много взаимополезности.
Третье. Уважая собеседника, вовсе не обязательно соглашаться с его убеждениями, не надо смущаться ради человекоугодия выражать свою веру. Ну, это и так всем, думаю, понятно, тем паче речь идет не вообще о блоггере или вконтактнике, а о священнике.
Четвертое. Или даже первое, по важности… Давать отчет себе самому: то, что я пишу в том же блоге, – что это? Нарочито миссионерский посыл? Проповедь ли церковная? Или просто человеческие размышления, в которых есть место и несовершенству, и сомнениям, а значит – место возможности в диалоге попросить прощения и сказать «я был не прав»?..
Пятое. О неупотреблении мата, ругани, троллинге, участии в массовой травле кого-то на форумах, влезании в чужие разговоры с поучениями, о здравом правиле «тебя не спрашивают – ты и не сплясывай» – нечего и говорить.
И шестое. Некоторые православные блоггеры, в том числе священники, стараются, чтоб в профайле в списке френдов были у них только благонадежные православные личности, и считают, что общение с человеком иной религиозной, культурной или не дай Бог сексуальной ориентации само по себе может скомпроментировать их, а через них – и Церковь….
Сомнительная позиция, на мой взгляд. Кто бы ни был человек – но если он искренне вопрошает тебя о твоей вере, о чем-то важном, – как можно его отринуть? Господь, как мы знаем, не боялся общаться с мытарями и блудницами …
Ну, и главная рекомендация священнику – сев к компу, перекрестись и скажи молитвенно: «Укрепи мя, Господи, яко посреде хожду сетей многих!», нацепи необходимые гаджеты – броню правды, шлем спасения, щит веры и меч духовный – и смело кликай мышью, ибо ежели Бог за нас, то кто затроллит или забанит нас.
СВЯЩЕННИК В БЛОГЕ
Повсюду ночь. И лишь в ЖЖ не ночь:
Не диски жесткие, се, трутся и вертятся:
То кто-то жизнь там выцарапывает прочь,
То скрипло комменты скринятся.
О отзовись на этот смертный скрип! о позови
Того и этого по именам их кровным,
И сотни призрачных друзей благослови
Перстосложением именословным.
К тому они хотят (их скепсис – только вид!),
Кто их елеем сострадания помажет,
Кто утлый крестик их нательный освятит
И свечи затеплять покажет!
Нет, не к тому, кто прозорлив, кто вычищен и свят,
Кто светит без теней, в плевке смертей не гаснет,
Кто белый и стерильный хлад
Приравнивает к горней ясни, –
К тому. кто плоть,
Кто взъял на рамена обеты бденья,
К тому, кто, словно Ты, Господь,
Смиренно ошибается и молит о прощеньи,
Кто знал соблазн, кого сомненье жгло,
Кто звал, рыдая:
«Искусство ты мое сестро!
Религия ты брат моя родная!»
Люблю Тебя! Пасу Твоих овец
На диких кручах виртуального покоя,
Но это – ночь, и я устал, Отец.
Сам упаси, Своей Рукою,
Умри за всякого – чтоб в пропасть не упал,
С отчаянным чтоб, с детским криком
Он вечной памяти Твоей не миновал,
Не канул в ночь сгоревшим юзерпиком.
