На заседании Священного Синода 6.10.2010 было решено обратить особое внимание на духовное окормление коренных народов Севера и Дальнего Востока и признать полезным обсуждение этой темы на предстоящем в феврале 2011 года Архиерейском Соборе.
Некоторые время назад эти вопросы поднимались в интервью с игуменом Агафангелом (Белых), настоятелем храма во имя Спаса Нерукотворного пос. Тикси в Якутии, преподавателем миссиологии Белгородской духовной семинарии ответственного редактора портала «Правмир» Виктора Сударикова.
«Мы хотим, чтобы таинство воспринималось осознанно»
— Отец Агафангел, для начала расскажите о вашем приходе. Наверное, это один из самых северных православных приходов в России?
— Да, по-моему, это самый северный из приходов Русской Православной Церкви, расположенных на материковой части нашей страны. Находимся мы на 72-й широте. Певек или, скажем, Североморск расположены южнее, а на побережьях Таймыра и Ямала постоянно действующих приходских храмов вроде как нет.
Наш храм был поставлен в 2006 году (до этого исторически православного храма в Тикси никогда не было), это был подарок Пеледуйского судоремонтного завода Якутской и Ленской епархии. Посёлок Пеледуй находится у истоков реки Лены, а поселок Тикси — около устья Лены, при впадении её в море Лаптевых. Вообще-то, Тикси — это сразу два посёлка: порт с гражданским посёлком «Тикси-1» (там живет около четырех тысяч человек) и военный гарнизон, который называется «Тикси-3».
У тогдашней поселковой администрации Тикси-1 возникли непреодолимые проблемы с установкой храма, и ситуацию просто спас командир части — полковник Игорь Владиславович Кудряшов. По его инициативе храм был установлен в гарнизоне — рядом со штабом и казармой. В том же году, в августе, он был освящён владыкой Зосимой, епископом Якутским и Ленским, во имя Спаса Нерукотворного. Это связано с тем, что в старинном селе Булун (ныне Кюсюр) — центре нашего улуса (района), в 1893 году была основана именно Спасская церковь.
Расстояние между поселком и гарнизоном семь километров, и в пургу, когда заметает дорогу, сообщение между ними прекращается на неделю-другую.
— То есть жителям посёлка с трудом приходится добираться до храма?
— Жители посёлка туда, кроме больших праздников, практически не ездят, потому что у нас в Тикси-1 есть домовый храм. В пятницу вечером мы там обычно служим акафист перед иконой «Неупиваемая Чаша» или иное богослужение, какое подобает дню, а в субботу совершаем литургию. В воскресные дни и в праздники служим, конечно, в нашем основном храме.
Еще по пятницам мы проводим собеседования с теми, кто готовится к крещению. Всего у нас покрестилось пока немного человек… к счастью. Мы хотим, чтобы таинство воспринималось осознанно, чтобы оно становилось началом изменения жизни человека. И чтобы крестившийся оставался в нашем приходе. Так что пока крещение приняло около десяти человек.
— За какое время?
— За четыре месяца. Наши «оглашенные» старались быть на богослужениях. Для них проводились беседы о Евангелии, Символе веры, о молитве. Мы вместе смотрели «Веру святых» — весьма удачный миссионерский сериал, авторский проект режиссёра Евгения Крылова. Это небольшие 10-11 минутные фильмы по различным текстам катехизического плана. Очень красивый видеоряд; каждый фильм посвящён одной теме: Символ веры, Св.Писание и Предание, Литургия, Таинства, Соборы, — всего вышло тридцать с небольшим серий. А посмотрев фильм, можно его обсудить, побеседовать.
— Ваши прихожане — это в большей степени насельники гарнизона?
— Это и военнослужащие авиабазы, и жители посёлка. А еще у нас сейчас есть договорённость с вертолётчиками о том, чтобы полетать с оказией по отдалённым посёлкам нашего Булунского улуса. Будем рассчитывать побыть подольше в каждом посёлке, чтобы можно было познакомиться с людьми поближе и совершить богослужения для тех, кто уже крещён, и провести собеседования для тех, кто готовится к крещению. А потом один раз в два-три месяца будем стараться навещать эти поселки. Ведь, зачастую, в тех селах, что расположены не на берегу Лены, где ежегодно проходит миссионерский теплоход, а стоят глубоко в тундре, православного священника не было около ста лет. Зато неправославные исправно посещают их.
Хорошо, если в большинстве посёлков появится хоть какое-то помещение с иконами, где можно будет помолиться, поставить свечи, взять почитать книги духовной тематики.
— А что с литературой? Все-таки если люди приняли крещение, значит, есть потребность в духовной литературе.
— У нас сейчас две локальные цели: первая — собрать к учебному году комплекты книжек в подарок для трёх средних школ (одна в гарнизоне и две в посёлке). Хотим подобрать комплект хороших умных книг для людей, которые действительно хотели бы узнать побольше о христианстве. Сюда же входят и видеозаписи, фильмы, музыка, аудиолекции.
И вторая цель — сформировать нашу приходскую библиотеку. Там тоже будут и фильмы, и аудиозаписи, и, разумеется, книги. В притворе храма есть уголок, где сейчас лежат свечи (которые нельзя купить, но можно взять за добровольное пожертвование, как и поминальные записки) — там разместим и шкаф с книгами, которые можно будет спокойно и не спрашивая брать, а потом возвращать обратно.
Уже пришли от наших друзей с большой земли первые посылки с книгами и дисками, так что все наши планы постепенно воплощаются в жизнь.
— Есть ли среди прихожан северных приходов представители коренных народов?
— Конечно, есть — и якуты, и эвены. Отношение коренных жителей этих мест к православию разное. В 1990-е годы небольшой частью якутской вузовской интеллигенции была придумана такая синтетическая религия — «движение Сюр-Кут», «истинная» вера якутов была названа «тенгрианством», сейчас ее пытаются кое-где, преимущественно в городах, возродить искусственно. А так люди в глухих наслегах (так в Якутии называются посёлки) в массе своей позитивно относятся к православию, конечно, в основном, на уровне обычного бытового магизма, но, по крайней мере, есть с чего начать разговор — а это самое главное.
А несколько раз спонтанные уличные беседы начинались с того, что подходил какой-нибудь человек и с гордостью заявлял, что он ни во что не верит. Выяснялось, в итоге, что верит в барабашку, судьбу, гороскопы и сглаз, а о христианстве не имеет никакого понятия. Приходилось объяснять какие-то азы прямо на месте.
— Возможен ли переход от бытового магизма к более серьёзному восприятию?
— Разумеется. Через нашу работу, долгую, может быть невидную, не сиюминутно эффективную — просто кропотливую, постоянную работу миссионера, через построение тех же общин, которые могли бы являть людям опытную зримую модель христианства. Разумеется, для этого должен быть верный внутренний настрой — не гнаться за тем, чтобы завтра уже всё получилось, и можно было бы трубить о сиюминутном сомнительном успехе, а стараться просто делать правильно то, что нужно делать, и быть уверенным, что ты работаешь для Бога, работаешь на будущее.
«Человек ценен тем, что он дает ближним»
— Отец Агафангел, Вы служили в нескольких отдаленных епархиях. В чем отличия именно в Тикси? Есть ли что-то особенное?
— Здесь большую помощь оказывают офицеры и солдаты воинской части. Это дружественные, сильные люди, которые действительно радеют о храме, и не потому, что это политически выгодно или спущено сверху, а просто это их личное желание, так они участвуют в жизни Церкви — как умеют, как могут; они стараются и проявляют инициативу.
Это касается, например, доставки каких-то необходимых для прихода вещей попутными грузовыми самолётами. Был случай, когда рубероид для ремонта кровли мы закупали за пять тысяч километров, потому что просто была оказия оттуда, а гвозди для него привезли тоже за несколько тысяч километров, но с противоположной стороны. Даже солдаты-срочники подходят, спрашивают — чем можно помочь, что сделать. Я знаю, что мне всегда есть к кому обратиться за помощью, и я буду услышан.
— То есть формируется община?
— Да, пытаемся, хотя нам пока очень далеко до этого. Важно постоянно, в любое время суток, быть готовым к общению с людьми, встречаться, беседовать, быть со всеми приветливым, нужно напоминать, что мы вместе и отвечаем друг за друга, молиться друг за друга, создавать общие проекты, общие дела.
Важно объяснить, что человек ценен, прежде всего, не тем, что он «взял от жизни», а тем, что он даёт ближним. Поэтому, так как моя командировка все-таки временная и после Пасхи 2010 года я, скорее всего, уеду и даже неизвестно, будет ли сразу назначен другой священник, я считаю своей задачей принять участие в созидании общины. Пусть небольшой, пусть это будет несколько человек, которые будут стараться жить по-христиански, по-евангельски, собираться вместе и молиться, даже без священника, «мирянским чином». Тогда приход будет жить своей нормальной жизнью.
— Оставить такой кусочек или островочек?
— Точнее, зёрнышко, которое потом может вырасти, а может и нет, но наше дело — сеять. И еще наше дело — ждать и молиться, чтобы Господь возрастил.
— В России сейчас вполне обычна ситуация, когда считается, что сначала нужно построить храм, назначить священника, а община потом образуется сама. Есть священник, есть храм, а люди… есть они — хорошо, нет – значит, сами придут. А может быть и не придут? Святейший Патриарх Кирилл говорит, что успокаиваться тем, что приходские храмы в городах по воскресеньям наполняются народом, нельзя…
— Да, будучи делегатом Поместного собора, я слышал, как Святейший Патриарх говорил о развитии приходской жизни, о том, что необходимо храмы наполнять людьми. Приход — не просто административная единица, которая существуют для отчёта в епархию, а живая часть самой Церкви, которая являет себя в евхаристическом общении. Я думаю, что всему своё время и сейчас потихонечку настает время активизации приходской мирянской жизни, то есть не «профессионального христианства» — духовенства — а именно всеобщего христианства, когда священник воспринимается не как некий гуру или маг, а как предстоятель, который выполняет свою задачу, возложенную на него Богом — пастырскую и тайносовершительную. Но при этом он соработник со всеми членами общины.
Не впасть в «технологизм»
— Отец Агафангел, Вы преподаете в семинарии. Что значит для священника подготовка к организации общины?
— Мне кажется, этому сложно научить, здесь есть большая опасность впасть в некий «технологизм», то есть убеждение, что если мы старательно совершим какие-то действия в правильной последовательности, то у нас сразу всё получится.
На самом деле, так не бывает. Важно стараться жить так, как сказано в Евангелии: «так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф.5:16). Без этого можно сколько угодно улыбаться всем направо и налево и созывать прихожан на чаепития, а толку не будет.
Мы не можем на лекциях научить студентов жить общинной жизнью, но можем обозначить приоритет в созидании общинной жизни и переориентировать будущих пастырей с храмоздательства на направление, которое будет созидать саму Церковь — ту самую группу людей, которые «едиными усты и единым сердцем» будут славить Имя Божие. И еще это вопрос, конечно, к нашим архиереям, потому что от иерархов зависит то, к чему будет стремиться батюшка.
— Вы говорите о критериях оценки по отношении к священнику и приходу со стороны архипастыря?
— Да, конечно. К сожалению, очень часто под словом «церковь» имеется в виду именно здание, а также клир и причт храма. В этом году исполнилось 150 лет со дня совершения первой литургии на якутском языке. Я искал в связи с этим юбилеем якутский текст Литургии и обратил внимание на то, что там в Символе Веры понятие «Святая Соборная и Апостольская Церковь» передается выражением, означающим «строение», то есть не «Дом Божий» (что можно было бы сказать и в переносном смысле), а именно здание храма, что, конечно, неверно. Но это является своеобразным маркером устоявшегося отношения.
Наши иерархи должны, прежде всего, ориентировать духовенство не на золотые купола и внешний лоск храмов. Как показывает история, всё это бесследно уничтожается в мгновение ока. Главным должно быть устроение той Церкви, которую не одолевают врата адовы. Если это будет, то и стены вокруг созиждутся, и купола засияют.
— О.Агафангел, как вы считаете, что новое и важное Церковь может сказать людям, живущим на крайнем Севере? Что их может привести к вере, что может помочь создать там такое духовное зёрнышко, которое потом будет способно прорасти и жить?
— Нам следует поучиться у северян жизнерадостности и способности спокойно переносить всякие форс-мажорные обстоятельства, хотя сейчас многим людям на Крайнем Севере живется нелегко. Это связано не только с дороговизной продуктов и с тяжёлыми климатическими условиями, но ещё больше с осознанием заброшенности, оторванности от того, что называется цивилизацией, ощущением ненужности и оставленности. Так как Север всегда был дотационным регионом, то в советское время сюда направлялись огромные потоки товаров, денег (все помнят знаменитые «северные надбавки») да и просто — человеческого внимания. Работа на севере романтизировалось в газетах, на радио, в песнях, кино и многие тогда приехали именно за туманом и за запахом тайги.
Всё это уже в прошлом. Русские, которые там живут, питаются в основном надеждой, что когда-нибудь улетят оттуда в тёплое место. Коренные народы не имеют и этой надежды. Поэтому первое, что мы можем — сказать этим людям, что не самое главное то, что сейчас происходит, что есть иные ценности, иная жизнь, и явить эту жизнь на деле. Сказать, что мы вместе, мы в одной Церкви, и если мы и оставлены государством — то не оставлены Богом.
Но мы не можем пройти мимо насущных проблем. Например, я считаю, что категорически необходимо участие в любой миссионерской поездке в те места специалистов по освобождению от алкогольной зависимости. Мне приходилось видеть, как успешно в этом отношении работают пятидесятники.
Пьющий человек обычно понимает свою ущербность, своё бессилие побороть страсть, но он хочет бросить. Я не встречал ещё ни одного человека, который бы радовался своему пьянству. У меня здесь просто не было такой недели, чтобы ко мне никто не подошёл на улице с просьбой: «Отец, помоги бросить пить!» Поэтому мы должны давать людям ещё и эту надежду — освобождение от зависимости. Вот в этот свой приезд на большую землю я искал везде такие методики.
— Да, в Москве и Подмосковье есть храмы, которые занимаются по разработанным программам, об этом можно узнать и в Свято-Даниловом монастыре.
— Вообще, надо бы ввести новый термин для этого региона: «Территории особой миссионерской ответственности». Там малонаселённые места, и даже что-то спросить, узнать бывает крайне трудно. Интернет там не всем доступен. Из газет — только то, что называется желтой прессой. И при этом многие люди живут в состоянии постоянной беды, внешнего дискомфорта, сохраняя при этом удивительную волю к жизни.
Мы не вправе забывать их. Этим летом наши белгородские миссионерские группы улетели в длительные командировки на Камчатку и на Чукотку. Так что кое-что делаем, конечно, но хотелось бы делать больше…
Каким должен быть миссионерский приход?
— Отец Агафангел, как вы относитесь к идее миссионерских приходов? Попытки создать их были в разное время, но они были или очень локальными, или не очень удачными. Нужны ли такие приходы и какими они могут быть?
— Я думаю, в каждой епархии, в каждом большом городе обязательно должно быть несколько храмов со статусом миссионерских приходов. Однажды, в Санкт-Петербурге, я участвовал в круглом столе, который проводился журналом «Вода живая» как раз по теме миссионерского прихода. И там, в итоге, все участники пришли к мнению, что миссионерский приход – это просто обыкновенный православный приход. Такой приход, каким он должен быть на самом деле, в идеале. Ясно, что мы не сможем устроить все храмы сразу вот такими, но в наших силах – приложить старание хотя бы к нескольким.
Какими могут быть их особенности? Не должно быть ценников в храмах (об этом неоднократно говорил Святейший Патриарх Алексий II), обязательных поборов за требы, за свечи и записки – только добровольное пожертвование. Должно быть серьёзное отношение к крещению – как огласительные передкрещальные беседы, так и катехизические послекрещальные. Обязательна молодёжная работа и социальная диакония.
Далее, надо стараться опытно являть евхаристический и общинный аспект Церкви. Много работать над пониманием богослужения прихожанами. Да, для этого придется преодолеть существующую инерцию, может быть, не все будут этому рады. Но тут стоит руководствоваться критерием Гамалиила: «Если это дело… от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его» (Деян 5:39). Для начала нужно хотя бы не мешать.
— Если такие приходы будут, то что делать потом? Вот человек вошёл в такой приход, прошёл какой-то путь там, и что же ему потом уходить нужно?
— Почему уходить? Что же это за миссионерский приход, из которого уходят?
— А как же тогда остальные приходы?
— Остальные должны смотреть, перенимать опыт и постепенно также становиться миссионерскими. Нам хорошо бы избежать той ошибки, когда члены общины отличаются ощущением исключительной собственной правоты, элитарности и не принимают опыта тех, кто вне общины. Следует понять, что православное христианство очень многообразно. И опыт умных кандидатов богословия может быть для кого-то, в одной ситуации, более спасительным, чем опыт верующей бабушки-молитвенницы из глухой деревни, а в другой – наоборот.
Поэтому один из главных критериев миссионерского прихода – это готовность принять к размышлению позитивный опыт любого человека и добрая направленность к другому человеку, готовность принять его таким, какой он есть. Я думаю, что создание такой атмосферы – задача тех, кто будет служить и трудится в этих приходах.
Нужно учиться общаться
— Есть еще большая проблема расхождения между миссией и той реальностью, в которую попадают люди.
— Вот для того, чтобы этого не было и следует увеличивать количество таких приходов, а не препятствовать их деятельности. Опять-таки, вспомним слова будущего патриарха – митрополита Кирилла, сказанные им в интервью Интерфаксу в 2008 году. Он сказал, что нам придётся жить в Церкви, где есть элементы разномыслия. Действительно, это неизбежно. Поэтому нам прежде всего необходимо воспитать в себе и в пастве доброе, братское, христианское отношение друг ко другу, нужно учиться общаться – это многому поможет. К сожалению, религиозные войны наверняка самые кровавые в истории человечества, и то, что раньше было на полях сражения, сейчас переносится в СМИ и в сетевое пространство, а от этого страдает миссия Церкви; видя наши перепалки люди просто удаляются от Церкви.
— Говоря об успешности миссии, о. Андрей Кураев в интервью нашему сайту сказал: «Потревожить болотце чужой жизни, пробудить интерес – это уже успех и результат».
— Да, отец Андрей прав. Это важно. Однако, я давно уже хотел сказать несколько слов на тему вялотекущих сетевых баталий о принципах и методах миссионерства. Собеседники порой бывают друг с другом не согласны в обсуждении тех или иных вопросов, хотя на самом деле это несогласие мнимое. Следует просто получше разобраться в теме дискуссии.
Традиционную христианскую миссию можно разделить на несколько разных этапов. Давайте попытаемся выстроить логически их последовательность.
Первое – заинтересовать, вывести из равнодушного состояния, из спячки. Это действие, независимо от его методики, имеет важные последствия: человек задаётся вопросами, наступает пробуждение, встряска. Это может происходить где угодно – и на стадионах, и в лекториях, и на неформальных встречах, и через кино и телевидение, и еще лучше – в общих делах милосердия. Итак, «болотце» потревожено, есть и успех, и результат, а что дальше? Ведь вариантов дальнейшего пути существует множество и далеко не все они лежат в области христианской традиции.
Далее, человек, задав себе «вечные» вопросы, захочет найти ответы на них. И ему будет необходимо помочь, указать – где искать, где будет совершаться то откровение для него, что есть другая жизнь – настоящая, во Христе.
Невозможно, если, конечно, мы не собираемся перенимать традиции неохаризматов, типа Ледяева, стоя перед многотысячными трибунами стадиона или с экрана телевизора предложить сакральный опыт богообщения – тот самый, который является экзистенциальной сущностью Церкви. Но мы должны иметь то место, где возможно «вчувствоваться» в подобный опыт, где есть ответы на возникшие вопросы и куда сможет осознанно прийти этот человек. Прийти, не заплутав среди множества иных тропинок. Прийти, чтобы стать перед выбором.
— Но дальше наступает третий этап – врастание в общину, нахождение своего места, а не просто логические ответы на общие вопросы или получение первого опыта.
— Да, дальше будет третий этап: Человек, при помощи христианской общины – Церкви – может осмыслить предлагаемый опыт: «Вот эта жизнь, может ли она быть и моей»? И сделать выбор: быть, остаться со Христом. Третий этап завершается оглашением и крещением (или катехизацией для уже крещёных) и далее продолжается до бесконечности жизнь в Церкви. Мы же сделали своё дело – привели человека к подножию лестницы в Небеса.
Поэтому, если мы распределим логическую последовательность наших действий на эти три хрестоматийных этапа, я думаю, что у нас будет меньше вопросов друг другу – что считать «самой истинной истиной» в миссионерском делании. Вот эти три этапа и есть миссия – «…свидетельство, проповедь, направленная на пробуждение веры», как определяется это понятие в нашем официальном синодальном документе.
— Получается, под одним понятием мы понимаем несколько разное и начинаем спорить за правильность своего понимания вместо того, чтобы осознать правильность и общность всей картины?
— Да, у нас порой миссией считается или только первое – разбудить спящих (ну, а дальше-то что?), или второе – привести человека в общину, а там, как Бог на душу положит, или смешивают миссию и катехизацию. Это, конечно, не совсем верно. Давайте немного приподнимемся над собственным пристрастным пониманием вопроса и попытаемся увидеть всё в совокупности.
Тут есть еще один аспект: должна быть гармония во всём. По моему мнению, если мы будем отдавать приоритет только громким, публичным акциям, то люди, у которых действительно возникнут вопросы и они пожелают получить ответы, придут в наши храмы и, столкнувшись вдруг с распространённым отношением (стой, молись и не мешай) – уйдут, боюсь, навсегда. Разумеется, мы знаем, что у нас есть огромное количество делателей: мне посчастливилось объехать за время командировок около 30 епархий и несколько региональных духовных школ. И вы знаете, меня поразило, что есть множество хороших батюшек-миссионеров, деятельных и при этом совсем неизвестных. У них нет блогов и сайтов, о них не пишут церковные СМИ, но это труженики, которые осуществляют на практике всё то, что необходимо – общинную жизнь, служение мирян, катехизацию. Но обычно это всё равно несколько человек на епархию.
А ведь действительно нужно, чтобы это была массовая миссия. Неужели никто не задумывается, что неплохо было бы, чтобы количество «мест с верными ответами на вопросы» примерно соответствовало ожидаемому количеству грядущих со стадионов? Ведь странно, что, нам всем предлагают немедленно выйти на распутия и громогласно созывать народ на брачный пир, но при этом элементарно забывают о необходимости предварительно устроить трапезные палаты и накрыть столы.
Открыть форточку со свежим воздухом
— Мы плаваем в море информации. И все же – какое слово может заставить современного человека задуматься над вопросами веры?
Современному человеку, измотанному работой или ее отсутствием, житейскими проблемами, беготней, информационной агрессией, нужно открыть форточку со свежим воздухом. Показать иную реальность – настоящую. Возможность иного бытия, другого по своей сути – бытия с Богом, бытия в христианской общине, возможность иного отношения к миру. Знаете, как в произведениях писателей-фантастов: стоит дверца посреди шумного, дымного мегаполиса, а за ней уже совершенно другой мир – тихие зелёные долины и свежий ветерок, другие отношения между людьми, другие законы мироздания. И эта дверца открыта для всех и открыта в оба мира сразу. Мне кажется, это было бы убедительно для современного человека – задуматься над собственной аксиологией и понять, что существует и другие, подлинные ценности, а не только деньги.
— Ну и, наверное, один из последних вопросов, который мы иногда задаём собеседникам: что можно сказать человеку, который столкнулся в храме с грубостью, невнимательностью и больше туда идти не хочет?
— Если такое случилось, нам нужно сесть и подумать: а к кому мы пришли в храм? Если мы пришли к какому-то конкретному батюшке, бабушке-уборщице или свешнице, а они нас обругали или не выслушали так, как хотелось бы, то, наверное, нам не стоит больше туда лично к ним заходить, если мы не можем выстроить мирные отношения со своей стороны хотя бы.
А если мы пришли, чтобы обратиться к Богу, то полезно сообразить, что мир лежит во зле, по слову апостола Иоанна, и поблагодарить Господа за то, что нас не прибили вообще за эту нашу попытку.
Нам стоит иногда посмотреть внутрь себя и понять, что Церковь состоит и из меня тоже, что Церковь – это и я тоже. А хорош ли я? Могу ли я требовать от другого человека святости и сияния, если сам я – наверное, каждый может трезво о себе рассудить – если я сам – такой? А сколько народу я лично отвратил от Церкви своим поведением? И еще, нужно просто искренне пожалеть этого человека, потому что, находясь при святыне постоянно, он этого не понимает.
— Чем Интернет может помешать, мы уже знаем, а чем он можно помочь миссионерам?
— Христиан на земле вообще не так много, а миссионеров ещё меньше. И мне кажется, уже хватит выяснять, с какого конца надо разбивать яйцо – с тупого или острого, а пора начать наконец-то делать совместное дело. Потому что любое разделение – пагубно. И Интернет может помочь, создав пространство для интеграции миссионеров.
— На это обычно возражают, что таким образом можно заронить нечто ложное, и эта ложь может вырасти в какой-нибудь новый раскол. То есть, если давать расти всем цветам, то эти растения могут превратиться в баобабы…
— Есть одно средство против таких баобабов. Расскажу для примера один непримечательный случай. Нам с моим знакомым батюшкой нужно было зайти к нашему общему другу – священнику, который служил на противоположном конце города. У нас под рукой не было автомобиля, не было настроения ехать на троллейбусе и мы решили пойти пешком. Часа, наверное, полтора мы шли в подрясниках, с крестами, беседуя между собой на разные темы… И потом, когда мы пришли, наконец, извинились за опоздание и рассказали, как мы к нему добирались, он ответил: «Как же хорошо! Сотни людей видели, что два священника идут пешком, мирно беседуя, по городу – это было прекрасное миссионерское действие!»
Так вот, нам всем нужно научиться мирно беседовать – это уже будет очень важно для миссии! Нужно учиться разговаривать, не забывая, что истина – она не моя и не другого человека, что она у Бога. Нужно учиться слушать другого человека и стараться понять ход его мыслей, его мотивы. И одновременно иметь силу воли, мужество и решимость. Помните, преподобного Серафима Саровского спросили: «Почему так много людей читают Евангелие, но спасаются не все?» На что он ответил: «А потому что им решимости не хватает жить по Евангелию». Нужна решимость отказаться от своих привычек и взглядов, если они всё-таки оказываются неверны. Иметь решимость смирить своё тщеславие ради общей пользы Церкви – это главное, мне кажется. Этому нужно учиться, и учиться всем сообща.
