В последние несколько лет достаточно часто и много говорят о православной миссии – но говорят настолько разные вещи, что друг друга не всегда слышат.
Андрей Десницкий
Казалось бы, миссия идет, штатные должности приходских миссионеров заполнены, отчеты в епархии сдаются… Но если мы не определим внятно, что имеем в виду, рискуем упустить нечто очень важное, а то и повторить опыт лебедя, раки и щуки, которые очень старались, но не имели общей цели движения.
Для церковной миссии я вижу три возможных цели.
1. Расширить влияние церковных структур в нашем обществе. Это самое простое и понятное, достаточно поговорить с любым благочинным или просто даже настоятелем, чтобы узнать, как складываются у епархии отношения с губернатором или у прихода – с местной администрацией, какие вопросы удается решить сразу, а какие нет, как выстроены отношения с общественными организациями, образовательными учреждениями и т.д.
2. Привести в церковь как можно больше людей. Строго говоря, именно эта цель обычно и считается миссионерской, и тут все далеко не так понятно: что значит «привести»? Я знаю людей, которые однажды приняли крещение – и на этом «закрыли вопрос» на долгие годы, если не навсегда. И если прежде крещения они чем-то еще интересовались, о чем-то спрашивали, к чему-то стремились – теперь у них есть четкое представление, что всё самое главное сделано и заботиться ни о чем уже не надо. Вряд ли это можно назвать миссионерским успехом.
3. Познакомить людей со Христом. Эта цель уж совсем непонятна, спорна, неочевидна: как познакомить, кого, чем измерить количество «познакомившихся»? Такое и к делу не подошьешь, с тем же успехом можно подавать в епархию отчет о росте числа праведников или об интенсификации покаянного настроения.
Казалось бы, все три задачи достойны и прекрасны, над каждой из них надо работать. Но хватит ли сил и времени на все три?
Возьмем для примера семью (церковь часто сравнивается с ней, и это очень верное сравнение). О чем могут заботиться члены семьи? Например, о том, чтобы была крыша над головой, еда, одежда, чтобы отношения с соседями были нормальными. Или о том, чтобы в семье было побольше детей, чтобы бабушки и дедушки жили рядом с внучатами, почаще встречались и общались с ними. А можно и такую поставить себе задачу: чтобы в семье царила любовь.
Первая задача проста и конкретна, вторая уже посложнее, третья – самая сложная. Вот и получается, что одни родители бросают все свои силы и всё свое время на решение первой: чтобы всё как у людей, дом полная чаша. Но ребенок у них может вырасти избалованным, но несчастным и одиноким.
А пресловутая многодетность (я и сам по бумагам многодетный отец, могу удостоверение показать)? Если рожать по принципу «как можно больше» – денег в семье точно будет не хватать, да и родительское внимание и заботу уделить каждому намного сложнее. Есть многодетные состоятельные семьи, и тем более есть счастливые, но совершенно точно численность детей тут не ключ к успеху, а скорее усложнение задачи.
Массовое крещение на реке Свияга. Фото: simbeparhia.ru
В общем, вы мою мысль поняли: это не просто разные задачи, они нередко вступают в противоречие друг с другом уже просто потому, что силы и время у нас ограничены, нас на всё не хватает.
Можно выстроить прекрасные отношения с начальством, всех убедить в своей исключительной духовности – и потерять прихожан. Можно крестить целыми селами (сколько бывало таких миссионерских поездок по сибирским глухим уголкам) – но это еще совсем не значит, что в мире станет больше христиан. А можно привести человека в храм, оставить его там одного со всеми искушениями и нестроениями… и получить через некоторое время убежденного атеиста, который уверен, что уж теперь-то он знает о православии всё и ничего в нем хорошего не видит.
И если с первой миссионерской задачей у нас в общем и целом всё в порядке (иногда даже слишком, на мой взгляд), и вторая как-то решается, то о третьей, о приведении людей ко Христу, задумываются достаточно редко. Да и то сказать: в храме совершается литургия, на которой верным преподносятся Тело и Кровь Христа, в церкви есть святые, следующие за Христом здесь и сейчас – чего же боле, казалось бы? Приди и смотри.
К сожалению, в земной церкви есть не только это, и как показывает евангельская притча о сеятеле, – слова проповеди могут упасть на неподготовленную почву, или растащат их птицы, или заглушат сорняки. Но если человек действительно встретит Спасителя, это будет уже совсем другая история, такую встречу не забудешь, не променяешь на мелкие неурядицы.
И я имею в виду не только мистическую, таинственную встречу в глубинах сердца, о которой трудно судить извне. Я имею в виду скорее направленность наших миссионерских усилий, и сейчас поясню на паре примеров, как я это вижу.
Иногда доводится бывать в разных местах Сибири и видеть везде примерно одну и ту же картину: в городах, выросших на пустом месте или разросшихся в советское время, без давней православной традиции, число православных, посещающих рядовое воскресное богослужение, вполне сопоставимо с аналогичным числом протестантов. Причем местный священник, как правило, с тревогой отмечает, что число протестантов растет, а он даже не знает, что противопоставить их проповеди…
А я задаюсь таким вопросом. Вот, допустим, жил в этом городе человек, не слишком интересующийся религией. Наверное, крещеный, но из тех, кто заглядывает в храм раз в год на крестины-венчание-отпевание, в лучшем случае – еще и на Пасху, яички освятить, со свечкой на крестном ходу постоять. Но считался православным, просто еще «недостаточно воцерковленным» (а если говорить честно, то не видел он в воцерковлении никакого для себя смысла).
И вот он встретил баптистского или пятидесятнического проповедника… и в его словах услышал такое, чего не слышал (возможно, за тугоухостью) в православном храме. И началось его движение ко Христу – да, с нашей точки зрения не там и не так, но оно все-таки началось. На примере других людей знаю, что вполне может этот поиск его со временем привести и в православие, но даже не в этом дело.
С точки зрения второй цели (наполнить храмы) – это плохо, а с точки зрения третьей? Не знаю. И может быть, тут ясная нам подсказка, что не разглядел человек в православии чего-то действительно важного и личного. И совсем не потому, что в православии этого якобы вообще нет, а скорее по той простой причине, что главное как-то затерялось в практике приходской жизни за расписанием богослужений, ремонтом крыши, отношениями с мэрией и спонсорами и всем прочим. Первая миссионерская цель блестяще выполнена, а человек – он ищет Христа где-то в другом месте, если вообще ищет.
А может, нам даже удобнее, чтобы не искал, а только приходил иногда освятить свои куличи, покрестить своих младенцев и отпеть бабушек? Куда как удобно: никаких вопросов и запросов, кроме чисто шаблонных, и «80% православного населения» гарантировано в наличии.
Но в тех же сибирских городах, и не только в них, бывают еще и исламские общины: многочисленные, сплоченные, тоже обычно растущие. Да и москвичи на каждый мусульманский праздник изумляются: как, оказывается, много среди нас мусульман!
Курбан-байрам в Москве
А что мы делаем, чтобы познакомить их с христианством? Почти ничего. Обратите внимание, как только речь заходит о проповеди среди других народов, приводятся примеры из жизни народов Крайнего Севера, ну, может быть, Китая (где нынешние миссионерские усилия православных тоже совершенно неадекватны масштабу задачи). Но проповедь среди мусульман, если это будет классическая проповедь «иноверцам»: ваша религия ложная, наша истинная, – сопряжена с такими издержками, что ее просто опасаются вести.
Не буду сейчас обсуждать методы проповеди среди мусульман священника Даниила Сысоева, скажу только одно: они не единственно возможные. Можно просто начать рассказывать об Иисусе Христе, которого мусульмане тоже почитают как пророка Ису, не разбирая с самого начала догматических вопросов. Наверное, те, кто услышат этот рассказ, даже не будут рассматривать для себя возможность сменить религию.
Но если они и их дети узнают о христианстве самое главное, увидят в христианстве не набор обрядов и догматов, а прежде всего лик Христа, без Кого само название христианства утрачивает смысл – это будет уже огромным шагом к сближению и, наверное, лучшим противоядием от экстремизма и фанатизма. Невозможно убивать или унижать тех, кого ты уважаешь и понимаешь, даже если ты не вполне разделяешь их взгляды.
Думаю, что настоящий разговор о миссии у нас только начинается, и, как и всякий долгий и сложный разговор, хорошо начать его с определения понятий.
