У
Серафима – четвертый ребенок Натальи и Вадима Преображенских, после рождения на 28  неделе, шанс выжить был — 3-5%. Сегодня самое страшное позади, и семья делает все для успешной реабилитации девочки — рассказывает мама Наталья.

5 %  вероятности, что она будет жить

За неделю до произошедшего я была у врача, он сказал, что беременность протекает нормально, никаких негативных изменений. Но когда внезапно начались сильные боли в животе, все разрешенные при беременности спазмолитики не помогали. Была суббота, я еле дозвонилась до врача, которая меня наблюдала и она сказала: «Срочно в больницу!»

Мы всей семьей сели в машину – детей было не с кем оставить, и – поехали. В больнице какое-то время не могли понять, что со мной, а потом приехала заведующая – профессионал своего дела и сразу сказала: отслойка плаценты, срочно в операционную. «Еще немного, и мы бы с вами здесь уже не разговаривали», — потом услышала я от врачей – настолько опасна была ситуация.

Это  было 16 июля 2016 года. Когда я отошла от наркоза,  узнала, что в 0.30, то есть уже 17, родилась дочка. «Если 17, значит, будет жить. У меня все дочки рождаются 17 числа», — сказала тогда я. Хотя до конца произошедшее осознать не могла.

Серафима родилась на 28 неделе, с весом 1400 г и ростом 38 см. Была сразу интубирована (то есть ей ввели в трахею  специальную трубку,  чтобы обеспечить проходимость дыхательных путей).

Вскоре мой духовный отец прислал sms: «Срочно окрести девочку», описав, что и как нужно делать. В больнице мне разрешили это сделать. Дочку назвала Серафимой – когда все случилось, муж как раз писал музыку для фильма о Дивееве.

Наталья и Серафима. Фото: Екатерина Глаголева

Через несколько часов дочку срочно перевезли из роддома Реутова в Балашиху, в реанимационное отделение перинатального центра. Я не знала, увижу ли еще мою маленькую Серафимку.

Состояние было очень тяжелым, по дороге она чуть не погибла. Потом были пять дней, которые вспоминаются, как ужасный сон. Неизвестность, я  постоянно на телефоне, муж дома, с другими детьми. Не хотелось его сильно травмировать и я ему до конца всё не рассказывала.

Первые двое суток, все боялись, что будет кровоизлияние в мозг, вроде бы облегченно вздохнули, а примерно на четвертые сутки оно все-таки произошло — не выдержали сосудики. Слава Богу, она выжила. Серафиме очень повезло. Она попала в надежные и грамотные руки врачей!

«У нее было 3-5% вероятности, что она будет жить и она использовала эти 3-5 % на все 100!»,  — сказал мне впоследствии врач.

Месяц девочка пробыла в реанимации, я каждый день ездила к  ней из Долгопрудного в Балашиху: Серафиме надо было знать, что мы с ней рядом, очень ждем, когда она поправится и приедет домой. Затем было еще полтора месяца в отделении интенсивной терапии.

До сих пор мне тяжело вспоминать, что пережила дочка – внутрижелудочковое кровоизлияние 4-й степени, пневмония, месяц интубации, переливание крови.

О ней молились от Афона до Дивеево.

Тогда, в первые дни, я думала лишь о том, чтобы дочка  жила.  Да, я знала что будут проблемы. Но меня в детской реанимации научили правильно смотреть на ситуацию: «Завтра еще нет, есть сегодня. Нужно идти шаг за шагом, не пытаясь перепрыгивать и надеясь вырваться вперед.  Ни в коем случае не хоронить». Врачи очень сильно ругались, если я начинала спрашивать: «А будет ли она то, а будет ли у нее это через такое-то время?»

У меня же первое время была паника, когда  я видела дочку – маленькую, поместится на ладони!

Где-то на третьей неделе я взяла ее на руки — легкую, почти невесомую, как  перышко. В реанимации во время переодевания мне разрешили остаться  и подержать ее три минуты. Дочку тогда сняли с интубации и кислород подавался в нос через трубочки. Помню, как у меня текли слёзы, хотя я и  я старалась взять себя в руки.

Тогда постоянно читала акафист Богородице, и сейчас, когда дочка слышит его, сразу успокаивается.

Фото: Екатерина Глаголева

Не заглядывать далеко  вперед

Дома Серафима оказалась только через два с половиной месяца.  Она все равно  была очень маленькой – 2100 г. Ей были велики все самые маленькие младенческие одежды, которые у нас были. И я, педиатр, мама, вырастившая троих младенцев, очень боялась.

Выписывая нас, заведующая сказала: «После выписки немного отдохните, а  через месяц запишитесь в какой-нибудь реабилитационный центр». Дала нам список в какие заведения обращаться, где можно получить следующий этап реабилитации.

Дочка была дома неделю и старшие принесли вирусы, Серафима подхватила насморк, а у меня снова началась паника. Я  подняла своих коллег, но, слава Богу, как-то всё обошлось.

Сегодняшний диагноз дочки – ДЦП и гидроцефалия. Гидроцефалия — не шунтированная. Нам трижды предлагали операцию: шунт —  это трубка, которая ставится в голову и по которой жидкость стекает в желудочно- кишечный тракт.

Я врач, и если специалисты  будут настаивать, заявляя, что операция жизненно необходима, конечно, соглашусь. Но трижды, когда голова начинала расти, операцию назначали, а потом – ситуация нормализовалась и все отменяли. Первый раз голова начала расти  еще в реанимации, буквально по часам, второй раз — после трех сеансов остеопатии. Я сразу же все отменила.

Летом 2017 года нейрохирурги разрешили активно реабилитировать Серафимку.

Чтобы помочь дочке, я сама стала обучаться различным методикам, занимаемся ежедневно. Массажи, одно время был бассейн, но его пришлось   отменить – именно тогда головка как раз стала вновь расти, опять встал вопрос об операции… Два раза в неделю к нам приезжает реабилитолог. Раз в две недели ездим в Центр лечебной педагогики, специалисты говорят, на что обратить внимание, дают задания и мы их дома выполняем.

Фото: Екатерина Глаголева

И сейчас руководствуюсь принципом, о котором мне сказали в реанимации – не заглядывать далеко  вперед, а идти постепенно, шаг за шагом, решая конкретные задачи сегодняшнего дня.

Дочка в свои полтора года только начала ползать,  говорят, что она пойдет к трем годам. Самое главное,  что она – жива! А мы сделаем всё возможное, чтобы она была максимально реабилитирована.

Есть проблемы в физическом развитии, но умственно, как говорят специалисты, она развивается просто отлично! Меня очень поддерживает, когда я вижу осмысленный взгляд  девочки, ее улыбку.

Она внутренне сильнее, чем здоровый ребёнок и сила ее духа заставляет и меня меняться.

Серафима — позитивный ребёнок, с ней не тяжело. Она пытается рисовать – ручкой или карандашами. Если ухожу, начинает звать: «Мама, мама!»

Постоянный больной вопрос — где брать деньги на реабилитацию. Чтобы полноценно реабилитировать ребенка, требуются большие суммы. Мне удавалось собрать средства с помощью социальных сетей, помогают друзья.

Фото: Екатерина Глаголева

Ты не жертва обстоятельств, а женщина

Старшим детям десять лет, семь и три года. Да, мне кажется, они немного обделены моим вниманием, но я стараюсь, проверяю уроки, разговариваю с ними, играю.

Плюс мы живём на даче, в частном доме. Это немного другое, чем квартира — они сами могут выйти погулять.

К Серафиме они ничуть не ревнуют, наоборот, сами готовы возиться, играть с ней. А еще есть бабушки, то есть вокруг Серафимы — повышенная концентрация внимания, и психологи говорят, что это поможет дочке пойти.  У нее был паралич правой стороны,  не работала правая рука, за полгода мы сделали так, что она разжала кулак и пытается ею брать игрушки.

Фото: Екатерина Глаголева

Бывает, конечно, руки опускаются – давит именно бытовой груз. Не каждый мужчина способен принять до конца ту ситуацию, что у него – «особый ребёнок» и это сказывается на отношениях между мужчиной и женщиной, вне зависимости, православная семья или нет. Непонимание бывает непросто преодолеть.

Я поняла, что  нужно почаще привлекать мужа в свои дела. Да, он помогает со старшими, но я допустила ошибку, изолировав поначалу  мужа от всех  забот с Серафимой, от поездок по врачам, чтобы он не слышал всех этих диагнозов.

Теперь, если есть такая возможность, оставляю мужа с Серафимой.

Чтобы не скатиться в уныние, необходимо начинать верить в себя и не в коем случае не нужно опускаться до саможаления: ты не жертва обстоятельств, а женщина. Всё будет хорошо, с Божьей помощью.

Однажды я пошла и сделала себе причёску, решила, что в дальнейшем буду работать. Понятно, что реабилитация Серафимы – многолетний процесс. Почему бы мне не начать применять полученные навыки для помощи в реабилитации и других детей, тем более — я врач.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.