Фотограф Андрей Рогозин: Эти изображения могут оказать сильнейшее влияние на мировую политику
Андрей Рогозин
Однозначного ответа на вопрос, как вести себя в этой ситуации, нет и быть не может, как почти в любой другой ситуации.
С одной стороны, человечность и человеческие качества, такие как сострадание, сопереживание, желание помочь ближнему, некая самоотверженность, готовность рискнуть своей жизнью и здоровьем, — всегда выглядят весьма благородно.
С другой стороны, все остальные, находившиеся в зале, вообще ничего не сделали, они забились по углам и сидели, как мыши. А фотограф создал изображения, которые мы теперь видим, обсуждаем, и у нас есть факты и документы для истории. Эти изображения могут оказать сильнейшее влияние на политику в целом на всей планете. Если бы он их не сделал, было бы гораздо больше возможностей для манипуляций.
Проблема – участвовать фотографу в событии или фиксировать его существует с тех пор, как существует военная фотожурналистика. Вот как на той фотографии времен войны во Вьетнаме с бегущими раздетыми детьми. Фотограф мог снять с себя куртку и укрыть одного из детей, успокоить и так далее. Но не сделав этой картинки, он бы существенно не повлиял на то, что война вообще в целом прекратится.
Здесь всегда есть чаши весов – ты помогаешь конкретному человеку сейчас, или ты делаешь нечто большее, что повлияет на гораздо большее количество людей. И предсказать, что как отзовется, что правильно, что неправильно, в этой ситуации невозможно.
***
Есть у профессиональных фотожурналистов старый классический анекдот. «Тестовое задание для фотожурналистики: Вы на вертолете, у вас затоплен город Новый Орлеан, и вы видите, что по улице на маленькой резиновой лодке гребет, очень быстро старается уплыть, человек. Вертолет опускается пониже, и вы видите, что это президент Соединенных Штатов Джордж Буш. Ему не видно, но вы с вертолета видите, что прорвало дамбу, и в его сторону движется огромная волна, и ему точно не удастся выплыть, буквально через полминуты, понятно, его накроет. Вопрос: «Вы берете длиннофокусный объектив или широкоугольный, для того чтобы заснять эту сцену?»
Это довольно точно отражает профессиональную фотожурналистскую этику, потому что фотожурналист не вмешивается, он наблюдает за тем, что происходит, а дальше – личный выбор каждого. Я не могу сказать, прав или не прав был конкретный человек. Честно, я не знаю, как бы я реагировал на его месте там, потому что фантазировать можно сколько угодно, а предсказать собственную реакцию сложно.
Я не попадал в ситуации, где речь шла о создании новостей мирового значения. В других же ситуациях, гораздо более мягких, что и сравнивать просто невозможно с исходной, я откладывал камеру. Но я не профессионал в этом смысле.
Как-то снимал выступление танцевального студенческого коллектива, и во время репетиции на девочку уронили одну из декораций. С одной стороны, можно было снимать реакцию всего, что происходит, это же драматично, это визуально очень богато, — чувства, эмоции. Но первое, что я сделал, — бросил камеру, пошел, посмотрел, все ли у человека в порядке. Тем более, в окружающем пространстве я был по возрасту самым старшим и хоть что-то понимающим в медицине. Посмотрел — все хорошо, нормально, позвоночник цел, руки, ноги шевелятся. После этого, я пошел и все-таки сделал картинку, но потом.
***
Вот идет человек по улице, падает, не может подняться и просит помочь ему встать. Если мимо него идет один только человек, и больше вокруг никого нет, с высокой вероятностью этот человек подойдет и поможет. Если вокруг есть десять человек, то вероятность, что хоть кто-то поможет этому упавшему, оказывается гораздо меньше. Потому, что когда вокруг десять человек, каждый из тех, кто мимо проходит, думает: «Ну, кто-нибудь поможет».
Это прямо показано на больших сериях экспериментов. И фотограф в ситуации, когда много народа вокруг, тоже может думать, что поможет кто-то еще. Но, по сути, он единственный из присутствующих занят своими прямыми обязанностями.
Еще важный момент. Насколько фотограф может помочь? Например, кому-то плохо, к нему подбегает человек и говорит: «Я врач, отойдите и не мешайте», – конечно, в этой ситуации я буду снимать. Но если я вижу, что никто не помогает, а я что-то знаю про реанимацию, знаю, как оказать первую помощь, естественно, я буду помогать. Но я не предлагаю всем фотожурналистам это делать, а говорю лично о себе.
В обсуждаемой ситуации какое вмешательство могло быть у фотографа? Единственное, что он может физически сделать – это как-то сохранить это для истории, зафиксировать, что происходит на самом деле, чтобы вокруг этого не возникло облако лжи.
Режиссер-документалист Виталий Манский: Отснятый материал не всегда должен становиться достоянием общественности
Виталий Манский
Сам снимавший, вещательная компания, агентство, журнал и так далее – то есть все, кто делает отснятый видео или фото материал достоянием общественности, должны взвешенно принимать решение и по форме показа, и здесь должны соблюдаться в том числе этические нормы. Но я не думаю, что в процессе форс-мажорных обстоятельств снимающий человек — фотограф, оператор, может адекватно оценить последствия этого события. Поэтому правильно, чтобы он продолжал выполнять свою работу. Но это не значит, что отснятый материал моментально должен становиться достоянием общественности.
Решение должно приниматься некоторое время спустя. Пусть даже оперативно, но все-таки люди должны понимать, что они показывают.
А в самом эпицентре события профессиональный человек должен заниматься профессиональной деятельностью. Тем более, что в данном случае это было публичное место, куда можно было быстро привлечь профессиональных врачей, где находились профессиональные представители силовых структур: каждый должен профессионально выполнять свою работу.
И если бы тот фотограф, который сделал эти фотографии, отбросил камеру и начал бы «помогать», он мог своими непрофессиональными действиями помешать ликвидации преступника или навредить раненому послу в ситуации, если ранение было бы не смертельным. Но он делал то, что должен был делать — продолжал свою профессиональную деятельность, которой он обучен, за которую он отвечает, и владеет ей в той степени профессионализма, который к этому моменту наработал.
Писатель Денис Гуцко: Кадр получился эффектным и наверняка превратится в икону для террористов
Денис Гуцко
Фотограф сделал свою работу. И в интервью видно человека, который остаётся человеком, не переставая быть профессионалом. То, что кадр получился, так сказать, эффектным и наверняка превратится для террористов в икону — так это правильней рассматривать не как довод против тиражирования этого кадра, а как повод — не сейчас, разумеется, после окончания траура, чтобы не травмировать дополнительно близких и не торопиться со второстепенным — об этом порассуждать. Об эстетике зла.
О гламурности терроризма (насколько важно для них в эпоху теле-войн, когда репортажи передаются прямо с передовых — присутствие фото- и видеокамер). О том, насколько это может в чьих-то глазах выглядеть завораживающе: палец этот задранный, стрижечка, костюмчик, опять же, хорошо сидит. Эсэсовцы в кожаных плащах тоже выглядели эффектно. Но разве сегодня у нормального человека сыграет эта струнка — дескать, ах, какая форма, какие видные арийцы. Тем, у кого сыграет, стоит тут же, для профилактики, пересмотреть фотографии из Бухенвальда и Освенцима. Ну, и фотографии пленных немцев под Сталинградом тоже не помешает.
А к обсуждаемому кадру стоит приложить не фотографию убитого террориста — что толку — а кадры из ИГИЛ (организация запрещена в России — прим.ред): что там творят собратья этого турецкого красавчика, как истязают, калечат и казнят людей по высосанным из пальца обвинениям, которые выглядят дико даже в глазах правоверных мусульман. В общем, бесславный ублюдок — он и с галстучком бесславный ублюдок.
Бурхан Озбиличи — фотограф агентства Associated Press. На выставку «Россия от Калининграда до Камчатки: глазами путешественника» он решил сходить «просто потому, что она была по дороге домой из офиса в Анкаре». Когда он приехал, уже начались выступления. После того, как российский посол Андрей Карлов начал произносить свою речь, Бурхан подошёл поближе, чтобы его сфотографировать, подумав, что эти фото могут потом пригодиться для статей о российско-турецких отношениях. Вдруг прозвучала быстрая серия выстрелов, и в публике началась паника. «Конечно, мне было страшно, я знал, что может произойти, если человек с пистолетом повернется ко мне. Но я немного пододвинулся и продолжал снимать кричащего стрелка…Вот о чем я думал: “Я здесь, сейчас. Даже если меня подстрелят или ранят, или даже убьют, я прежде всего журналист. Я должен сделать свою работу. Я мог бы убежать, не сделав ни одной фотографии. … Но я не смогу оправдаться, когда меня спросят: «Почему ты не фотографировал?»», — вспоминает фотограф.
Первую фотографию Озбиличи с убийцей оно опубликовало в Facebook примерно через два часа после сообщений о стрельбе в музее. По словам агентства, снимок получил огромную популярность в соцсети: за шесть часов его увидели более девяти миллионов человек.
Подготовила Оксана Головко
