То, что грешить даже ради благого дела нельзя – понятно. Есть заповедь «не укради» (Исх. 20:15), что же тут еще говорить? Что такое бизнес в наше время? Попробуй тут разберись, где законно, а где и не очень. Где грань между тем, что правильно и неправильно? Что такое торговля? Где-то подешевле купить, подороже продать. Это как называется? А если ты дал в долг, а взял с процентами? А ведь это то, за счет чего живут банки.
Протоиерей Александр Ильяшенко
Тот же, кто пилит бюджет, делает это, наверное, не для того, чтобы деньги в храмы относить.
Я не занимаюсь деловой деятельностью, не знаю всех нюансов, чего я буду, надувая щеки, доказывать, кто честный, а кто нечестный? Если вот тебе сказали, что человека под суд отдали и вину доказали, значит, не имей с ним больше дела.
Допустим, приходили с войны короли, императоры, князья, деньги вкладывали в храмы. Откуда они эти деньги брали?! По законам войны можно было как трофей брать богатства побежденных городов.
С другой стороны, если к священнику приходит такой магнат и говорит: «Вот деньги на храм». Если священник точно не знает, откуда эти деньги, он может их спокойно взять. Если он твердо, а не предположительно знает, что они сворованы, то тогда брать их не стоит.
В конце концов, священник может просто спросить: «Послушай, а как ты раздобыл эти деньги? Мне вот сказали, что в результате незаконной махинации, это так?» «Да, так», – отвечает человек. Тогда можно ему объяснить, что такие деньги на храм взять не полагается.
Если же ты точно не знаешь происхождение денег, то благодари Бога и с благодарностью принимай.
Вообще это непростая задача, которая всегда решается индивидуально.
Как относиться к каждому из нас? Мы что, не грешим? Или мы считаем, что наши грехи менее вредные, а у кого-то более вредные?
Если человек согрешил и покаялся – замечательно. Если не покаялся, значит, за него нужно молиться и просить, чтобы «у разбойника лютого совесть Господь пробудил».
Допустим, есть человек, про которого многие думают, что живет неправедно, деньги «нечестным трудом» зарабатывает, и вот он построил приют для бездомных. Возникает вопрос, что делать? У кого возникает? У бездомного? Если у него такая обостренная совесть, пусть он не идет в его приют. Причем тут остальные?
А если кто-то другой идет в этот приют, то пусть себе идет. Нечего тут философствовать. То, что происходит внутри того, кто построил приют, – это дело между ним и Богом. Нам, остальным, заповедано не судить.
А мы судим, да еще чужие деньги считаем: «Куда он эти деньги потратил?! Если б в ресторане спустил – было бы все просто, понятно, он – подлец. А тут все сложно получается, вроде подлец, но местами не подлец. Вот ведь, в какое неловкое положение нас поставил! Теперь вот и не знаем, то ли его осудить – по-христиански, конечно, – то ли, не осудить?»
Мы не знаем, что происходит с ним внутри, у кого он исповедуется, как он кается пред Богом. Мы стремимся скорее осудить и увидеть только плохое.
Один раз я попросил человека, который ссорился с другим, в письме написать, что ему в том не нравится. Получил в ответ солидный трактат. На просьбу написать, что в этом человеке хорошего, увидел несколько строчек. Вот мы все такие. Надо не этим заниматься, а сказать: «прости, Господи, меня окаянного».
Если ты хочешь, чтобы все было по закону, возьми, изучи закон, посмотри. Что теоретизировать? Что, к нам постоянно приходят люди с оттопыренными от денег карманами, которые хотят построить храм, больницы? Не ходят. Так что надо смотреть на каждую ситуацию индивидуально.
Просто обще рассуждать – поощрять собственную страсть к осуждению. Ты ставишь себя в положение псевдосудьи, который судит какие-то псевдодела по каким-то псевдозаконам.
