Употребление книги Псалтирь в древнем быту русского народа

Что такое Псалтирь? Какую роль он играл в истории русского народа? Обо всём этом Вы узнаете из отрывка альманаха «Альфа и Омега», приведённого в статье.

Псалтирь в быту русского народа

Книги Священного Писания, богослужебные книги и некоторые писания отеческие, принесенные в Россию вместе с Христовою верою на родном славянском языке, с самого начала сделались главным средством к образованию русского народа и сообщили ему тот религиозно-нравственный, или, лучше сказать, религиозно-церковный характер, который так ясно выражается во всех чертах древней русской жизни.

В этом отношении между книгами Священного Писания и богослужебными книгами прежде всего обращает на себя внимание Псалтирь, потому что едва ли еще другая какая-нибудь книга была в таком большом употреблении и имела столько влияния на образование и жизнь русского человека. Она употребляласькак книга бого­служебная,как книга учебная,как книга назидательная для домашнего чтения икак книга, спасительная в некоторых особых случаях жизни.

Христианская Церковь изначала стала употреблять псалмы при богослужении. Они вошли как важнейшая и значительнейшая часть в службы повседневные, воскресные, праздничные и во все частные службы (при разных духовных требах), совершаемые Пра­вославной Церковью. От Православной Во­сточной Церкви такое употребление Псалтири перешло и в нашу Русскую Церковь. Вместе с богослужением и богослужебными кни­гами принесена была к нам и Псалтирь на славянском языке в переводе святых равноапостольных Ки­рилла и Мефодия. Кроме некоторых отдельных частей богослужения (Часы и Шестопсалмие), состоящих постоянно из чтения одних и тех же псалмов, Церковь на утреннем и вечернем своем богослужении прочитывает всю Псалтирь в каждую неделю, кроме недели Пасхальной, а в Великий пост по два раза в каждую неделю, кроме недели Страстной. При этом употребляется особого рода Псалтирь — следованная, кото­рая своим составом, как будет показано ниже, особенно приспособлена к отправлению разных церковных служений: в ней есть и особый устав о Псалтыри, како должно есть глаголати во все лето, в котором означено, в какое время, сколько псалмов и какие именно должно прочитывать в церкви.

При таком употреблении Псалтири, входящей в состав каждого, даже самого краткого чина богослужения, она весьма естественно сделалась главной учебной книгой в древнем нашем образовании по той при­чине, что само это образование было по сво­ему направлению церковное. Оно совершалось, как известно, под непосредственным руководством Церкви, преимущественно лицами духовными, и совершалось с той целью, что­бы, с одной стороны, приготовить для нее достойных и способных служителей, а с другой — научить людей вообще понимать учение веры и богослужение Церкви. Впрочем, прямые указания на учебное употребление Псалтири встречаются уже во времена позднейшие. Первое свидетельство об этом заключается в послании Новгородского архиепископа Геннадия к митрополиту Симону о необходимо­сти устроить училища для церковных ставленников: “А мой совет о том, — говорит в нем Геннадий, — что учити в училище, первое азбука граница истолкова совсем, да и подтительные (под титлами — Ред.) слова, да псалтыря с следованием накрепко; и коли то изучят, может после того проучивая и конархати и чести всякия книгы”¹. В рукописном требнике митрополита Макарияначала XVI в. встречается молитва на учениe грамоте детем, в которой испрашивается от Бога помощь уразуметь учение книжное и псалмы Давидовы². Игнатий, митрополит Тобольский, в Третьем окружном послании к сибирской пастве называет Псалтирь уже прямо книгою учебною: “по сей же книге (так называемой Кирилловой книге) издахуся псалтыри в полдесть (в четверть листа), нарицаемыя учебныя, учахуся бо дети по таковым книгами Божественных Писаний чтению”³. Наконец, в предисловии к славянской грамматике Мелетия Смотрицкого, изданной в Москве в 1721 г. справщиком Феодором Поликарповым, причиной к изданию этой грамматики между прочим поставляется и то, что “издревле российским детоводцем обычай бе и есть учити дети малыя в началу азбуце, потом же часословцу и псалтыри”⁴. Все эти свидетельства, как мы заметили, довольно поздние; однако же кроме того, что они ясно указывают на учебное употребление Псалтири в свое время, они дают полное право предполагать такое ее употребление (и еще большее) во времена древнейшие. Справщик Феодор Поликарпов, конечно, имел в виду древние предания о научении книжном, когда говорил, что обычай учить детей по Псалтири был издревле. И архиепископ Геннадий, восстанавливая образование, со­вершенно упавшее во время монгольского ига, конечно, не первый ввел Псалтирь в состав училищного образования, а последовал в этом древним преданиям о науче­нии книжном, которые, как и всякие предания, строго сохранялись в памяти и от которых отступать без особенной нужды не любили. А потому с вероятностью можно пред­полагать, что в устроении училищ Геннадий по возможности следовал образцам тех древних училищ в Киеве, Новгороде, Смо­ленске, Курске, существование которых в XI и XII веках, по историческим исследованиям, оказывается несомненным, и еще — что в этих училищах учение книжное производилось по Псалтири⁵. По ней же, вероятно, происходило и частное домашнее обучение. По крайней мере там, где говорится об учении и чтении книг, большею частью упоминается Псалтирь. Так, в житии преподобного Феодосия о святом Спиридоне читаем: “не ведый же Писания, нача учитися книгам, аще и леты не млад сый, и изучи весь псалтырь”⁶. Время Геннадия представляется временем самого крайнего упадка и прежде невысоко стоявшей грамотности; но и в то время, как видно из его слов, находились люди, которые, быв не в состоянии читать другие священные книги, как, например, Апостольские, еще могли немного разбирать Псалтирь: “а се приведут ко мне мужика, — говорит архиепископ Геннадий в помянутом выше послании, — и яз ему велю апостол дати чести, и он не умеет ни ступити, и яз ему велю пса­лтырю дати, и он и потому одва бредет”⁷. Эта возможность разбирать Псалтирь при неумении ступить по другим книгам показывает, что Псалтирь читали чаще других книг, или, вернее, по ней и учились читать.

В ряду предметов древнего обучения Псалтирь следовала за азбукой вместе с Часословом: “обычай бе и есть учити дети малыя сначала азбуце, потом же часослову и псалтыри”. Архиепископ Геннадий при исчислении предметов обучения не упоминает о Часослове потому, что для обучения он назначает не простую, а следованную Псалтирь, которая, как известно, заключает в себе и Часослов. Но почему вместе с Часословом, изучение которого составляло бы, по-видимому, уже достаточную практику в чтении книг, учили читать еще Псалтирь? Для объяснения этого надобно заметить, что как умение читать, так и само чтение книг в старину понималось всмысле более обширном, чем в настоящее время. С уменьем читать в старину соединялось научение, или, лучше сказать, изучение читаемого, и чтение почти каждой книги как при первоначальном образо­вании, так и в последующее время проис­ходило до заучиванья ее наизусть. Книг, входящих в состав обучения, а равно и книг для чтения и образования вообще, было весь­ма немного, да и книги эти были все такие, которые стоило знать наизусть, потому что они всегда были необходимы: это книги Священного Писания, книги богослужебные, писания отеческие. К таким книгам более всего относилась Псалтирь как книга священная и постоянно употреблявшаяся при богослужении: следовательно, ее учили читать сколько для того, чтобы научиться читать, столько же и для того, чтобы знать ее как книгу самую нужную.

Из приведенных выше свидетельств видно, что при обучении употреблялась Псалтирь двоякого рода: Псалтирь простая иПсалтирь следованная. Надобно думать, что большинство учащихся, особенно те, которые не предназначались для церковных должностей, ограничивались изучением простой Псалтири без тех прибавлений, какие находятся в следованной Псалтири. Митрополит Игнатий учебною Псалтирью называет Псалтирь в полдесть, а это был формат обыкновенной Псалтири, называемой иногда малою, в отличие от большей, то есть следованной⁸. При этой малой Псалтири письменной и печатной прилагались и прави­ла самого обучения под названием: “наказание ко учителю, како им учити детей грамоте, и како детем учитися Божественному писанию и разумению”⁹. Эти правила, сами по себе простые, могут быть любопытны как памятники и свидетельства о методе нашего древнего образования. В них, между прочим, заповедуется: “самим учителем знати естество словес и си­лу их разумети, и где говорити дебело и тоностно, и где с пригибением уст, и где с раздвижением, и где просто”. Это показывает, что в старину чтение сопровождалось интонацией или различным изменением голоса, так что оно было не простым чтением, как в настоящее время, но речитативом, или полупением¹⁰. Это правило, относящееся вообще к чтению книг, соблю­далось особенно при чтении псалмов. Псалмы именно читались нараспев, и такое чтение их в наших древних сочинениях называется пением. Так, о преподобном Феодосии сказано: “псалтырь поющу усты тихо”¹¹; о святом князе Борисе: “нача пети псалтырю”¹²; о преподобном Исакие:“поча кланятися, поя псалмы”¹³. Другие правила ка­саются различения букв в выговоре, строгого соблюдения ударений и особенно знаков препинания: “а точечного разума зело подобает брещи самому учителю”. Наста­вление заключается советом, чтобы вообще в чтении “была крепость в языке и в смысле разум, в речении словес языка чистость”. Другого рода Псалтирь следо­ванная была большей частью уже заключительной книгой в древнем русском обра­зовании, так сказать, высшим его курсом. Архиепископ Геннадий считал изучение ее достаточным для того, чтобы быть способным к должностям церковнослужителей, что и было тогда главной целью для большей части уча­щихся: “да псалтыря с следованием накрепко, и коли то изучят, может после того, проучивая, и конархати и чести всякия книгы”. Состав следованной Псалтири в прежние времена был чрезвы­чайно многосложен и разнообразен: кроме полного собрания псалмов, Часослова, служ­бы воскресной и обыкновенной, он заключал в себе почти все известные тогда каноны, чтения Евангелий и Апостолов на праздники Господские, Богородичные и святых, разные церковные последования и чины, месяцеслов с тропарями и кондаками, пасхалию и многое другое: она была некоторым сборником все­го, что вообще входит в состав каждого богослужения, и, следовательно, изучение ее действительно могло быть хорошим пособием для приготов­ления к должностям церковным. Весьма естественно поэтому, что в древние времена обучение для церковнослужебной цели большей частью и оканчивалось изучением Псалтири, особенно следованной. Только ино­гда присоединялось к этому еще изучение Деяний Апостольских и Евангелия. Но вооб­ще изучивший Псалтирь считался человеком грамотным — книжным, то есть способным чи­тать всякие книги. Изучение других книг первоначального образования: грамма­тики, арифметики и риторики, которые в пе­реводе с греческого существовали у нас с давнего времени, было делом людей особен­но любознательных и едва ли входило в состав общего образования; но по Часослову и Псалтири учились все, желавшие быть грамот­ными, не только те, которые готовились к должностям церковнослужителей, но да­же княжеские и царские дети. Царь Алексей Михайлович, подобно всем другим, учился по Часослову, Псалтири и Деяниям Апостоль­ским; его дочери, царевны Татьяна и Ирина, изучали утреню и часы. Перво­начальное образование в старину было для всех одинаково.

Научившись читать по Псалтири, или лучше, выучивши ее наизусть, русский человек уже никогда, можно сказать, не расставался с нею. Как книга назидательная и душеспасительная, она была не только настоль­ной книгой, которую предки наши читали до­ма во всякое свободное от занятий время, но сопровождала их даже в путешествиях. Святой князь Борис находился в пути, ког­да настигли его убийцы, подосланные Святополком. Узнав об этом, как говорит Нестор, Борис “нача пети глаголя: Господи, что ся умножиша стужающии ми? Мнози востают на мя. И кончав оксапсалма (Шестопсалмие), увидев, яко послани суть губить его, нача пети псал­тырю, глаголя: яко обидоша мя унци тучни и сбор злобивых осаде мя”¹⁴. В пути же находился и Владимир Мономах, когда явилось к нему неприятное посольство от двоюродных братьев, убеждавшее его к неправедной войне с Ростиславичами: “И отрядив я (послов), — говорит о себе Мономах, — взем псалтырю в печали и разгнув я, и то ми ся выня: Вскую печалуеши душе? вскую смущаеши мя? <…> Не рев­нуй лукавнующим, ни завиди творящим беззаконие”¹⁵. Этот обычай брать Псалтирь в дорогу, конечно, соблюдался и впо­следствии. На него указывает между прочим то обстоятельство, что следованная Псалтирь, изданная в 1525 г. в Вильне доктором Скориной, названа “подорожной книжицей”¹⁶. Владимир Мономах в своем Поучении советует детям никогда не оставлять ночных поклонов и пения, кото­рое, по всей вероятности, состояло также в пении псалмов. По крайней мере обыкновение петь псалмы ночью встречается и впоследствии, итакже в царском быту. Рейтенфельс, бывший в Москве в 1670 г., говорит о царе Алексее Михайловиче, что он, “употребляя большую часть дня на дела государственные, немало также занимается благо­честивыми размышлениями и даже ночью встает славословить Господапеснопениямивенценосного Пророка”¹⁷. Известно также, что святой Михаил, князь Чернигов­ский, и боярин его Феодор, замученные в Орде по приказанию Батыя в 1243 г., пели псалмы во время самого мучения их¹⁸.

Но особенно часто читали Псалтирь в монастырях. Здесь читали ее уже не в свободное только от занятий время, но даже во время самых занятий, потому что многие зна­ли ее наизусть. Еще сам основатель русской иноческой жизни преподобный Феодосий говорил своей братии: “пачеже имети в устех псалтырь Давыдов подобает черноризцем, сим бо прогонити бесовскоеуны­нье”¹⁹. Сам он, по сказанию жизнеописателя, пел усты тихо псалтырь, в то вре­мя, как руками прял волну или делал другое что-нибудь²⁰. Инок Спиридон был просфорником; но несмотря на это опреде­ленное занятие — печь каждый день просфоры для монастыря, он успевал прочитывать в день всю Псалтирь, “ибо, — замечает его жизнеописатель, — или дрова секий, или тесто меся, непрестанно в устех своих псалмы Давидовы имеяше, да на всяк день скончает по обычаю, якоже и бысть”²¹. О блаженном Феодоре рассказывается, что он в своей пещере молол жито для братии и в то же время пел псалмы “изуст”²². IIpи таком — изустном — чтении или пении псалмов, конечно, много было и таких, которые, подобно свя­тому Спиридону, прочитывали всю Псалтирь каждый день. Кроме такого чтения или пения псалмов при всяком занятии, в монастырях было еще определенное по правилам чтение Псалтири, установленное по примеру первых подвижников иноческой жизни. Оно соединялось иногда с домашним отправлением утрени, часов, обедницы, вечерни и повечерия и само имело вид домашнего богослужения, потому что совершалось по опреде­ленному чину. Подробные правила для такого чтения Псалтири изображаются в общем уставе “како подобает иноком жити”²³. В нем относительно чтения Псалтири пред­писывается: от начала месяца сентября и до апреля или до Святой Пасхи каждодневно на день и ночь “отпевать пол-псалтыря”, в летние дни после Святой Пасхи и до начала сентяб­ря месяца “ради умаления нощнаго и дневнаго служения отпевать по седьми кафизм”. Если же кто желает каждый день прочитывать всю Псалтирь, “таковый да творит весь Псалтирь на четыре ñòàòèè по пяти кафизм на коеждо ñòàòèå”. Для самого чтения в простых и следованных Псалтирях в начале прилагается “устав святых Отец Богом преданный всем хотящим пети псалтырь в молчании живущими иноком и всем богобоязненным христианом”. В нем, кроме обыкновенных начальных молитв перед всяким богослужением, помещаются еще особые молитвы — перед чтением и после чтения Псалтири. В молитве перед чтением Псалтири испрашивается помощь у Всесвятой Троицы “начати с разумом и кончати делы благы богодухновенныя сия книгы, яже Святый Дух усты Давыдовы отрыгну <…> управить ум и утвердить сердце не о глаголанииустом стужати, но о разуме глаголемых веселитися”²⁴. Замечательно, что в одной рукописной Псалтири XVI в. начальным псалмом для чтения поставлен не пер­вый, а последний псалом: Мал бех в браmиu моей и юнший в дому отцамоего…, который вероятно потому, что пророк указывает в нем на некоторые чер­ты из своей жизни и говорит о самой Псалтири, назван “предословием Давида пророка на псалтырь”²⁵. После чтения Псалтири пола­гаются две молитвы. В одной из них содержатся между прочим такие прошения:

“Многомилостиве и прещедре Господи Иисусе Христе Боже наш, рекый пречисты­ми Своими усты: просите и приимете, толцете и отверзется! И аз надеюся, Господи, от Тебе милости, яко словесем Твоим веру ях, и понудихся проглаголати псалтырь сию <…> И аще в котором псалме изгрубих, или в другом глаголах или в помыслех нечистых, или в моем недоумении, или в забвении ума, Господи прости ми <…> Услыши псалмы сия и приими их в благоухание и причти их к дневным часам и нощным, иже есть дванадесят дневных часов и дванадесят нощных <…> дай ми, Господи, псалмы сия на утешение души и телу моему и на отпущение грехов и дому се­му на благословение и на прогнание нечи­стому духу и на победу врагом видимым и невидимым…”²⁶.Впрочем, эта молитва, в которой так хорошо выражается взгляд наших предков на значение Псалтири, встречается редко. Обыкновенно же за­ключительною молитвою после чтения псалмов в рукописях полагается другая краткая молитва, в которой читавший говорит: “спаси мя, Господи, молитвами Пророка твоего Давыда и npиими в честь сия псалмы и молитвы, яже глаголах пред Тобою за ся и не мерзско Ти буди со воздыханием моление сие”²⁷. Кроме того, известен еще осо­бый чин для чтения некоторых избранных псалмов под названием “чин, како подобает пети дванадесять псалмов особь, ихъже пояху преподобнии отцы пустыннии во дни и в нощи, о нихъже воспоми­нается в книгах отеческих, и в житиях и мучениях святых многих, при­несенный от св. горы иноком Досифеем”²⁸. Неграмотные должны были заменять чтение псалмов поклонами и молитвой Иисусовой. На этот случай в древних Псалтирях встречаются правила, из коих видно, что за прочтение одного псалма полагалось двад­цать поклонов, за прочтение всей Псалтири в сидячем положении — триста, а стоя — три тысячи поклонов; прочтение одной кафизмы заменялось произношением 500 раз молитвы Иисусовой, а вместо всей Псалтири требо­валось произнести 6000 раз эту молитву²⁹.

Такое чтение Псалтири, имевшее характер домашнего богослужения и составлявшее для монашествующих постоянное и необходимое правило жизни, совершалось часто и мирскими благочестивыми людьми. Жизнь наших предков, воспитывавшихся под непосредственным руководством Церкви, во многих отношениях имела и характер церковный. Известно, что богатые благочестивые люди более всего заботились о том, чтобы устроить у себя домовую церковь; другие хотели иметь в своем доме хоть некоторое ее подобие. Передний угол в их комнатах был наполнен множеством икон и походил на цер­ковный иконостас: здесь, когда не было воз­можности идти в церковь по болезни или другим каким-нибудь обстоятельствам, в собрании всех членов семейства читались утреня, часы, вечерня, повечерие, зажигались свечи, курился ладан³⁰. Но высшим образцом жизни христианской, проповедуемой Церковью, была жизнь иноческая; а потому не только многие стремились принять иноческий сан хоть при конце жизни, но и в мире старались, сколько возможно, подражать этой жизни, особенно люди пожилые. И потому вы­шеупомянутый устав петь псалтырь на­значается не только для иноков, но и для всехбогобоязненных христиан. Это обыкновение еще до сих пор можно встречать между некоторыми благочестивыми людьми; а раскольники наши таковым чтением Псалтири хотят даже заменить богослужение Цер­кви, от которой они удалились. У них есть устав, “како лишившимся соборныя службы псалтырию и поклонами угодити Бо­гу”, который в сущности есть тот же выше­упомянутый нами устав, како подобает иноком жити. Но они, к сожалению, опустили из него одно правило, которое показывает, что предки наши, сколь ни вы­соко ценили домашнее чтение Псалтири, нико­гда, однако же, не думали равнять его молитве церковной: “вся же сия (то есть пение Псалтири, поклоны, молитвы — Авт.) твори с советом игуме­на твоего и отца духовнаго; без тех же совета ничтоже делай духовного дела, да не отлучишися от Церкви никакоже кроме некыя великия нужды”³¹. Это правило бы­ло непременным законом для наших предков, строго воспрещавших всякое уклонение от церковной молитвы. “Не буди лжив, — писал еще в XII в. Симон, епископ Владимирский, к Поликарпу, архимандриту Печерскому, — вины ради дела коего собора церковнаго не отлучайся. Ибо яко дождь растит семя, тако и Церковь влечет душу на добродетель. Елико бо твориши в келии, аще псалтырь чтеши, или обанадесять псалмы поеши, все то ни единому Господи помилуй упо­добится соборному”³².

Кроме того, Псалтирь употреблялась еще в некоторых особенных случаях. Так, было обыкновение читать псалмы над больными, страдавшими тяжкими продолжи­тельными болезнями, и особенно над теми, которых считали находящимися под влиянием нечистых духов. Основанием для тако­го обыкновения служило, конечно, то, что псалмы как песнопения богодухновенные силою бла­годатною могут утишать душевные и телесные страдания, что сам святой творец их отгонял от Саула злого духа и успокаивал его взволнованные чувства и бурные страсти, а равно и опыты из жизни святых иноков и отшельников, которые, как пишется в их житиях, пением и чтением псалмов обыкновенно отражали нападения злых духов, которым они беспрестанно подвергались. По­сему-то преподобный Феодосий говорил инокам печерским: “паче же подобает иноком имети в устех псалтырь Давыдов, сим бо прогонити бесовское унынье”³³. И в вышеупомянутой нами молитве, которую положено читать после прочтения Псалтири, между други­ми прошениями находится и прошение “да будут псалмы сия дому сему на благословение и на прогнание нечистому духу”.

Замечателен и другой обычай, ведущий свое начало от первых времен христианской Церкви и особенно строго со­блюдаемый доселе в России — обычай читать Псалтирь по умершим. Он образовался в подражание первенствующим христианам, которые совер­шали псалмопение при погребении усопших своих собратий, и с IV века, по свидетельству Сократа, сделался уже всеобщим в Церкви христианской³⁴. По своей продолжитель­ности чтение псалмов по умершим в древние времена было неодинаково: читали большей частью в третий, девятый и сороковой день после смерти. У нас же Псалтирь обыкновенно читалась и читается над телом умершего до его погребения и после погребения в продолжение сорока дней. Котошихин, рассказывая о древних обычаях при погребении русских царей, говорит: “и до 6 недель у гроба его (царского) творят цер­ковные дьяки денно и ночно псалтырь с молитвами”³⁵. При чтении через несколько псалмов после каждой славы совершает­ся поминовение умершего, то есть произносится особая молитва о упокоении души его. Самое чтение псалмов производится по тому же вы­шеупомянутому нами уставу, который назначен для всех хотящих пети псалтырь и в настоящем случай применяется к поминовению усопших. Впрочем, для этого случая у нас печатались и особые Псалтири, в которых читаемые при поминовении усопших тропари и молит­вы помещались отдельно после каждой кафизмы, а не все вместе, как они ныне печата­ются в следованной Псалтири. Нет нужды много говорить о том, как прекрасно это обыкновение сопровождать в другой мир ду­шу отшедшего от нас собрата теми самыми священными песнопениями, которые он слышал и воспевал сам в продолжение своей жизни. Слыша эти священные слова, напоминающие еще прежнюю жизнь, душа его легче может перенести этот тяжкий разрыв с нею, и, воскрыляемая этими молитвами, легче возно­сится к престолу Божию, чтобы там вместе с ангелами и святыми вечно воспевать сла­ву Божию. Но особенно важным и знаменательным этот обычай представляется нам тогда, когда мы припоминаем то состояние, в каком, по учению Церкви, находится душа после смерти, проходя различные мытарства и подвергаясь тяжким испытаниям в продол­жение сорока дней начиная от дня кончины. Постоянное чтение псалмов в это время с чистою молитвою об умершем, конечно, весьма много помогает душе его перенести эти испытания.

Наконец, нельзя не упомянуть еще об одном обычае, который также ведется издрев­ле и соблюдается отчасти доселе, — об обычае гадать по Псалтири. Указание на этот обычай можно видеть еще в вышеприведенных на­ми словах Владимира Мономаха: “и отрядив я (отослав послов) взем псалтырю в печали и то ми ся выня: Вскую печалуеши душе<…> Не ревнуй лукавнующим…”. Нахо­дясь в тяжелом положении, в какое поставило его посольство от князей, Мономах искал облегчения и разрешения своих недоумений в Псалтири, раскрыл ее наудачу, и вот что, говорит он, вышло: Нe ревнуй лукавнующим. На одной рукописной Псалтири XVI в.³⁶встречается следующая припис­ка прежнего владетеля ее, казанского узника Василия Петрова: “я гадал по сей псалтыри и мне вышло жить только пять лет, а я думал жить еще пятьдесят лет”.Первоначальный источник гадания по Псалтири заключается, конечно, в глубоком религиозном чувстве чело­века, который в Слове Божием искал раз­решения своих недоумений, особенно в трудных обстоятельствах жизни, когда не знал, на что решиться. С таким чувством, конечно, обращался к Псалтири Мономах. Но впоследствии к этому чистому чувству примешалось суеверие, которое начало слепо дове­рять произвольному и иногда в высшей сте­пени неразумному толкованию разных слов в Псалтири и, разумеется, не успокаивало, а только раздражало любопытство.

Постоянно слышимая при Богослужении, с малых лет и всю жизнь читаемая и изучаемая, Псалтирь, естественно, должна была отозваться в духе русского человека, в его образовании и письменности. Все произведения древней письменности — летопись Нестора, сочинения Феодосия Печерского, митрополита Илариона, Кирилла Туровского, Серапиона Владимирского — наполнены разными местами из псалмов. Преподобный Нестор час­то свои чувствования и суждения по поводу рассказываемых им событий выражает сло­вами пророка Давида и притом выписывает иногда почти целые псалмы. Владимир Мономах в знаменитом поучении к своим детям также постоянно обращается к псалмам. Даниил Заточник в самом на­чале своего слова восклицает словами псалмопевца: возстани слава моя, возстани псалтырю и гусли. Весьма ясно также выразилось влияние псалмов и в народной сло­весности, и особенно в притчах и пословицах, которые представляют собою памятник народной житейской мудрости. Между пословицами очень много таких, которые суть не что иное как отдельные изречения, заимствованные из разных псалмов и не­сколько изменившиеся от употребления³⁷; есть пословицы, составившиеся на основании некоторых изречений псалмов или указывающие вообще на Псалтирь³⁸. Кроме того, мы встречаем даже особую форму произведений народных, составленных по подражанию псалмам и названных их именем, так назы­ваемые псальмы или духовные стихи³⁹ — песни духовного содержания, проникнутые чувством благочестия, хотя и наполненные раз­ными, часто грубыми, догматическими ошиб­ками и выдумками. Между ними особенно замечателен в настоящем случай стих о голубиной книге, содержащий в себе космогонические представления русского народа, образовавшиеся под влиянием христианского учения, но обезображенные разными вымысла­ми народной фантазии. В этом стихе царь и пророк Давид в многочисленном собрании “царей и царевичей, князей и князевичей и людей мелких, христиан православных, пред великой книгой Божьей, упавшей с неба во время тучи грозной”,представляется один разрешающим все во­просы о происхождении разных предметов в мир, какие предлагает ему русский князь Владимир⁴⁰. Народная фантазия, собравшая около великой книги Божией, под которой, конечно, разумеется Библия, множество людей самых именитых, выбрала из всех них для решения своих вопросов царя и проро­ка Давида, — конечно потому, что он известнее всех был народу по своей премудрой и богодухновенной книге, которую народ чаще всех книг читал и слушал, подобно тому, как занимавшие его вопросы он вложил в уста князя Владимира, который со стороны благочестивого любопытства или совопросничества мог быть известен народу с давнего времени еще по рассказу Нестора о его испытаниях разных вер перед принятием веры христианской православной⁴¹. Эта форма народных произведений в позднейшее время появилась, хотя в измененном несколько виде и с новым именем кантов в нашей литературе XVII в., когда из южной России перешло к нам искусство стихо­творное. Известно, что сам святитель Ростовский Димитрий любил излагать свои благочестивые чувствования силлабическими стиха­ми в форме псальмов или кантов⁴².

В заключение нашего обозрения считаем нужным хотя бы кратко сказать о переводах, рукописных списках и печатных изданиях Псалтири, бывших следствием постоянного и разнообразного ее употребления. Псалтирь, как известно, употреблялась в трех видах как Псалтирьпростая,следованная и толковая. Простая, обыкновенная Псалтирь,кроме полного собрания псал-мов, разделенных на кафизмы и славы, по описанию Алляция и Каве⁴³, у греков содержала еще псалмы полиелейные или, так называе­мые избранные, которые составлены из разных псалмов с величаниями, употребляе­мыми в разные праздники, и библейские песни, служащие основанием разных канонов. В таком виде, вероятно, она и переведена бы­ла на славянский язык и принесена к нам вместе с другими богослужебными книгами. Но у нас в разные времена вошли в нее разные прибавления, а именно: предисловие, содержащее в себе изречения о значении псал­мов, заимствованные из сочинений святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста и блаженного Августина, ко­торое помещалось и в следованных Псалтирях; разные тропари и молитвы, которые помещались или отдельно в каждой кафизме, или все вместе после всех псалмов; устав, како подобает пети псалтырь, помещавшийся в рукописных Псалтирях в начале псалмов, и устав, како подобает пети дванадесять псалмов в конце Псалтири. С XVII в., когда раскольники на­чали распространять свои заблуждения, они и в Псалтирь как в книгу самую употребитель­ную включили ложное толкование слов блаженного Феодорита о сложении перстов в крестном знамении; но для опровержения их заблуждений и ограждения от них православных тогда же помещены в Псалтири символ, изве­стный под именем Символа святителя Афанасия Александрийского, краткое изложение веры Анастасия Патриарха Антиохийского, Кирилла Иерусалимского и преподобного Максима и наставление о сложении перстов в крестном знамении, заимствованное из Жезла Правления и Увета духовного. Кроме этих прибавлений, в старинных рукописных Псалтирях встре­чаются еще другие статьи, показывающие, что Псалтирь была самою употребительною кни­гою, в которую потому вносили весьма мно­гое: в Псалтирь учебную включалось Наставление, како учити детей грамоте и како детем учитися Божественных Писаний чтению и разумению; в Псалтирях, употреблявшихся монашествующими, встречается канон мнишеского жития, месяцеслов с тропарями и кондаками и пасхалия. В Псалтирях, употреб­лявшихся при чтении псалмов по умершим, помещается слово святителя Кирилла Александрийского на исход души. Славянский перевод Псалтири, до сих пор употребляемый нами, принадлежит святым Кириллу и Мефодию, которые, по свидетельству преподобного Нестора⁴⁴, Псалтирь вместе с Евангелием и Апостолом переложили первее. Но она и впоследствии переводима была на славянский язык несколько раз. Кроме общего перевода с другими кни­гами Священного Писания, как то перевода всего Ветхого Завета, совершенного во Льво­ве около 1570 г., перевода всей Библии док­тора Скорины, изданного по частям в Праге в 1517–1519 г., и исправленного издания Библии князя Константина Острожского⁴⁵, было несколько отдельных переводов Псалтири. Так, в предисловии к пергаменной Псалтири XIII в. (Новгородская Coфийская библиотека)⁴⁶выставле­но имя ее переводчика с греческого языка — некого мниха Саввы. В XIV в. переводом или, лучше сказать, исправлением Псалтири занимался митрополит Киприан⁴⁷. При святителе Филиппе (1467–1473) новокрещенный еврей Феодор перевел Псалтирь с еврейского вместе с кни­гою Есфирь⁴⁸. Максим Грек переводил Псалтирь также с греческого⁴⁹. Между рукописями Синодальной библиотеки есть рукописная Псалтирь⁵⁰, переведенная Авраамием Панкратиевым сыном Фирсовым, бывшим переводчиком посольского приказа при патриархе Иоакиме в 1683 г.Кроме переводов, замечательно еще перело­жение Псалтири в стихи, сделанное известным ученым и стихотворцем Симеоном Полоцким, который переложил всю Псалтирь силлабическими стихами по примеру виденных им на Западе стихотворных переложений Псалтири на греческом, латинском и польском языках⁵¹. Замечательные по времени издания Псалтири были в Москве в 1568, 1591, 1602 гг., в Вильне в 1576, 1581, 1586 гг., во Львове в 1608, 1615 гг., в Киеве в 1624, 1629 гг. Кроме того было еще издание Псалтири вместе с Новым Заветом в Остроге в 1580 г., в Вильне в 1625 г. и др.

Другой вид Псалтири — Псалтирь с возследованием, или следованная. На том основании, что о ней не упоминают ни Алляций, ни Каве, писавшие о богослужебных книгах Греческой Церкви, думают, что она по­лучила начало свое не в Греции, а у славянских племен и, может быть, составлена са­мими просветителями их Кириллом и Мефодием, хотя в известиях о переводе ими Священного Писания и богослужебных книг и о перенесении этих книг к нам в Россию о ней не упоминается. Впрочем, по содержанию своему она не есть какая-нибудь новая книга, отличная от других богослужебных книг; она выбрана из этих же книг, ве­роятно, с той целью, чтобы могла заменять их там, где их недоставало. В состав ее вошли главным образом две книги — Псалтирь и так называемый Великий часослов, к которым присоединяются разные прибавления из других книг; прибавления эти в разных Псалтирях, особенно рукописных,чрезвычайно разнообразны, так что весь­ма трудно определить вообще состав следо­ванной Псалтири в древние времена. По замечанию Строева, “самое непременное в следованных Псалтирях: Псалтирь, часослов, последование вселетнего пения, каноны наибо­лее употребительные. Все прочее было произвольно и зависело от редакторов и писцов. Старинные печатные издания не менее рукописей между собою несходны”⁵². В старинных рукописных Псалтирях мы встречаем многое из того, что ныне содержится в молитвенниках (разные молитвы и акафисты), требниках (последование Пятидесятницы, чин над коливом пî усопшем и другие чинопоследования) и минеях (службы святым)⁵³. Следованная Псалтирь в первый раз напечатана была в Кракове в 1491 г., в Цетине в 1495 г., в Вильне в 1525 г., в Венеции в 1546 г., в Остроге в 1598 г., в Москве в 1626 г.⁵⁴.

Толковая Псалтирь встречается в рукописях также в разных видах, или скорее с разными толкованиями, а именно: с толкованием святителя Афанасия Александрийского, с толкованием блаженного Феодорита Кирского, с толкованием, извлеченным из сочинений разных Отцов и учителей Церкви, и, наконец, с толкованием Брунона, епископа Вюрцбургского, умершего в 1043 г. Перевод Псалтири с толкованием святителя Афанасия Александрийского, по замечанию Востокова, сделан в самой глубокой древности, ибо он имеется в пергаменных списках XI и XII в.⁵⁵. Не менее древен также, по его словам, перевод Феодоритовой толковой Псалтири⁵⁶. Толкование Псалтири, извлеченное неизвестно кем из сочинений Златоуста, Августина, Феофилакта, Василия Великого, Кассиодора и др., пере­ведено Максимом Греком в половине XVI в.⁵⁷; тогда же сделан перевод Брунонова толкования с латинского учеником Максима Грека Димитрием Герасимовым⁵⁸.

Что касается до рукописных списков Псалтири, то их дошло до нас, так же как и печатных изданий, гораздо больше всех других духовных книг, употреблявшихся у наших предков. Древнейшие из них и замечательнейшие относятся к XI, XII и XIII вв. Как книгу особенно любимую, предки наши переписывали Псалтирь с особенным тщанием и украшали ее разными изображениями. После витиеватых заставок в начале книги и витиеватого же изображения начальных букв каждой кафизмы, каждого псалма, самое общее, чаще других встречаю­щееся в рукописных Псалтирях изображение, перешедшее потом и в печатные их издания, есть изображение пророка Давида, сидящего и пишущего свои псалмы. Но в некоторых Псалтирях встречаются еще и другие изображения. Востоков указывает на пергаменную Псалтирь XIV в., в которой в разных местах пред кафизмами помещено двенадцать живописных изображений; из них на девяти представлен пророк Давид, молящийся Христу Спасителю, приникающему с облаков, а на трех изображениях — сонм певцов, а над ними в облаках с одной стороны Иисус Христос, а с другой — пророк Давид. Кроме того, были еще так называемые лицевые Псалтири, которые на полях почти каждого листа заключают раскрашенные лицевые изображения, выбранные или вообще из текстов Священного Писания, или же из текстов одних псалмов⁵⁹.