Оксана написала в социальных сетях пост о том, почему так важно принять специальный закон о домашнем насилии, мы поговорили о том, почему насилие со стороны члена семьи отличается от нападения «хулигана с улицы».
«А я ушла от своего Васи без проблем»
– Зачем нужен отдельный закон о домашнем насилии? Почему бы не воспользоваться теми, что уже есть?
Оксана Лекселл. Фото: Facebook
– Домашнее насилие отличается от насилия хулигана (чужого человека) на улице. В ситуации домашнего насилия жертва подвергается насилию со стороны близкого человека (мужа, жены, родителей), с которым жертву связывает общая территория, общие финансовые обязательства, общие дети и т.д. Заявить в полицию на чужого человека – логично и не составляет никакого труда, в том числе и психологических проблем, насильник должен ответить по закону за свои действия. В ситуации домашнего насилия существуют барьеры в виде финансовой зависимости: «Куда уйти с тремя детьми, если муж-абьюзер зарабатывает деньги и я завишу от него?» Или: «Я беременна: куда я уйду от отца своего ребенка? На какие деньги я буду жить».
Многие жертвы находятся в тяжелейшем психологическом диссонансе: вчера этот человек носил меня на руках и клялся в любви, а сегодня он этими же руками избил меня до потери сознания? Что происходит? Почему так происходит? Дело, наверное, во мне, ведь его обожают друзья на работе. Кто мне вообще поверит?
Дело в том, что абьюз, как правило, никогда не начинается с физической расправы. Жертва абьюза сначала долго прорабатывается психологически: «Ты дура, неряха, кому ты еще, кроме меня, будешь нужна, ты не в состоянии заработать сама нормальные деньги» и т.д. Признать, что человек, которого ты любишь – преступник, намного труднее, чем признать таковым чужого хулигана с улицы, с которым не было прошлых отношений в любви и согласии. Сделать такое признание на фоне постоянной психологической обработки, унижений и оскорблений – еще труднее, потому что начинаешь верить в то, что тебе внушают изо дня в день.
Заявить в полицию на человека, которого любишь, отца твоих детей, иногда бывает психологически непосильной задачей для жертвы, а тем временем ее жизнь и жизнь ее детей подвергается опасности.
Фото: shutterstock.com
Закон о домашнем насилии подразумевает спасение жизни жертвы. В этом его главная задача. Если жертва забирает заявление (а это происходит довольно часто), то государство продолжает судить насильника, чтобы предотвратить самое страшное: смерть.
– Но ведь жертва насилия может просто уйти от тирана?
– Есть много причин, по которым уйти от абьюзера сложно. Ни в коем случае нельзя навязывать свой опыт: «А я ушла от своего Васи без проблем». У каждой жертвы своя страшная история, и нельзя заниматься сравнениями и осуждением, если ты не «прошел милю в туфлях этого человека» (walk a mile in my shoes – говорят в таких случаях американцы). Помните знаменитую американскую рок-звезду Тину Тёрнер? Она прожила с мужем, который издевался над ней, около 20 лет, прежде чем приняла решение о том, чтобы уйти от него. Это с ее-то материальными возможностями и именем!
– Почему жертвы домашнего насилия чаще всего – женщины? Откуда взялось отношение «женщина – знай свое место»?
– Отношение к женщине «знай свое место» сложилось во всем мире, не только в России. Так сложилось исторически, что мужчина всегда был главой семьи, основным добытчиком денежных средств. Женщина – традиционно хранительница домашнего очага. Ситуация давно изменилась. Женщины стали экономически независимы. Общество со своими, столетиями сложившимися традициями за этими изменениями не всегда успевает.
Необходимость закона о домашнем насилии назрела давно, и мне кажется важным отметить, что закон этот работает симметрично и по отношению к женщинам, и по отношению к мужчинам, совершающим насилие над партнером, ведь мужчина тоже может стать жертвой насилия.
Очень важный момент: закон о домашнем насилии, кроме того, что он нацелен на спасение жизни жертв насилия, нацелен на помощь обеим сторонам в умении разруливать конфликты без применения физического или психологического насилия.
Терапия для оффендеров (обидчик, оскорбитель – прим. ред.) как раз преследует такую цель: помочь человеку, не умеющему разрешать конфликты цивилизованными способами. Терапия, хоть и является частью процесса наказания, не является наказанием, а выступает возможностью дать оффендеру новые навыки на будущее и тем самым предотвратить возможную трагедию в будущем.
Не умеет без мордобоя – научат
– Как работает закон о домашнем насилии в США?
– Если жертва насилия (а в 97% случаев это – женщины) обращается в полицию, полиция прибывает на дом в течение нескольких минут. Никаких там «да сами разбирайтесь», «милые бранятся – только тешатся». Полиция специально обучена динамике отношений в ситуациях домашнего насилия и относится к подобным звонкам очень серьезно.
Полиция осматривает жертву на предмет признаков физического абьюза: синяки, кровоподтеки и т.п. Квартиру – на предмет разрушений, проломленных кулаком стен и т. п.
Если находит, абьюзера арестовывают и заключают на 24 часа. За эти 24 часа происходит слушание в суде в присутствии судьи. Даже если жертва забрала заявление – абьюзера продолжает судить штат. Эта поправка вышла к закону как раз с учетом того, что многие жертвы насилия по самым разным причинам забирают заявление обратно.
Фото с сайта palmbeachfloridacriminallawyer.com
Обычно на первый раз абьюзер получает предупреждение и обязан пройти 26 сессий терапии: один час по разу в неделю, то есть это продолжается в течение полугода. За терапию оффендер платит из своего кармана.
В каждом штате есть свои вариации, но у нас в Иллинойсе именно так.
Терапевт каждый месяц пишет отчет по «успехам» абьюзера для суда. Потому что через 26 недель суд рассматривает, что делать с абьюзером дальше. Если он упорствует и настаивает, что «это она меня довела» – иди в тюрьму. Если осознал: иди на волю, но попадешься второй раз – иди в тюрьму.
Терапия абьюзеров обычно проходит в групповом сеттинге, в группе не больше 12 человек.
Формат: не наказывающий, а обучающий, дискуссионный и ни разу не унижающий или высмеивающий.
К абьюзерам и оффендерам относятся так, как хотят, чтобы они относились к своим партнерам, ставшими жертвами их насилия. Специально обученные сертифицированные терапевты моделируют для оффендеров эффективное поведение в ситуациях конфликта. Людей, разрешающих конфликты исключительно через мордобой и психологическое насилие, учат новым способам разрешения конфликтов.
Комната для терапии оборудована так, что в случае чего терапевт нажимает кнопку и через пять секунд в комнате появляется вооруженный до зубов отряд полиции. И участники терапии об этом знают. Так же они знают и видят направленные на них видеокамеры.
Такую работу обычно проводят только аккредитованные судом агентства, у которых есть все необходимое оборудование для безопасности терапевтов и самих участников групп.
Я предвижу белые пальто с комментариями: «Ах, как примитивно, это же для быдла и тех дур, которые за быдло замуж выходят».
Как терапевт, который провел несколько лет в комнате с сигнализацией, поспешу сказать: я имела честь познакомиться с оффендерами, которые были лучшими представителями богатых северных пригородов Чикаго: врачами, юристами, риелторами и людьми других «интеллигентных» профессий.
У меня был клиент, который угрожал жене сделать во сне укол, от которого она никогда не проснется, если она хоть одному человеку расскажет, что он ее систематически избивает. Муж ее был очень уважаемым врачом. Жена и не заявляла на него: заявил гинеколог жены, когда она пришла к нему на прием и он увидел следы насилия на теле. Врач тут же позвонил в полицию, конечно, потому что в Америке врачи, психологи и учителя являются mandated reporter (уполномоченный докладчик – прим. ред.): они обязаны сообщать властям о признаках любого абьюза. Это часть их договора со штатом, который выдает лицензию на практику.
Огромное количество оффендеров – эмигранты, выходцы из других стран, в которых не было подобных законов и отсюда – чувство полнейшей безнаказанности. Очень много выходцев из бывшего Союза, Польши, Югославии, Мексики и ряда африканских стран. У половины – высшее образование, почти у всех – безупречная репутация на работе.
Я уверена, что об отце сестер Хачатурян тоже многие отзывались как об уважаемом человеке.
Как-то один полицейский, с которым я тесно сотрудничала, признался мне, что самые «огнеупоротые» оффендеры – это русскоязычные выходцы из бывшего Союза.
– Приезжаешь такого арестовывать, а он тебе: «Ф*к ю и ф*к твою страну. Кто вы мне такие, чтобы диктовать, что мне делать в моем собственном доме!» – рассказывал полицейский.
Кроме обязательного курса терапии, оффендерам запрещено жить в своем доме, пока не закончится срок наказания. Если жертва оформляет order of protection (охранный ордер – прим. ред.), в котором прописано, что она не хочет получать телефонные звонки или письма от своего абьюзера, не хочет, чтобы он подходил к ней на расстояние ближе 20 метров, значит, он обязан выполнять все условия, прописанные в order of protection.
Все аресты, защитные ордера, обвинения заносятся в criminal record (досье – прим. ред.) оффендера, а это влияет на нахождение работы, на получение гражданства, карьеру и т.д.
В США у сестер Хачатурян был бы выбор
Закон о домашнем насилии – это комплексный подход к проблеме домашнего насилия. В нем участвуют полиция, система судов, психологи, социальные работники, сотрудники приютов для жертв насилия и т.д. Все эти люди проходят специальные тренинги и специально обучаются, чтобы знать, как себя вести в том числе и в самых опасных для жизни ситуациях.
После введения закона в 80-е годы в США количество погибших женщин от рук своих мужей и бойфрендов упало с 10 тысяч до 1,5 тысяч в год (на 300 млн населения). Для сравнения – в России на сегодняшний день эта цифра просто чудовищна: 14 тысяч женщин в год (на 140 млн населения).
Сталкивалась со многими судебными процессами в Америке, когда жертва насилия превышала уровень самообороны и доходило до убийства абьюзера. Защита в таких делах часто использует как раз закон о домашнем насилии.
Если жертва докажет, что над ней систематически свершалось насилие, которое довело ее до убийства, таких подсудимых полностью оправдывают.
Судьба сестер Хачатурян – это результат именно того, что в стране отсутствует закон о домашнем насилии. Я прожила 30 лет на Украине и вот уже 22 года живу в США. Я вижу большую разницу в том, как защищена женщина в Штатах и как беззащитна она в странах бывшего Союза в контексте домашнего насилия. В Америке у сестер Хачатурян было бы намного больше вариантов выбора. У меня нет в этом никаких сомнений.
Закон о домашнем насилии симметричен. Женщина-абьюзер несет такую же ответственность, что и мужчина. Мужчина тоже может стать жертвой насилия. Просто по статистике количество женщин-жертв значительно выше.
