В самый разгар конфликта вокруг закона Димы Яковлева, я гневно воскликнула:
— Даже здороваться ни с кем из них больше не стану!
Особенно неприятны мне были сенаторы, покорная и бессловесная кампания бездельников на покое.
Вот прошло время. Закон принес первые ожидаемые плоды, кипение страстей вокруг Думы только нарастает, а ни с одним из знакомых почетных пенсионеров я как-то не пересеклась — да и понятно, я все-таки чаще оказываюсь там, где движется, пусть броуновская, но жизнь.
И вот сижу я в Сапсане, возвращаюсь из Петербурга в Москву. Мимо меня по проходу пробирается знакомый сенатор.
— Привет! — радостно кричит он. — Слушай, мне пришло приглашение на церемонию «Искра», но я в этот день в командировке, так что, увы, придется пропустить!
— Вот я дура, — думаю , — забыла список рассылки почистить!
Сенатор упирается могучей дланью в спинку сидения прямо передо мной и оживленно продолжает:
— Сто лет тебя не видел! Как дела?
— Вот он, настал момент, — продолжаю лихорадочно думать я, — я должна поджать губы и строго сказать: «- Как же ты, который голосовал за все эти полуграмотные и вредоносные законы, еще рассчитываешь, что я буду с тобой болтать, как ни в чем ни бывало?»
На этом месте я отчетливо представила себе ближайшие 10-15 минут своей жизни. Он широко раскроет голубые глаза и, разрезая ладонью воздух, начнет говорить про всю значимость, про органы на продажу, про то, что Пентагон не дремлет, и что я, как обычно, не знаю страны. Я разозлюсь, выкрикну что-нибудь насчет того, что страна такая, какой вы его делаете, и по колено погружусь в мутный спор, бессмысленный и безнадежный.
— Нормально дела, — сказала я, — вот только не выспалась.
И отвернулась к окну.
