Здравствуйте, Александр!
Конечно, на двух животных Иисус не мог сесть сразу. У Марка, например, упоминается только молодой осел (11, 2-7), так же и у Луки (19, 30-35), и у Иоанна (12, 14). А то, что, по Матфею, привели ослицу и осленка, это для исполнения пророчества Захарии: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» (Зах. 9, 9). Стиль евангелиста Матфея таков, что он обращает особенное внимание на ветхозаветные пророчества. Почему Захария упомянул именно двух животных? Вопрос интересный, но не вполне ясный. Обычно это толковалось в аллегорическом ключе; например, у блаженного Феофилакта Болгарского читаем в толковании на евангелиста Матфея:
«Пророчество Он исполняет и в историческом, и в таинственном смысле: в историческом через то, что видимым образом воссел на ослицу, в иносказательном же — воссевши на осленка, то есть на новый, необузданный и непокорный народ, язычников. Осел и ослица были привязаны узами своих грехов. Разрешить были посланы двое — Павел к язычникам, а Петр к обрезанным, то есть иудеям. И доныне двое разрешают нас от грехов — Апостол и Евангелие… Лука и Марк говорят только об осленке, а Матфей — об ослице и осленке. Между ними нет противоречия, ибо когда повели осленка, за ним последовала и мать его. Иисус воссел на них, то есть не на двух животных, но на одежды. Или: сначала Он сидел на осле, а потом на осленке, так как сперва Он пребывал в иудейской синагоге, а потом избрал народ верный из язычников».
