Время этого дряхлого мира окончательно обветшает,
когда, по слову Спасителя, оскудеет любовь…
И никакие космические катаклизмы и социальные потрясения, войны и моры не сопоставимы по кошмарности с этим тихим предсмертным диагнозом: оскудеет любовь…
Люди станут чужими, даже самые близкие, внутренне совсем чужими и чуждыми друг другу.
Брат предаст брата, друг предаст друга, правители — свой народ, народ — своих чиновников, каждый — каждого, поскольку оскудеет любовь…
Люди устанут быть людьми, захотят во всём увидеть лишь свою великую тень, будут готовы всех заподозрить во всём, никого не считать достойным помощи и сожаления, сострадания и милосердия. Перестанут общаться, замкнутся в своих обидах и коварствах, начнут лелеять планы сладкой мести, плести бесконечные подковёрные интриги, сеять зубы дракона на чужом поле, забыв о том, что земля — одна на всех, что посеешь на ней, то и пожнёшь.
Оскудеет любовь — и некого будет в этом обвинить, поскольку любовь — это наша задача, не чья-то, а именно наша, моя. Нельзя требовать любви, её можно только давать, ею можно делиться, покрывать, пеленать, укутывать, защищать, оберегать, хранить, вверять в руки Промысла, наконец, только ею и можно жить, вдыхая неземные ветры Царствия Божия в полную грудь.
Иеромонах Димитрий (Першин). Фото Елизаветы Гальпериной
Но вот наступит время невыносимой затхлости, не вмещающей этого огненного ветра Любви.
И тогда наступит конец.
Потому что Бог с той стороны времени войдёт в эту микроскопическую вселенную, чтобы вывести из неё тех, кто всё же нашел в себе силы любить, невзирая ни на что. Не антихрист погубит наш мир. Мы сами выпестуем антихриста в своих сердцах. Так, что, когда этот персонаж приползёт по наши души, его-то мы посчитаем своим — уважающим нас, оценившим наши непризнанные таланты, дающим нам мощь и справедливость, порядок и чистоту рядов.
Оскудеет любовь… Это не приговор, это перспектива, открытая взору Того, в Ком и Кем был сотворён этот мир и люди в нём со всеми их путями и перепутьями.
В частности, это означает, что само слово любовь утратит свой смысл. Перейдёт в разряд животных инстинктов или филантропических затей. Но того, о чём пытался сказать своей ликописью Андрей Рублев, это слово уже не будет в себе нести.
Горизонты схлопнутся. Останется свобода выбора средств контрацепции или виртуально- благотворительных кошельков, но исчезнет выбор между землёй и Небом за отсутствием последнего в системе ценностных координат. Люди станут плоскими изнутри, одвухмерятся как черви-паразиты, сохранившие лишь те функции организма, что позволяют им потреблять и усваивать, а также выделять.
Объём в душе, о котором поёт Юрий Шевчук, станет опасным рудиментом, признаком неполиткорректности, нетолерантности, непредсказуемости и нестабильности.
Оскудеет любовь и закончится мир.
Что ж, вслед за апостолом любви остаётся повторять и повторять слова его последней надежды, последние слова последней книги Библии — Апокалипсиса: Ей, гряди, Господи Иисусе!
Ведь Твоя любовь — это Твой Крест, на который Ты взошёл ради нас. И она не иссякнет ни в этой жизни, ни в вечности. И всё, что мы можем, — это приникнуть к этой любви, как, по дерзновенному слову почившего архимандрита Матфея (Мормыля), приникают вынутые о здравии и упокоении частицы — к Пасхальному Агнцу Евхаристии в самом её богослужебном конце.
и. Дм. (Першин)
