Написать о матушке Елене Лю, супруге священника храма Архангела Михаила, отца Алексия, я хотела давно. Рассказывали, что она — из какой-то необыкновенной священнической семьи, где было 14 человек детей. Как сказал однажды сам отец Алексий: “У них в доме за забором был свой удивительный мир”.

Она сначала стеснялась, отказывалась, но потом все же согласилась. И вот мы беседуем….

Странно… Передо мной сидела молодая, стильная женщина, а я слышала отголоски какого-то очень далекого прошлого, знакомого мне только по книжкам. Ее детство, ее рассказ о своей семье, очень сердечный и очень простой, — это какая-то Русь уходящая. Жизнь, которая уходит, которой больше никогда уже не будет и которую надо успеть хоть как-то сохранить — в воспоминаниях, записях, рассказах — для нас.

Естественно, здесь только крупицы. Времени было немого, поэтому это только отрывочные воспоминания. Не знаю, как это воспринимается на бумаге, но, поверьте, когда слушаешь, ощущаешь какой-то необыкновенный колорит прошлого, “аромат” вроде бы близкого, но уже далекого времени.

О большой любви и большом счастье.

Я была шестым ребенком в семье. А всего нас родилось четырнадцать детей, но двое умерли еще во младенчестве.

Сегодня, оглядываясь на свою жизнь, могу сказать, что все хорошее и светлое — заслуга моих родителей, протоиерея Александра и матушки Татьяны. Все, чему я научилась, чему смогла научить своих детей — все, благодаря им. Наша жизнь была как лодка — папа и мама гребли, а мы, дети, только сидели.

“Девочки, просите в мужья семинаристов”, — всегда говорила мама. А у нас у всех и так была мечта — сестры хотели стать матушками, а братья — священниками. Потому что в глазах, как идеал, стоял образ родителей…

…Отец служил в Москве, а жили мы в подмосковном селе Звягино в небольшом деревянном доме.

Главное, что мне приходит на ум, когда думаю о своем детстве — это любовь. Любовь родителей к Богу, к нам, нас к родителям, друг к другу, к людям, к животным…

Папа был старше мамы на 12 лет. У них всегда была идиллия. Мама старалась быть на папиных службах, молилась, поддерживала его. Мне муж часто говорит: “Хочу, чтобы ты, как и твоя мама, была в храме, когда я служу”. Она была главной его опорой всегда и везде. А еще они могли оставить нас дома на старших детей и пойти куда-нибудь вдвоем. Например, в кино на последний сеанс, на какой-нибудь индийский фильм.

Не помню, чтобы родители на нас когда-нибудь кричали. Только посмотрят, и все. Мы сами все понимали — как потом родителям в глаза смотреть, если что-то не так. Вот старшие могли врезать за что-нибудь. Да так, что на всю жизнь запомнишь…

…Когда мама была дома — это был праздник. Вокруг нее всегда все собирались. Она с другими детьми занимается, а когда до тебя очередь дойдет — это было такое счастье! Просто, что мама рядом.

А какое было счастье, когда отец брал нас куда-нибудь с собой! А он всегда старался это делать. Идешь с ним на речку, а душа поет — папа рядом. Смотришь на него — не налюбуешься! Он кого-нибудь на плечи посадит, а другие дергают за ноги: “Слезай — теперь моя очередь”…

У нас были коровы… Помню, отец зовет нас молоко пить, кричит: “Парное молоко, парное молоко! Кто пьет молоко, тот прыгает высоко!”. Мы бежим со всех ног, пьем, аж захлебываемся, лишь бы папе угодить. И стоим потом счастливые, с молочными усами…


Мама была большой мастерицей делать подарки. Все про всех знала — мечту каждого. Перед Новым годом, Рождеством накупит все и сложит в большой мешок. Залезешь, а там… — мечта… А еще она очень любила животных. Всех: собак, кошек… И эта любовь перешла к нам. Мы с братом всегда ходили по болотам — котят, щенков искали. Как с нами ничего не случалось — не знаю…

…Мы безгранично любили и почитали папу и маму. И детям своим говорим: “Смотрите, как мы относимся к родителям. И вы так же к нам относитесь”. Мы и старших братьев и сестер также уважали…

К сожалению, родителей уже нет в живых. Папа умер в прошлом году, а мама — шесть лет назад….

Какое это было горе! Пока были живы родители, вроде бы уже взрослая, своя семья, а все: “Мама-мама”. Как маленькая. Как будто детство не кончалось, и все еще впереди. Хорошо так… А потом мама умерла. Приходишь к ней домой: “Мама, мамочка”…. А мамы и нет… Стены молчат… Сразу повзрослела. И страх появился, что ты уже не девочка, теперь ты сама — мать. Ты за все в ответе. Это такое ощущение — его не передать словами. Началась совсем другая жизнь. А потом и папы не стало…

Мы все постоянно собираемся на кладбище и в доме родителей…. Придешь туда, где они жили, и как-то легче становится. Как будто опять все вместе, как раньше… Мои сыновья иногда не хотят идти на кладбище — устали. А я : “Нет! Как же не сходить, не проведать?”. И учим всегда: “Проезжайте мимо кладбища, обязательно перекреститесь: “Помяни, Господи, души усопших раб твоих, лежащих здесь!””. Вдруг, за них молиться некому…

О большой семье…


Меня иногда спрашивают: “А как же вы жили? И что, всего хватало? И где же вы помещались?” …Да, вроде всего хватало. Одежду за старшими донашивали. Потом, когда уже повзрослела, чего-то, конечно же хотелось, но в детстве об этом не думала. Да это и не важно, хватало — не хватало. Не об этом хочется говорить…

К нам все время приезжали гости: какие-то родственники, двоюродные, троюродные, просто знакомые. Бывало, придет какая-нибудь семья, где один ребенок. Они с ним мучаются. А нас и не видно никого. “Где же ваши дети?” — спрашивают. А мы носа не показываем из соседней комнаты, стесняемся. Скромные были…

Сейчас я понимаю, что детство наше, с одной стороны, было очень счастливым, а с другой — очень тяжелым. Оно было веселым и радостным, и его вроде и не было вовсе.

У нас дома постоянно были старые люди, нищие. Мы с ними много общались. И мы сами были очень серьезными, не по годам взрослыми, какими-то маленькими “старичками”. Наверное, потому, что было много трагедий… Когда крохотный гробик несли с нашей маленькой сестричкой Светланкой… Как-то сразу очень взрослели. А счастье? Счастье было, когда мама не болела…

Мы с ранних лет чувствовали свою ответственность: друг за друга, за родителей, за хозяйство. У нас был огород, коровы, свиньи, собаки, кошки. Мы постоянно трудились — сено шевелили, корову доили, по дому помогали. В детстве мне говорили: “Мой полы хорошо, а то муж плохой будет”. Чуть подросла — в шесть утра уже на ногах, нужно же помогать.

И это было для нас нормально — другой жизни и не знали. Договоримся с вечера, кто перед школой пойдет корову кормить, и в голову не придет не пойти. А кто кроме тебя сделает?.. Зато мы все умели. Я могла себе за день сарафан сшить. А однажды старшая сестра за ночь сшила мне костюм снежинки, как сейчас помню — с такими большими тюлевыми рукавами.

Конечно же, мы были детьми. Где-то, бывало, и поленишься, не успеешь, устанешь. Ляжешь спать, не перемыв посуду. Так отец поднимет, заставит сделать…

Было трудно. Но было и очень весело. Мы все, братья и сестры, были очень дружными. Бывает, мама приготовит что-нибудь вкусненькое, а кого-то из нас дома нет. Так ему остальные обязательно оставят на тарелочке, никто не посмеет себе забрать. Не могли через свою совесть переступить. Придет опоздавший, просишь у него: “Дай мне немножко”. Свое съел, а еще-то хочется. А он: “Да на все, мне не жалко”. А ты не берешь. Любили друг друга. И все было просто — старшие заботятся о младших. Сначала старшим, а потом младшим.

Умели слушать. Кто-нибудь из старших сходит в кино, а потом нам рассказывает — долго, интересно. А мы сидим, еле дыша, рты разинув…
А как мы заступались друг за друга… Я сама была такой драчуньей! Не дай Бог, кто моих младших обидит, могла подойти и как дать щелбан!

Мы много играли, занимались спортом. Катались на лыжах, с горки… Одна сестра, самая смелая, плавала с учительницей по физкультуре на байдарках. А мы бежали по берегу и смотрели. Очень любили играть в хоккей. Все вместе: и девчонки, и мальчишки. Поставит брат на ворота — стой не шелохнись. И стоишь, трясешься, что шайба в лоб отлетит. В резинки прыгали, в речке купались…

А еще у меня была мечта — научиться кататься на коньках, как фигуристы. И научилась. Я и сейчас катаюсь. Все мы — родом из детства. И о чем маленьким мечтаешь, потом всю жизнь пытаешься реализовать. не в себе, так в своих детях…Помню, Максимку только родила, и потянуло на каток. Отец Алексий вокруг с коляской ходит, а я рассекаю…

Было время, когда не было возможности что-то купить, но мы умели мечтать, фантазировать, что-то придумывать. Ходили с сестрой в ателье, за лоскутками, а потом шили из них пупсикам наряды… А когда выросли, она шила подрясники, а я — пояса для них….

И к нам все тянулись, все хотели с нами дружить. Идем на сено к корове. Все с нами, всем интересно. Были, конечно, и такие, которые дразнили нас. Залезут на забор и кричат: “Попы-попы”. В школе обзывали: “Попиха”. Ведь мы не были ни октябрятами, ни пионерами, ни комсомольцами. Было обидно. Но, знаете, как в жизни бывает… Те, с кем дружили, остались навсегда. А кто хотел обидеть, как-то исчезли. А учителя, которые нас притесняли — теперь и сами в храме…

О вере, молитве и Лавре Преподобного Сергия

Меня до сих пор удивляет, насколько папа был непристрастен к бытовому, материальному. Бывает, мама что-то ищет по дому, а отец у калитки прохожему уже отдал. “Молись, — говорил, — мать. Господь завтра больше даст”…

Так жили наши родители. Каждое дело — с молитвой… Мама очень вкусно готовила. Чудные пироги пекла. Коронное блюдо у нее было — медовик. Все всегда его ждали. Но на вкус во время приготовления никогда ничего не пробовала. “Молитесь, и будет хорошо”, — говорила.

Что касается молитвы и церковной жизни, то папа был очень строг. В 3.30 утра уже стоял перед иконами. Когда молится — не повернется, что бы не случилось. Мама даже обижалась иногда. Очень любил Псалтырь и часто говорил, что в день обязательно нужно читать по три кафизмы.

У нас в семье было правило — пока не помолишься, из дома не выйдешь. Однажды, у меня была электричка в 7.37. Опаздываю, а отец: “Ничего, успеешь. Читай “Отче наш”, “Богородицу””. Прочитала и бегом. Дорогу перебегаю, в одну сторону посмотрела, а в другую — нет. И тут в сантиметре от носа Камаз промчался. Ноги онемели от ужаса. Водитель кричит, ругается, а у меня в голове: “Не помолилась — погибла бы”.

Молитва от любой беды оградить может. Нам папа всегда говорил: “Смотрите, если не помолитесь…”. И мы верили чисто так, по-детски… Помню, на речку бегали купаться, в воду заходим и молимся на четыре стороны, чтобы водяной не утащил. Люди кругом смеются: “Попы пришли”… А мои дети тоже идут купаться — крестятся…

Отец запрещал есть после 12 ночи: “А вдруг что случиться, и завтра нужно будет причащаться”, — объяснял он. Очень заботился о том, чтобы чистым перед Господом предстать. Среду-пятницу соблюдали, все посты. У нас в доме в пост и не было-то ничего. Только малыши пили молоко. Папа еще говорил всегда: “Хочешь у Бога что-то вымолить — постись”…

А как мы перед Рождеством звезду встречали! Весь день не едим, а вечером сидим у окна, — и старшие, и младшие, — смотрим, когда она появится — звезда. Потом на службу… Радость. Как Пасху ждали… Праздник! Христос Воскрес! За две недели начинали готовиться.

До Преображения яблок из нового урожая не ели. ”А то в раю не будете яблок есть”, — говорили родители. И до сих пор не едим.

Сейчас понимаю, что мы, дети, с самого детства учились перед Богом отвечать. Как Бог посмотрит, если не помолишься, например, или подлость сделаешь…

… Родители очень любили преподобного Сергия Радонежского и ходили до него пешком паломничеством (47 км) и нас приучали. Я тоже ходила не один раз: и до Лавры, и до Москвы. Мои и сейчас ходят.

“Просите и он во всем поможет”, — говорили родители. Мама рассказывала, что Преподобный помог ей замуж выйти. После школы они с подружкой поехали в Лавру просить себе женихов. У раки преподобного Сергия родители и встретились.

Мне самой преподобный Сергий Радонежский помог отца Алексия встретить. После школы я работала в Академии при Лавре, где учился отец Алексий. Так и познакомились.

Вместо послесловия…

Дорогие братья и сестры! Я каждый день благодарю Бога за то, что он дал мне таких родителей! Желаю им, протоиерею Александру и матушке Татьяне, Царствия Небесного и вечного покоя!

И хочу сказать еще вот что…. Дорожите своими родителями, пока они еще живы, пока находятся на этой земле вместе с вами. Часто дети уделяют мало внимания родителям, но когда они уходят — это очень печально и больно… Как пустота… И начинаешь по-настоящему их ценить. А надо это делать еще при их жизни… Недаром же Господь дал нам заповедь о почитании родителей…

Всем вам помощи Божией. И молитесь Сергию Радонежскому, так как он покровитель нашей русской земли. И всегда поможет в ваших добрых делах.

Записала Елена Прищепа

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Материалы по теме
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.