Надеюсь, таких обителей единицы
Игумен Зосима (Балин)
Послушание, в которое предает себя человек, приходя в монастырь, суть состояние добровольного подчинения. И никто не отменяет предварительного поиска или своего рода отбора монастырей. Искать надо обитель, которая будет не «пригодная» или «приемлемая», а ту, пребывание в которой сможет доставить истинно духовную пользу и послужить средством ко спасению.
В «Исповеди бывшей послушницы» всё же приведены примеры гипертрофированного свойства. Это какая-то крайняя степень, с культом личности и прочими атрибутами «тоталитарной секты». Искренне надеюсь, что таких обителей единицы.
Но мне кажется, присутствует и некая пристрастность автора. Вероятно, мы имеем дело с уязвленным самолюбием.
Оцени свои силы
Если ты человек разумный, во всяком случае, считаешь себя таковым, выбирая, к примеру, спортивную секцию, занятия тем или иным видом спорта, предварительно прислушаешься к себе, оценишь свои силы и возможности. Во внимание, как правило, принимается всё: где находится секция, каковы условия тренировок, кто тренер, как он общается с людьми, как работает. То есть мы вполне основательно походим к этому вопросу, всячески изучаем его.
Почему же при выборе места для жизни — монастыря — надо руководствоваться минимальным набором критериев: «батюшка благословил»?
Главной героине, осознавшей, что место и люди эти ей только вредят, негативно влияют на ее личность, надо было сразу уходить, а не усугублять ситуацию иллюзией духовной жизни, а по сути рабства под маской смирения и послушания. Просто непонятно, зачем надо было вычеркивать семь лет своей жизни, терять физическое и психическое здоровье. Мыслить-то и рассуждать разумно ей никто не запрещал…
Можно сказать, что в монастыре «…отбирают телефон и паспорт, угрожая небесными карами». А можно выразиться и по-другому.
К слову, такая практика существует и в нашей Омской обители. Человек, приходящий в монастырь, сдает на хранение паспорт и телефон. Просто потому, что паломники бывают разные. Такой обычай ввели после нескольких фактов хищения, в том числе документов и средств коммуникации. Тем самым, мы просто избегаем проблем и искушений, которые могут приключиться.
Варианты: терпение обид/другая обитель/жизнь в миру
Что делать, если все описанное имеет место быть в реальности?
Здесь два пути. Первый — административное решение проблемы в отдельно взятом монастыре: жалоба (конечно, не анонимная) в соответствующий орган — Синодальный отдел по монашеству и монастырям, который обязан отреагировать на сигнал.
Но лично мне ближе другой путь. Ведь если писать жалобы в Синодальный отдел, чем мы тогда отличаемся от «матушкиных старших сестер, которые ей бесконечно жалуются друг на друга»? Просто обращаемся мы к «матушке, которая повыше», — получается так.
Есть несколько вариантов действий иного, духовного характера: либо отойти в сторону, найти себе другую обитель, более подходящую по духу; либо жить и спасаться в миру, не помышляя больше о монашеской жизни; либо, но это уже «путь совершенных» — терпеть обиды, смиряться и явить собой тот свет, который должен «просветиться пред человеки», пусть даже вокруг тебя сгущается тьма.
А выносить на обсуждение в интернет частную ситуацию кажется мне неправильным. Проблему это не решит, ни для самой героини, ни для указанной обители.
Одна печальная история — не вся монастырская жизнь
На мой взгляд, для монаха что учиться, что лечиться и вообще делать что-либо без благословения настоятеля может быть не всегда полезным в духовном плане. Ведь он для того и пошел в монастырь, чтобы большую часть своей жизни добровольно подчинить благому послушанию.
Я знаю массу добрых примеров нормальных, адекватных отношений между монашествующими и послушниками. Будучи в начале 2000-х насельником Томского Богородице-Алексиевского монастыря, наблюдал ситуацию: послушник, пришедший в монастырь и взыскующий пострига, был благословением игумена Силуана направлен на дальнейшую работу над кандидатской диссертацией по научно-технической дисциплине. Этот послушник, а ныне иеромонах Паисий, поступил в аспирантуру еще до принятия решения уйти в монастырь, и отец Силуан, его духовник, вполне благожелательно отнесся к тому, чтобы этот жизненный этап был логически завершен. Без какого бы то ни было психологического насилия и давления.
У старца Паисия Святогорца есть такое высказывание: «Когда некоторые говорят мне, что соблазняются, видя в Церкви много неподобающего, я отвечаю: спроси муху, есть ли здесь цветы. Она ответит – насчет цветов не знаю, а вот мусора и навоза во-он в той канаве полно… А спроси пчелу – есть ли тут нечистоты в округе? Она ответит: нет, не видела, зато здесь много благоуханных цветов. Так и люди: одни выискивают что-то плохое во всем, а другие подобно пчелам находят красоту и доброе во всем».
Поэтому давайте не будем судить по одной, конечно, очень печальной частной истории, обо всей монастырской жизни.
