Преступления против детей, в том числе и совершаемые внутри семей, представляют, в силу своей специфики, особую категорию. Поэтому нет ничего удивительного, что для их выявления и предотвращения учреждена особая же структура. Низкий поклон тем ее сотрудникам, которые искренне и добросовестно, человечно исполняют свой долг.
И ни слова о морали
Новый закон требует от cпециалистов служб защиты детей высокого образовательного ценза. Но вот как быть с «облико морале» и психической адекватностью? Или это не юридические категории, чтобы прописывать их в законе, и вообще они сами собой разумеются? Законопроект предусматривает профнепригодность лиц, осужденных по ряду статей УК, но не упоминает о моральных и психических нарушениях, недопустимых для специалистов, работающих с детьми.
Ни в действующем законе, ни в новом законопроекте никак не предусмотрена ответственность сотрудников служб защиты детей за неадекватное конкретной ситуации поведение, за необоснованные решения, за голословные обвинения и клевету и, в конце концов, за любое злоупотребление властью, начиная с бестактного, бесцеремонного поведения и заканчивая необоснованным изъятием детей.
Скажете, что работа и так тяжелая, зачем ужесточать закон? А как вы хотели?! Мы должны воспитывать детей в уважении к культуре, в том числе и нравственной, в уважении к государству, а значит, люди, представляющие государство в качестве защитников детей, должны быть для них образцами не только чиновничьей корректности, но и доброжелательности, и честности; они должны быть достойны доверия наших детей.
Дети – к деньгам?
Далее. В законопроекте фигурируют такие понятия, как «интересы ребенка», «благополучие ребенка», «ребенок, находящийся в опасности» и др. Ни одно из них толком не раскрыто даже в пояснительной записке. Каковы критерии этих понятий? Это вопрос наиважнейший, ведь закон позволяет социальным работникам, руководствуясь интересами ребенка и заботой о его благополучии, самостоятельно принимать экстренные меры, вплоть до изъятия ребенка из семьи в досудебном порядке.
Эти понятия должны быть ясно раскрыты в преамбуле рассматриваемого законопроекта. Посудите сами: если, например, под интересами ребенка понимать приоритет материального благополучия, то семья с низкими доходами – плохая и бесперспективная среда для воспитания успешной личности. Особенно, если ребенок талантливый, надо его изъять у малоимущих родителей и отдать в семью, которая может обеспечить его дарованиям должное развитие. А ну-ка докажите мне с точки зрения потребительской идеологии, что это «перераспределение ценностей» не в интересах ребенка!
Действующий закон, как это справедливо отмечается в пояснительной записке к законопроекту, зачастую декларативен и слишком абстрактен, его понятия недостаточно раскрыты и положения трудно применимы из-за того, что порой допускают неоднозначное толкование – все это верно. Только новый закон, избавляясь от «абстрактных» формулировок, не предлагает взамен более конкретных и развитых, но лишь ссылается на аналогичные статьи в других законах. Однако аналогичность – не тождественность.
Мало ли кто родил!
Например, в действующем законе есть такая «декларативная» 24-я статья, в которой говорится: «Естественной средой для развития и роста ребенка является семья. Семьи с детьми должны пользоваться государственной защитой и поддержкой». В законопроекте этой фразы уже нет, и в сравнительном анализе, прилагаемом к нему, ее опущение обосновывается ссылками на пп. 3 и 5 части 1 статьи 13-й законопроекта и на п. 2 ст. 8 и ч. 1 ст. 24 Закона о социальном обеспечении, как если бы ими эта тема уже была урегулирована.
Однако в упомянутых пунктах законопроекта сказано о регулировании защиты детей местными самоуправлениями в области «предупреждения и уменьшения рисков для благополучия ребенка» и о «предложении отделенному от семьи ребенку и его семье вмешательства (sekkumiste pakkumine)», а в указанных статьях Закона о социальном обеспечении – о соответствующих обязанностях местных самоуправлений. Всё! И никакого упоминания о том, что родная семья является «естественной средой для развития и роста ребенка».
Впрочем… Мало ли кто родил, а воспитывать должен тот, кто имеет для этого материальные возможности и профессиональную подготовку… Да-да, дорогие мои, готовьтесь – это установка той самой инновационной модели, на которую ориентированы ювенальные технологии. В законе это ясно не прописано, зато на продвинутом Западе внедряется уже вовсю.
Прошу понять меня правильно: я ничего не имею против профессионально подготовленных семей западного типа, принимающих детей как на короткое время (пока не определится их дальнейшая судьба), так и навсегда, в том числе детей, переживших насилие, детей с израненной душой и поломанной психикой, зачастую настроенных агрессивно (в первую очередь по отношению к своим приемным родителям); тут, конечно, требуется особая подготовка и, возможно, именно такая семья окажется для ребенка спасительным шансом в жизни. Но речь о другом: всевозможные протезы семьи – это хорошо, как вообще качественные протезы, запчасти – это всегда и везде ценно, только родное должно быть прописано как приоритетное.
Служебный вход через дыру
В ч. 1 ст. 9 пока еще действующего закона сказано, что ребенок имеет право «на своих родителей и уход с их стороны», а вот в новом законе ничего подобного нет.
Отсутствие в новом законе этих слов нам объясняют тем, что нет смысла дублировать аналогичную 27-ю статью Конституции ЭР, которая гласит: «Родители вправе и обязаны воспитывать своих детей и заботиться о них». Простите, но это мне всего лишь кажется, или так оно и есть, что вполне отъемлемые права и обязанности родителей «воспитывать своих детей и заботиться о них» не то же самое, что неотъемлемые права детей «на своих родителей и уход с их стороны»?
Одно дело, когда родители не заботятся и не воспитывают детей должным образом, тогда ребенка и лишать нечего. И совсем другое дело, когда родители заботятся и воспитывают, но, по независящим от них причинам, испытывают затруднения. Вот если социальному работнику в этом случае вдруг покажется, что в интересах ребенка будет сменить место и неблагоприятные для его развития условия жизни, а заодно и тех, кто о нем заботится, и дело дойдет до суда, тогда очень даже важным нюансом вдруг может оказаться право ребенка на то, чтобы его воспитывали именно его родители, именно они бы о нем заботились, а не те, кто больше доверия вызывают у социальных служб.
Очень важно, чтобы в рассматриваемом законе, призванном защищать интересы детей, был прописан принцип «ненавязываемости» опекуна. Мало того, чтобы суд, в соответствии с законом, заслушивал волеизъявление ребенка старше десяти лет (допустимо и младше). Закон должен обязать судей не только заслушивать детей, но в нем должно быть черным по белому написано, что кандидатуры опекунов согласуются с детьми, а также, что опекуном не может быть назначено лицо, кандидатуру которого ребенок отклонил.
Народная мудрость гласит: закон – что дышло… Хороший закон отличается тем, что возможности злоупотребления им сведены к минимуму благодаря ясности формулировок. Благородное дело подразумевает, что им занимаются достойные люди, но мы прекрасно понимаем, что так получается не всегда. И вот закон – как ограда, цель которой не только определить границу территории, но и защитить ее от вторжений. Если мы говорим о законе, защищающем интересы и благополучие детей, его понятия должны соответствовать заявленным целям, а требования должны быть достаточно ясно определенными и прочно огражденными, чтобы ни у кого не возникало соблазна попробовать найти дыру в заборе и сделать вид, что это служебный вход.
