Мой сын окончил Московскую международную киношколу. Сейчас это Киноколледж №40, а раньше была школа № 1318, и еще раньше – киностудия при Дворце пионеров на Воробьевых (тогда еще Ленинских) горах. Как раз сейчас школа празднует 25-летие и подводит итоги своей работы. Но я расскажу о том, что именно эта школа делает – причем тихо делает, без пафоса, без труб и фанфар. Хотя иногда зовет журналистов на свои пресс-конференции и пытается рассказать о своем опыте.
Серьезное дело
Опыт этот с родительской стороны выглядит так: ваш ребенок поступает в эту школу в 7-8 классе – и пропадает. Он увлечен, он занят делом: у него с утра до вечера то история кино, то хореография, то актерское мастерство. То они едут с концертом в детскую больницу, то собирают очередную экспедицию в Вологодскую область, где много лет помогают местным детдомам и домам престарелых, то самостоятельно организуют конференцию по кинопедагогике. А вы можете его мельком увидеть, когда он, страшно озабоченный, пробегает мимо вас перед спектаклем с ворохом костюмов в руках. Или тащит мимо вас пианино. И поцеловать себя в макушку он вам, скорее всего, не позволит. Но это, вероятно, не главное.
Главное, наверное, вот что.
Во-первых, искусство вообще и искусство кино в частности – это универсальный язык, который всем понятен. И подросткам – особенно. И важно, что подростки, как говорит основатель школы Алла Степанова, «воспринимают то, что происходит на экране, как самое важное дело на свете». А дети в этом возрасте, по ее же словам, требуют серьезного дела – «и такое дело им можно предоставить, если отнестись ко всему всерьез».
С одной стороны – кино, искусство и серьезное дело. С другой стороны, подростки, которых тут любят, которым доверяют, с которыми всегда предельно серьезно разговаривают (недаром школа категорически не захотела ни с кем сливаться в комплексы и остается маленькой – сейчас в ней учатся примерно 160 человек: здесь очень боятся, что при возрастании численности, массовости уйдет человеческое начало). И вот из этого всего складываются школьные проекты, похожих на которые я, кажется, пока еще нигде не видела. Только я сразу оговорюсь, что я говорю не об учебе, а о том, чем школа занимается помимо учебы, параллельно с ней.
Первый проект – тот, в котором участвовал мой сын. Он называется «Ты не один». Это серьезная социальная работа с другими детьми – которым не так легко все дается. На дне открытых дверей в школе показывали фильм об этом проекте – и один знакомый подросток, который пришел посмотреть на школу, даже ежился, глядя, как на экране киношкольские дети танцуют с детдомовскими детьми, нежно держат в руках худые руки тяжелобольных сирот, что-то шепчут этим чужим детям на ухо. «Это школа или богадельня?» — возмущался знакомый подросток. Детям вообще бывает не очень легко войти в этот пугающий, совсем далекий мир: чужие города, больницы, интернаты, детдома… Но когда они в него попадают, втягиваются в проект, который работает – перестают бояться, и все начинает вертеться.
Я даже не все киношкольские проекты помню – помню те, в которых участвовал мой ребенок. Они из года в год ездят в Кадников – город в Вологодской области, где два дома престарелых и несколько детдомов. Детдома там – градообразующие предприятия. Еще с войны, кажется. Там 20% населения города – дети-сироты.
И наши дети этим детдомам помогают. Но не так, как обычно помогают: вот бедные сиротки, давайте споем для них, станцуем и привезем им конфет. Поют, танцуют, конфеты возят (там, кстати, и с конфетами не очень – и надо еще было видеть, как наши дети перед новогодней поездкой в Кадников сидят и обзванивают пиар-отделы крупных и мелких кондитерских производств с предложением поучаствовать в нашем проекте, а потом везут в эти компании презентации, рассказывают о проекте – и приезжают со спонсорской помощью). Но главное-то опять не это. Главное – это идея, с которой они туда едут: добиться, чтобы дети из кадниковских детдомов были не пассивными благополучателями, которые разевают рот, чтобы туда положили конфетку, и благосклонно просматривают привезенные к ним спектакли, — а активными делателями. И вот этому активному деланию киношкольцы учатся сами и учат кадниковских детей.
Фото: planeta.ru
Я помню, как сын рассказывал, как ходил на прием к мэру города. В Кадникове киношкольцы увидели, что в местном парке есть заброшенная и разрушенная детская площадка. И решили привести ее в порядок. И с этими планами явились к местному мэру. Мэр поддержал. Это надо слышать – что тебе орет в трубку твой подросток, который только что договорился с мэром города о совместных действиях.
Площадку они отремонтировали вместе с детдомовскими детьми. Некоторые сначала наблюдали – но потом все равно включились, потому что зараза общего созидательного труда – это очень сильная зараза. Можно сказать — не зараза, а поэзия, — но будет пафосно.
А потом на этой отремонтированной площадке, на построенной и выкрашенной эстраде, был концерт для всего города.
И Дед Мороз, и Снегурочка
И в декабре, перед новым годом, они тоже туда ездят: готовят спектакль вместе с кадниковскими детьми, готовят концерт – и потом везут его ветеранам, и в дом престарелых. А на зимние каникулы дети из Кадникова приезжают в Москву. И здесь наши их встречают, расселяют по семьям. А опыт жизни в семье – это очень важный опыт. Кадниковцы учатся вместе с нашими в школе. Снимают мультфильмы. Танцуют. Ходят на каток. Это такие зимние каникулы у наших детей были (а у тех, кто сейчас учится – и есть: не с мамой на горнолыжный курорт или в Таиланд, а с кадниковскими детьми в музей, на каток, на вокзал). Обидно бывает ужасно – хочется иногда выдернуть дитя зубами за шкирку из этой кутерьмы и утащить к теплому морю, потому что устал. Так ведь нет же – не едет. Потому что у него проект и обязательства.
Как они уезжают в очередную экспедицию – надо видеть. У них колоссальные списки всего, что надо там в детдоме (а надо много, от канцтоваров до шампуня и косметики для старших девочек). Плюс книги (дети растут, а детские книжки из домашних библиотек едут в Кадников). И почти все это киношкольцы тащат на себе (ну, кроме самого тяжелого, что увозит «Газель»). А поезд стоит в Кадникове четыре, что ли, минуты. Так что это очень интересная спецоперация – выгрузка нескольких десятков человек с тяжеленными рюкзами и горой багажа из поезда за четыре минуты стоянки.
Родители, конечно, тоже бегают, как ошпаренные. Потому что и родители получают список «чего нет в Кадникове, но очень нужно» для добровольной помощи. И поименный список, что каждому из кадниковских детдомовских детей надо подарить на новый год. Можно не дарить, но как-то позорно: у них, в общем, не такие уж колоссальные запросы. Кто-то хочет мишку – своего личного, кто-то mp3-плейер, кто-то духи. Помню, как покупала для детдома костюм Деда Мороза и Снегурочки, которых почему-то в Кадникове не оказалось, фломастеры, карандаши, краски по списку – скупила в наших районных канцтоварах всю акварель… Ничего, в общем, сверхъестественного, но общей родительской силой большую часть запросов как-то закрывали.
В позапрошлом году, помню, киношкольцы со всех собирали ненужные цифровые камеры (а сломанные оптом ремонтировали, и проектом «собрать и отремонтировать» тоже автономно занимались сами дети, в том числе друг сына Миша) – потому что они не просто кадниковцам эти камеры отвезли, чтобы их сломали и потеряли, а там была целая история: учимся смотреть, учимся видеть, учимся фотографировать. Все это называется у киношкольцев «арт-педагогика», они особенно не пиарятся, но со всеми, кто заинтересован, готовы делиться опытом.
А еще семьи киношкольцев разбирают детей на зимние каникулы. Не помню, чтобы хоть раз возникали проблемы с поиском для кого-то из детей гостевой семьи. И самое главное – некоторых из этих детей потом взяли в семьи. То есть некоторые семьи сознательно оформили документы, прошли Школу приемных родителей и взяли этих детей к себе. А с некоторыми детьми что-то такое случилось, не знаю, ну вот как лед растаял, что ли – и они тоже оказались в семьях, но не киношкольских.
Приезжают с песнями
Что наши дети привозят из Кадникова, трудно сказать. Если летом – то загар фермера (загорает все, что не закрыто одеждой) и искусанные комарами ноги. Если зимой, то песни. Приезжает и никак не может перестать петь что-то хорошее, что там пели, а для этого каждую свободную минуту репетировали. «Лишь зеленая карета…» — ну и так далее.
Вообще это руками не потрогаешь. Может быть, это ощущение собственной нужности, значимости. Возможности что-то изменить в мире. Того самого ощущения, что от тебя что-то зависит, которое позволяет не выходить в окно и не увлекаться виртуальными китами.
Привозят и разочарования: с детьми из детдома бывает трудно найти общий язык, тяжело вместе репетировать – и когда они включаются в общую работу, то это тоже маленькая победа. А потом – внимательно это обсуждают и обдумывают. Это у них называется «рефлексия», так что дома, когда дитя сидит и строчит в блокноте очередную рефлексию, нет никакой возможности удержаться и не обозвать его рефлексирующим интеллигентом.
И они все время что-то мотают на ус. А потом оказывается, что твой маленький крошка все лето играючи рубил что-то топором, что он умеет руководить проектами, что у него есть страшный начальственный голос и чувство ответственности размером с Московскую область.
Но при этом он еще не ездил на Соловки, куда всегда хотел. Потому что на Соловки очень хочется, но Кадников – это ответственность.
Скрытая история
Соловки – это совсем другой проект Киношколы, он называется «Скрытая история», и им занимается не та мастерская, в которой был мой сын. «Скрытая история» — это история репрессий, о которой никто не любит вспоминать. История Соловков. История Бутовского полигона. История новомучеников и исповедников. Киношкольские дети из года в год ездят на Соловки и помогают создавать мемориал на Секирной горе, где был штрафной изолятор Соловецкого лагеря особого назначения. Минувшим летом 2015 года они вместе с монахами Свято-Вознесенского скита занимались там совершенно практическими делами: обновили водосток на дороге, ведущей на гору, чтобы ее не размывали дожди, делали фотостенды для паломников, убирали бурелом на кладбище и работали над путеводителем по Секирной горе.
Киношкольцы установили несколько поклонных крестов в память о новомучениках – на Секирной горе, в Филипповской пустыни, в Лодейном поле. В Лодейном поле, где была столица Свирьлага и где, по некоторым предположениям, был расстрелян второй Соловецкий этап (и среди расстрелянных – философ Павел Флоренский), школьники встречаются с историками и местными жителями, записывают рассказы и свидетельства – это проект по сохранению памяти.
Фото: planeta.ru
Есть еще один огромный проект по книге Ирины Одоевцевой «На брегах Невы» — его я как раз видела в становлении, от первых набросков к мультфильму до большой и прекрасной выставки коллажей в Фонтанном доме в Петербурге.
Надо сказать, что и экспедиции в Кадников, и работы на Секирной горе, и другие школьные проекты в последнее время финансируются краудфандингом: в киношкольском опыте уже несколько успешных кампаний по сбору средств на Планете.ру (а это не так просто: если за нужное время нужная сумма не собирается, проект на Планете закрывают, а деньги возвращают на счет жертвователя).
А ученикам это что дает?
Спросила сына, что все это ему дало. Он уже большой, из школы выпустился, ему лукавить незачем. Говорит: «Вот летом, например, мы с друзьями ездили на съемки клипа на природу. Так там киношкольцев легко отличить от всех остальных: они не ноют, что надо идти в холодной воде по колено, что надо сено разгребать, что дождь идет, мы привычные. Я когда маленький был, все думал: зачем эти педагогические приемы, почему нельзя поселиться с моим другом, почему нельзя взять ту работу, которую я люблю, — почему меня непременно надо поставить на работу, которую я не хочу и не умею делать. А потом понял, что и договариваться научишься, и в одно лето научишься топором рубить, а в другое кашу варить, а в третье палатки ставить…
А еще я стал очень много думать о том, что человек не виноват в том, в каких он обстоятельствах оказывается, -и непонятно, в чем виноват он сам, а в чем его обстоятельства. Ты общаешься с этим ребенком из детдома – а он тебя пошлет на три буквы, и ты уходишь такой непонятый… А потом понимаешь, что он не злой, а просто не умеет по-другому, так у него жизнь сложилась. И когда этот навык переносишь на всю жизнь, то начинаешь видеть не только действие, но и его причину – и перестаешь обижаться. Если на меня кто-то обзывается, — я понимаю, что это от обиды или еще от чего-то… «Ты не один» — это жесткий проект, но он помогает живым людям».
А еще это дает серьезные человеческие отношения. Вот что сын говорит: «Дружбу трудно создать искусственно. Она складывается сама собой, когда ты с человеком вместе что-то проживаешь. А Киношкола подкидывает тебе столько сложных работ и обстоятельств, что ты находишь много близких людей. Мы же не просто так стали общаться: мы делаем спектакль, который проваливается, и это у нас общий опыт провала. А через два года — лезем из кожи вон, пишем, придумываем, делаем новый спектакль и что-то выходит. А еще привыкаешь доказывать свою правоту педагогам, аргументировать, формулировать точку зрения. Хребет вырастает».
В общем, разумеется, я все это пишу не для того, чтобы похвалить школу, от которой мне уже ничего не надо, и к которой у меня, как у всякого родителя к школе, есть свои вопросы. И не для того, чтобы ее лишний раз попиарить. Хотя это ей, вероятно, не повредит, тем более, что у нее на Планете.ру есть очередной краудфандинговый проект.
Я все-таки о другом. Пожалуй, о том, что дети очень спокойно и охотно включаются в помощь другим. Что им это очень много дает – и что потенциал этот современные школы в большинстве своем, к сожалению, не видят, не понимают, не используют. О том, что подростку, чтобы не выходить в окно и не ловить китов и бабочек, в самом деле нужно не только чтобы мама обнимала восемь раз в день и говорила «я тебя люблю», но и чтобы он понимал: он в этом мире нужен не только маме, от него что-то зависит, он что-то может изменить. О том, что школа вполне может привнести смысл, радость и ощущение собственной нужности в жизнь своих учеников.
О том, наконец, что это и есть то самое духовно-нравственное и патриотическое воспитание, о котором столько говорят с высоких трибун, только его, слава Богу, никто не называет такими трескучими словами. Да и не обязательно заниматься именно детдомами, или именно больницами, или именно увековечением памяти новомучеников. Страна большая – сильные подростковые руки и горячие головы есть к чему применить. Другой вопрос, что делать это надо с умом, любовью, тактом – и ни в коем случае не для отчета Департаменту образования.
И вот когда школьная жизнь вся так устроена, превращать заслуженный выпускной в пикник в джинсах никому в голову не приходит. Но, собственно, все равно на выпускной никто не приходит в кринолинах и не едет в дорогой ресторан. В школе все равно интереснее, а в кринолине неудобно.
