Замминистра связи и массовых коммуникаций Алексей Волин, выступая на журфаке МГУ, наговорил массу неприятностей учащимся, преподавателям, а заодно и всему журналистскому сообществу. Чиновник призвал «быть честными перед студентами», а именно: учить их тому, что после учебы «они пойдут работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать и как писать… а журналистика — это бизнес, не имеющий никакой миссии».
Аудитория отреагировала на его слова «топаньем и хлопаньем». Журналистский инстинкт, конечно, страшная сила, но, как учит китайская мудрость, в таких случаях надо вдохнуть побольше воздуха, выдохнуть его с криком «Хо!!!» и спокойно высказываться по существу.
Сначала об отвратительном. А именно — о правде, которая в словах Алексея Волина таки есть.
Факультеты журналистики (не все, но слишком многие) действительно давно превратились в институты благородных непрофессионалов. Пропасть между академическими и профессиональными кругами — проблема, которая пагубно сказывается и на тех и на других. В сфере медиа происходят стремительные перемены, и нам, профессионалам, остро не хватает площадок для обсуждения этих перемен, мы тонем в текучке. Но пока это происходит где угодно, только не на журфаках. Стоит ли удивляться, что современное журналистское образование — это смесь схоластики и идеализма. В профессию приходит молодежь, которая собой упоена, хотя не может ни хрена, а научную карьеру на журфаках делают люди, изучающие что угодно, только не живое информационное поле.
Поэтому предложение буйного замминистра ввести в журналистское образование больше дисциплин, в которых сочетались бы теория и практика, лично я поддерживаю. Но именно по той причине, что я сам являюсь исключительно человеком практики, я никак не могу согласиться с тезисом о журналистике как «бизнесе, не имеющем никакой миссии».
Миссия, как правило, имеется у любого бизнеса, во всяком случае если он нацелен в будущее. Мотивация «Наша задача — заработать больше денег для нашего дорогого Дяди!» работает только на уровне сети ларьков, и то недолго. Но есть такие сферы деловой активности, в которых амбиции нематериального порядка — определяющий ингредиент успеха. И чем большую роль в том или ином бизнесе играет человеческий интеллект, тем скорее нашему Дяде придется распроститься с навыками рабовладельческого менеджмента.
Надо ли говорить, что медиабизнес — это деятельность как раз такого рода? Здесь все зависит от команды, и если инвестор не самодур, он очень осторожно и грамотно выберет главного редактора, а дальше предоставит ему максимальную свободу действий. И вовсе не потому, что журналист — птица гордая, а потому, что такова технология: человек с психологией крепостного не может быть хорошим журналистом.
Конечно, есть и другие пути. Можно нашакалить где-нибудь крупный бюджет и несколько лет пилить его, ублажая самолюбие какого-нибудь олигарха. Или сесть на договор обслуживания местной власти, забыв и о читателе, и о собственных профессиональных амбициях. Или вообще гнать джинсу, главное — делиться с начальством. Почему нет?
Но тогда уж давайте будем честными до конца. В нашем образовании еще много почвы для борьбы с лицемерием. В школе милиции можно учить курсантов пытать людей, в мединституте — вымогать взятки с онкобольных, в Плехановке — получать откаты, а в Академии Генштаба — продавать родину. Кто еще из замминистров не высказался?
