Денис Ахалашвили
Когда моя беременная жена сказала, что хочет, чтобы я был вместе с ней на родах, я улыбнулся и пожал плечами: «А тебе это точно надо? Понимаю – опытная акушерка или отдельная палата, а я там зачем?». Глядя мне в глаза, жена сказала, что для нее это гораздо важнее, чем отдельная оплаченная палата, нанятый врач и все эскулапы на свете. «Мне это важно, понимаешь?». Я кивнул и просто обнял ее в ответ. Если жена хочет, чтобы ее муж был рядом с ней в самый ответственный в жизни женщины момент, какие еще могут быть вопросы? И если говорить откровенно, мне не важно, как кто к этому относится – присутствию мужа на родах.
У нас верующая семья, которая вместо свадебного путешествия на море поехала в Верхотурский монастырь к праведному Симеону Верхотурскому, а потом в монастырь Царственных страстотерпцев просить у святых благословения на брак. У нас есть духовник, которого мы стараемся слушать, мы с женой ходим на службы, регулярно исповедуемся и причащаемся, и считаем важным жить как православные люди. Но есть в жизни вопросы, которые касаются только двоих – меня и моей жены, и никого больше на свете, в том числе и священников, среди которых, кстати, у меня много друзей. Но это не значит, что я готов обсуждать с ними абсолютно все стороны своей жизни. И у верующих людей есть вещи, куда посторонним вход воспрещен, это – нормально.
Например, жена одного из моих друзей на вопрос мужа, почему она стала так плохо готовить, потупив взор, ответила: «А мне батюшка N сказал, что нельзя вкусно готовить – это причина чревоугодия и сластолюбия!». И варит с тех пор несчастному кашу из топора, пустую и невкусную. С другой стороны, священник, позволяя втянуть себя в мельчайшие подробности жизни какого-то человека, будет вынужден разбираться во всех без исключения его вопросах. “Красить ли мне волосы, батюшка?” — “Крась, милая, крась!” Вот и вся духовная жизнь.
Конечно потом я разговаривал со своими близкими верующими друзьями о том, что решил идти на роды. Мнения разделились. Кто-то хватался за голову и отговаривал, кто-то жал руку и говорил: «Отличная идея!». Мой близкий друг-священник, отец восьмерых детей, покачал головой и сказал, что идти не нужно, что наоборот, нужно вверить свою половинку в руки Божьи и врачей, посвятив себя посту и молитве.
Другой – тоже, кстати, многодетный, прислал фото, где он, счастливый, в родовой палате держал на руках своего только что родившегося ребенка. Одна коллега-журналист замахала руками и сказала, что идти на роды – прямая дорога разрушить свой брак, мол, увидишь жену в неподобающем виде и охладеешь. Другая, у которой муж – врач, была с ней солидарна, и сказала, что есть вещи, которые мужу знать не обязательно. Наш оператор с телеканала улыбнулся и сказал, что был на обоих родах у своей жены и очень этому рад. Моя подружка и мама моей крестницы, позвонила и сказала, что быть рядом со своей женой на родах – это настоящий мужской поступок. В общем, сколько людей, столько мнений, и идти или не идти – это личное дело каждого.
Хотя жена настоятельно советовала мне сходить на какие-то курсы или занятия, которые сейчас проводятся при любом роддоме, посмотреть какие-то фильмы, видео, их в интернете огромное множество – занятый работой, ничего этого я не сделал. Брать на себя роль врача я не собирался – мы живем в Екатеринбурге, у нас хорошие врачи и роддомы, где хватает профессионалов. Единственное, за чем я шел на роды – поддержать, укрепить и утешить свою жену, когда ей больше всего этого будет нужно. Никакие занятия и фильмы этому тебя не обучат.
Сами мы не сидели сложа руки и не ждали, а готовились. Во-первых, попросили духовника, всех близких священников и монахов о нас молиться. Во-вторых, каждую неделю стали вместе исповедоваться и причащаться. Жене назначили плановую госпитализацию по сроку. За день до этого мы побывали на литургии, где она причастилась, день провели вместе, а на следующий день с утра я отвез ее в больницу.
В праздник Рождества Пресвятой Богородицы я съездил на вечернюю, подал заказные и помолился, а утром в пять утра у жены начались схватки. Неделю назад стояла чудесная погода – стояла золотая осень, мы гуляли у реки, держась за руки, и жена задумчиво сказала, что было бы здорово родить нашего первенца в Рождество Богородицы. Тогда я засмеялся – не много ли она хочет? А когда после праздничной службы вышел из храма, жена позвонила мне и радостно сообщила, что врачи только что ее осмотрели и сказали к вечеру готовиться. После этого на сердце стало как-то по-особенному тихо, возникло твердое ощущение, что все идет так, как надо, и нужно просто положиться на волю Божию.
Я совершенно перестал волноваться и поехал на работу дописывать начатую статью, которую из-за переживаний и хлопот последней недели никак не мог закончить. Около восьми вечера жена позвонила и сказала, что время подходит. Я выпил кофе, взял образок Рождества Богородицы и икону Божьей Матери «Скоропослушница», которой духовник благословил нашу семью, и поехал в роддом. Когда сказал в домофон, что иду на партнерские роды, меня сразу же провели в гардероб и переодели в халат, шапочку и маску. Затем с дежурной медсестрой мы поднялись на лифте, и я оказался в первой родовой (всего в больнице их десять), где была моя жена. Увидев меня, она просияла. Слава Богу, ты пришел! Я поставил у изголовья иконы и обнял ее.
Следующие несколько часов пролетели незаметно. Мы молились родившейся в этот день Богородице и всем святым, слушали хор Валаамского монастыря и грузинские духовные песнопения. Врачи были очень предупредительны и тактичны. Зайдут – я в это время читаю молитвы. Головой покивают, улыбнутся: «Готовитесь! Молодцы! Попозже к вам загляну!».
Врачам 40-й больницы Екатеринбурга есть на кого равняться. Основатель родильного дома – ныне покойный заслуженный деятель науки, доктор медицинских наук, почетный профессор Уральской Государственной медицинской академии, бессменный председатель Уральского общества акушеров-гинекологов Иван Иванович Бенедиктов, тысячи студентов слушали его лекции, практически все акушеры-гинекологи Свердловской области и многие за ее пределами считают его своим учителем. Один из самых известных людей Екатеринбурга в жизни был простым и глубоко верующим человеком, служил простым алтарником и чтецом в монастыре моего друга, игумена Флавиана (Матвеева), который отзывался о нем в самых теплых и добрых словах.
У нас в родовой все шло своим чередом: жена просила, чтобы я открыл окно – я открывал. Подавал воду, читал смешные истории из интернета, массировал плечи или просто обнимал. Когда схватки были особенно сильным, она крепко сжимала мою руку и тихо приговаривала: «Ой, мамочки! Господи, помилуй!». Тогда я гладил ее по волосам и целовал взмокший лоб. А потом она просила, чтобы я читал молитвы. И я читал.
Когда настало время, пришли врачи, и спокойно и уверенно стали делать свое дело. А потом раздался громкий детский крик. Это кричала наша дочь Мария. Когда я услышал этот крик, из глаз у меня потекли слезы. Наверное, мужчинам полагается стесняться своих слез, но в этот момент мне было все равно. Я радовался, плакал от счастья, благодарил Господа и Пресвятую Богородицу и не мог остановиться.
