В прессе неоднократно освещались вопиющие случаи халатного отношения к российским детям со стороны их американских приемных родителей. В ряде случаев подобное отношение повлекло за собой гибель детей. Последней каплей, которая вынудила власти нашей страны поставить вопрос о приостановлении всех процессов по усыновлению российских детей семьями из США, стала история маленького Артема Савельева. Его приемная мать – американка Тори Хансен – спустя полгода после оформления ребенка в семью отказалась от мальчика. Артема она отправила в Москву в одиночку.
19 апреля в Россию должна была прибыть делегация из США для проведения переговоров по защите приемных детей, однако встреча была отложена из-за отмены авиарейсов в связи с извержением вулкана Эйяфьятлайокудль в Исландии.
Встреча отложена, но не отменена. Проблема усыновления российских детей семьями из-за рубежа и их защиты остается. Как относиться к тому, что наши дети покидают Родину? Прокомментировать ситуацию мы попросили Александра Гезалова – руководителя Союза выпускников детских домов, человека, разбирающегося в проблеме далеко не теоретически.
— Как человек верующий и православный и сам выросший в детском доме, я, конечно, обеими руками за то, чтобы дети оставались в России – усыновлялись русскими семьями, православными семьями. Но в связи с тем, что сложилась непростая ситуация с усыновлением детей, одним из способов обретения детьми счастья я считаю, в том числе, и иностранное усыновление.
Обратимся к цифрам. Всего в Америке сейчас проживает около 64 тысяч детей, которые проживали в детских домах. За почти 15 лет в американских семьях погибли 16 детей. При этом порядка 2000 семей ежегодно убивают своих собственных детей. В 2009 году российские семьи вернули 8,5 тысяч сирот обратно в детские дома. Возможно, их вернули по закону, но все равно – это возврат. Из всего 100 тысяч усыновлений!
Ежегодно в детские дома попадают около 100 – 120 тысяч детей из семей. Можно сказать, что общество – глубоко больно. Т.е. оно глубоко травмировано и неспособно (я имею в виду семью, естественно) в рамках своих территорий растить нормальных детей. Потому что родители это делать не способны. Соответственно, возникает вопрос: каким образом сделать так, чтобы порядка 150 тысяч сирот, которые сегодня находятся в наших учреждениях, оказались в семьях 140 миллионов граждан России? Но если расщепить эти 140 миллионов, то останется совсем мало людей, которые смогут взять детей в свои семьи.
Соответственно, получается что.
Для ребенка неполезно расти в детском доме. Просто крайне неполезно. После года, после трех, пяти и после десяти лет наступает глубокое искажение личности, которое со временем выправить очень трудно. Ребенок, выросший без любви, ребенок, выросший в казенных условиях, со временем получает такую тяжелую личную травму, что потом с ней часто не справляется. Известно, что 90 % выпускников детских домов после выпуска из детского дома живут очень трудно. Поэтому реальный вопрос усыновления – это вопрос безопасности, вопрос спасения детей от тех трудных ситуаций, в которых они могут оказаться после выпуска из детского дома. Это основной момент.
Второй момент – национальная безопасность. Ребенок, оказавшийся на улице после детского дома, становится отчаянным ребенком. И поэтому совершает преступления.
Ну, это понятно. Трудности есть, соответственно, ребенок их решает — за счет преступного пути.
Поэтому то, что к нам приезжают иностранные граждане и стараются помочь русским детям-сиротам обрести семьи – я считаю, это благо. До какой поры это будет происходить, до какого момента российское общество выздоровеет, что оно не будет поставлять детей-сирот в семьи – мы не знаем. Поэтому сейчас это вопрос просто выживания детей.
И главный момент – что все-таки родина там, где тебя любят. К сожалению, в России детей не любят. И когда говорят о том, что надо ли делать так, чтобы дети оказывались в иностранных семьях, — понятно, что мы говорим о детях, которые в российские семьи не попадут. Дети от пяти до шестнадцати лет. Это дети, которые в России почти наверняка не обретут семью. Поэтому слава Богу, что такие люди есть. Они – будем прямо говорить, спасают наших детей от той действительности, с которой они бы потом соприкоснулись.
Есть такое понятие «национальное усыновление», когда на призыв государства, общества, общественных организаций – люди бросаются на помощь – в том числе и православные люди . Многие не понимают, какой это тяжелый и непосильный иногда крест – воспитать сироту. И есть такая фраза: «Не храм построить, а сироту пристроить». И поэтому многим православным стоит задуматься над тем, что иногда вопрос об усыновлении может быть для них просто нереализуемым и невозможным. Духовно неготовый верующий человек может даже больше навредить, чем помочь. Поэтому когда священник говорит: «Усыновлять или удочерять не благословляю», — значит, что-то в этом человеке зрит, и здесь не надо обижаться, а просто попробовать исправиться, вот и все.
Дети должны воспитываться только в семье. Вся вот эта государственная система, коими являются детский дом, приют, даже православные учреждения – этим невозможно заместить все, что дает семья: мама, папа, родственники, бабушка, дедушка…
Поэтому всячески надо уходить от системы государственных учреждений и переходить на работу с кризисными семьями. Потому что основной приток детей-сирот идет из кризисных семей.
Когда говорят о ювенальной юстиции – вот, все кричат, а мне хочется сказать: «Ребята, а мы-то что делаем?» Ну да, «эти» вводят ювенальную юстицию, а мы-то что вводим? Мы, к сожалению, в семью хотим ввести войска и там этими войсками растоптать то, самое зыбкое, что у нас на сегодняшний день осталось – это возможность родителям воспитывать своих детей в рамках семейного закона, так скажем. Вопросов очень много, в том числе и к работе органов опеки. Россия – страна вопросов.
Записала Ольга Карпуненкова
