— Андрей, Вы занимаетесь многими вещами: телевидение, театр, литература. Но в последней книге вы говорите, что на сегодняшний день общение с людьми, отягощенными психологическими проблемами, — самое важное для Вас…
— У «Психофилософии», как у марксизма, есть три источника. Первый источник — работа на телевидении. Мне невероятно повезло в том, что у меня есть возможность на телевидении делать такие передачи, где я разговариваю с людьми. «Наблюдатель» — это постоянные разговоры с людьми. А программа со Жванецким — просто ежемесячные психотерапевтические сеансы, и моя роль здесь только в том, чтобы помочь великому, как мне кажется, человеку общаться с аудиторией.
Вторая составляющая — я уже очень давно читаю лекции по общению, и после этих бесед ко мне стали приходить люди со своими проблемами. В какой-то момент я понял, что у меня нет никакой базы, чтобы давать им советы. Я, как и все мы, давал советы, основываясь только на собственном опыте, а опыт плохой советчик, потому что это мой опыт, а не их.
У меня нет четких критериев, скажем, я не знаю, что для человека норма — когда он живет хорошо или когда существует в страданиях. Понятно, что один может жить так, а другой — иначе, но что норма? Что правильно: когда человек выполняет собственные желания или живет сообразно с чужими желаниями? Я стал об этом думать, и так появился третий источник — огромное количество книг всяких разных психологов, которые я прочел, от Фрейда и Юнга до современных авторов. Из всех этих трех составляющих и сложилась «Психофилософия».
— Есть немало маститых журналистов, которые всю жизнь делают интервью, общаются с людьми, но немногие становятся на путь исследования общения.
— Мне неудобно так говорить, но, может быть, — это Божий промысл. Я не знаю, почему так происходит. Я сейчас читаю «Психофилософию» и не понимаю, как все это я бы сам мог придумать. Причем, более того, я писал много прозы, не так давно вышел роман, но сейчас я ловлю себя на том, что у меня впервые в жизни голова перестала придумывать сюжеты. А раньше сюжеты были постоянным моим размышлением. Например, я смотрел на человека перед собой и придумывал сюжет. Сейчас стало совершенно по-другому: я смотрю на собеседника и думаю, надо бы поговорить с ним о том, что он излишне печален…
У меня по-другому стала работать голова, и, кажется, от меня тут уже многое не зависит. Ко мне приходит человек на эфир программы «Наблюдатель», я смотрю на него и думаю: «Что ты такой закомплексованный, зажатый? Надо, наверное, сейчас как-то тебя поднимать…» или «Что же ты пришла на эфир вся в коричневом? Почему ты так себя не любишь?» У меня такого раньше не было… Мне кажется, для меня это правильная дорога. У меня был выбор: идти или не идти, но я пошел.
Ведь Бог никого не заставляет ничего делать. Иногда заставляет, но очень редко. Он направляет тебя, потому что хочет, чтобы ты сам сделал осознанный выбор, а там уже Он поможет, в чем надо.
Я в свое время спросил у великого русского композитора Давида Тухманова, как он пишет музыку. Я говорю: «Расскажите, как можно написать „День победы“?» Гениальнейший композитор ответил: «Не знаю, я сажусь, и мне диктуют. Когда мне диктуют, я записываю. Когда мне не диктуют, я расстраиваюсь».
Интересно, что как только отправил файл с книжкой в издательство «Питер», так сразу начал писать «Психофилософию-2», буквально, не образно: утром отправил — вечером начал писать. Потому что я должен изложить мои идеи, я не могу остановиться, для меня это очень важная потребность. Теперь я жду, насколько эта книжка будет востребована. Пока она продается хорошо. Занимает ведущие позиции в рейтинге литературы нон-фикшн.
— Меня потрясла фраза в Вашей книге: призвание способно спасти человека…
— Мне кажется, что мое призвание — писать. Вопрос в том, что именно писать. Я сейчас доделаю вторую «Психофилософию», а дальше, наверное, буду писать книжку, которая условно называется «Песталоцци — XXI». Я мечтаю сделать то, чего пока никто не делал, хотя у этого педагога есть множество адептов, я хочу перевести его сочинения на современный язык и объяснить людям смысл его педагогических открытий. Одно из главных его открытий: для того чтобы человек был счастлив в жизни, его родители должны были понять, за чем ему нравится наблюдать в детстве. Вот, за чем ребенку нравится наблюдать в 4–5 лет, то и есть его призвание. Одному нравится наблюдать, как растворяется сахар в стакане, он может часами сидеть, кидать его в воду и смотреть на процесс растворения, а другому ребенку нравится смотреть, как люди разговаривают. Что подтверждает вывод, который я сделал в предыдущей книге «Как не стать врагом своему ребенку»: призвание — желание, которое надо угадать у ребенка.
И когда ты становишься взрослым, надо слышать свои желания, но уметь отличать их от прихоти. В «Психофилософии» есть подсказки, как отличить одно от другого. Прихоть — это то, что «было бы неплохо», а желание-то, «без чего я не могу». Вот если ты понимаешь, что ты хочешь того, без чего ты не можешь, желанию надо подчиниться. Конечно, когда журналист, писатель вдруг пишет книжку «Психофилософия», кажется странным, и любой человек может спросить: «Ты кто такой, собственно?» Но, я понимаю, что я без этого дела не смогу жить.
Я начал читать лекции по психофилософии только после написания книги, но я точно знаю, что система, которая помогает людям создать гармоничный мир, очень многих волнует. Конечно, «Психофилософия» — далеко не единственный способ построить гармоничную жизнь. Кто-то прочитает и скажет: «Ерунда. Я буду делать по-другому». Хорошо, но надо от чего-то оттолкнуться…
— У вас уже выходило несколько книг, но «Психофилософия» — первая системная.
— Надеюсь, это не так. И в книгах по общению и по воспитанию есть своя система. Хочу заметить один важный момент: «Психофилософия» — не книжка по психологии и не книжка по философии, а книжка по психофилософии. Собственно говоря, вся идея, фундамент состоит в том, чтобы соединить то, что, как считается, соединить невозможно. Если вы возьмете историю психологии, то где-то до начала XIX века все великие психологи были великими философами. А дальше вдруг они говорят: «Ребята, мы самостоятельные, и философия не имеет к нам никакого отношения». А философы говорят, что психология для них вообще чужая — скорее, медицина, а мы занимаемся идеями. Мне представляется: для того, чтобы понимать человека, надо понимать и его психику, и философию его жизни.
— Мне кажется, Вы вообще выходите на иную плоскость: из научно-академического знания — в область человеческой жизни… Как же возникла эта идея?
— Я понял, что я сам не могу никому ничего советовать, потому что у меня нет никакой основы. А потом я подумал, что вообще все люди — буквально все! — в разные минуты жизни становятся психологическими консультантами. Когда меня спрашивают: «Вам не страшно брать ответственность, принимая людей», — я отвечаю: «А вам не страшно?»
За советом приходят ко всем. Среди нас нет такого, у которого бы сын, дочь, подруга, случайный человек не спрашивал бы, как жить. Когда в семье назревает развод, куда идет жена? Она же не идет к коучу или психологу, она идет к подруге. Значит, все мы — психологические консультанты, но у нас нет никакой базы для такого дела.
— Кажется, никто прежде Вас не обращал внимания на ответственность за тот совет, который мы даем другу… Только вот в Евангелии Спаситель говорит, что мы дадим ответ за каждое слово, которое произносим. А какой ответ надо будет давать за совет, который иногда мы даем, почти не задумываясь!
— Важный момент. Многие, когда к ним приходят за советом, используют тот момент для самоутверждения. А другие рассуждают о том, чего совсем не знают. Мне очень «нравится», когда одинокие, никогда не бывшие замужем женщины дают советы, как построить семью.
— А монахи точно знают, как воспитывать детей…
— Я еще в «Многословах» писал: надо слушать советы только тех людей, которые несут хоть какую-то ответственность за вас. Спустя время после их совета вы можете к ним прийти и сказать: «Я сделал то, что ты сказал, — ничего не вышло». Пусть думают, что делать дальше. Ведь когда ты советуешь человеку, или даже не советуешь, а просто говоришь с ним о его жизни, — это гораздо важнее для него, чем обсуждение ситуации в Сирии.
Потому что анализ ситуации в Сирии или обсуждение, красиво ли открылись Олимпийские игры, ничего вообще в нас не меняют. А разговор с человеком о его проблемах, например, как ему общаться с его ребенком, может изменить всю его жизнь.
У нас же все наоборот: нам кажется, что обсуждение судьбы демократии важнее, чем разговор про судьбы собственных детей, хотя именно такой разговор может повлиять на нашу собственную жизнь.
Во второй «Психофилософии» данной теме будет посвящен целый раздел. Энергия познания может быть направлена вовне и вовнутрь. Неправильно, когда она направлена только вовне. Ужасно, когда нам кажется, что самое главное — размышлять над разными политическими вопросами, а обсуждать проблему «почему мне так грустно в 40 лет?» — неудобно…
Вообще, мне кажется, «Психофилософию» в том или ином виде надо учить в школе. Потому что школа сегодня не учит детей задумываться о смысле жизни, а ведь это намного важнее, чем знать, сколько будет «дважды два». О смыслах можно было бы пытаться говорить на уроках литературы, но их все меньше в программе.
Мой старший сын учился в Бельгии, в маленькой европейской стране. Так там месяц изучается трагедия Шекспира «Ромео и Джульетта». Месяц! В итоге надо написать сочинение «Тема предательства в трагедии Шекспира». Не любви, как мы привыкли, когда речь идет о «Ромео и Джульетте», а именно предательства!
— Ну, собственно, так и было в хороших советских школах…
— В весьма определенной степени. Но сейчас дети заняты тем, что они готовятся сдавать ЕГЭ. Однако, именно в этот период, в 14–16 лет, все дети — философы. На 100 процентов. Они могут стесняться проговаривать, но они все стремятся понять какие-то смыслы. Мне кажется, именно подросткам надо предложить некий путь познания, и не для того, чтобы они так жили, а для того, чтобы была какая-то система, и они могли сказать: «Мне эта система не нравится» — «А что нравится?» — «Нравится по-другому. Я не считаю, что человек живет не для удовольствия, а для страдания» — «Хорошо! Давай поговорим об этом».
То, что мы не говорим с детьми о самом главном, — один из самых печальных результатов реформы, может быть, даже самый печальный, потому что мы выпускаем в мир детей, которые совершенно не понимают, зачем жить, в чем смысл жизни, не задумываются даже о том, что вообще такие понятия есть. Немножко иная ситуация у верующих детей.
Вера направляет молодого человека к размышлениям о том, что есть Бог, есть смысл, есть поиск и выбор. А дети неверующие, либо делающие вид, что верующие, — в пустыне.
— Ваша система предполагает, что человек живет с пониманием того, что над ним есть Бог или Природа, некая высшая сила. Вне этого понимания система не работает?
— Для меня вера человека определяется двумя качествами. Первое — смирение, то есть понимание: что Бог ни делает, все к лучшему. И, когда происходит в жизни какое-то событие, надо понять, почему оно произошло. Ведь случайно ничего не происходит. И второе — понимание того, что мир не хаотичен, что он существует по каким-то законам. Мы часть из них не знаем. Он создан некоей силой и держится некоей силой. Если человек что-то из этого не понимает, что делать? В какой-то степени мне бывает трудно с такими людьми разговаривать, работать. Но важно отметить, что «Психофилософия» — система вовсе не исключительно для верующих, религиозных людей.
Для меня вера и религия — две совершенно разные вещи. К сожалению, приходится наблюдать множество людей, которые соблюдают религиозные традиции, но по отношению к другим людям ведут себя как атеисты. И наоборот: люди считают себя неверующими, однако их отношение к самим себе и к другим людям — отношение истинно верующих людей.
— К сожалению, так было во все времена. Да и Христос об этом столько раз говорил, в той же притче о мытаре и фарисее. Она, собственно, о том же, о чем вы и говорите — о людях, которые всю жизнь ходят в храм, дают десятину, вычитывают молитвы, соблюдают посты два раза в неделю, но никого не любят…
— Для меня вера человека проявляется во взаимоотношениях с другими людьми и с самим собой. По тому, как человек относится к себе и к другим, я могу понять, верующий ли он человек. Мне кажется, все проповеди и искания Христа — об отношении к себе и другим.
— А мне кажется, христианство по большому счету нельзя назвать религией. Религия — это некая юридическая система связи человека и божества, а христианство — радость единения с Богом в любви, не магическое, не юридическое, а сущностное явление.
— Когда ко мне на приме приходят люди, я спрашиваю: «Вы верите в Бога или нет?» И очень часто человек отвечает: «Нет». А потом начинаю выяснять, как он живет, я говорю: «Так вы же верите» — «Но я не хожу в церковь» — «А я не спрашивал, ходите ли вы в церковь». Для меня верующий — человек, ощущающий себя живущим в присутствии Бога. Это ощущение… Я не могу его объяснить словами. Но люди, которые чувствуют это, меня поймут.
Церковь — очень хорошее место, тут нет пошлости, говорят хорошие вещи, правильные, мудрые слова. Там, так же, как в коммуналке, есть очень разные люди, у которых вера может быть, а может не быть…
Я послушал однажды классическую симфонию нашего великого композитора Алексея Рыбникова и сказал ему: «Я первый раз, наверное, слушал музыку, которую можно назвать божественной. Она не просто очень хорошая, она — про Бога». Он говорит: «Потому что Бог — это очень конкретно, как дождь, ветер. Он — Здесь и Сейчас». Такой парадокс: с одной стороны, все о Нем абсолютно непонятно, а с другой стороны — Он очень конкретен.
— Судя по книгам, еще одно из Ваших важных убеждений, что люди не понимают друг друга потому, что в одинаковые слова вкладывают разное понимание. Вы, чтобы быть понятым, даете некий словарик, свой терминологический ряд, где Вы предлагаете несколько иной смысл известным понятиям. И предлагаете удивительные по глубине определения! Например, смирение — это сила.
— И понимание, что все делается по Его воле. Понимание того, что всё, что ни делается, всё к лучшему, — вот это смирение. Когда в жизни происходит что-то плохое, слабый человек погибает, сильный дурак начинает с этим бороться и погибает тоже, а сильный умный человек начинает анализировать, почему так случилось. Причины всех проблем, которые на нас обрушиваются, всегда внутри. Всегда. Значит, надо понять, что я могу переделать в себе, что изменить. Если меня не берут на работу, значит, что-то такое во мне не так. Или я со всеми ругаюсь, надо подумать, почему. Если на меня все время нападают хулиганы — опять проблема во мне, я что-то не то притягиваю. Смирением будет попытаться понять, почему, что случилось?
— Как же смирение преображается в силу?
— Это и есть сила. Сила — что такое?
— Потенциал на совершение некоторых действий.
— Мне кажется, что сила — это умение жить в мире гармонично. А смирение как раз помогает в этом, потому что любой негатив, даже самый страшный — чья-то смерть — все равно может превратиться в нечто, что человеком начинает двигать дальше, потому что он анализирует произошедшее, делает выводы, которые начинают его вести по жизни.
Я могу рассказать про женщину, которая ко мне приходила: у нее погиб сын, когда ему было 14 лет. И женщина решила, что ее сын стал ее ангелом-хранителем. В трудные минуты она к нему обращается, и он ей помогает. В смирении открылась сила. Причем, я беру пример самого страшного, что вообще может быть — смерть ребенка. Эта женщина сделала так, что смерть самого близкого человека стала для нее защитой. «Мне вас нечему научить», — ответил я ей.
В чем еще сила? Едешь за рулем, тебя подсекает другая машина. Есть несколько вариантов дальнейшего поведения: нервничать, дергаться, догонять обидчика, прижимать к обочине, давать ему в морду-то есть допускать некое поведение, в результате которого весь день будет сломан. Это сила или слабость? Мне кажется, слабость. Сила — это пропустить такого человека. Я не могу сказать, что я так веду себя всегда, но я стараюсь так делать, и каждый раз, когда у меня это получается, мне так спокойно становится, у меня бывает хорошее настроение. А всего лишь — мелкое бытовое событие, простой пример.
Далай-лама на вопрос «Как вы боретесь с врагами?», отвечал: «У меня нет врагов». — «Но есть люди, которые вас ненавидят». — «Это их проблема». Вот, на мой взгляд, правильная позиция. Она сложная, но очень правильная.
— Еще одна такая парадоксальная и сложная воспринимаемая вещь: Вы говорите о том, что все происходит по воле Бога, Природы, то есть, существует некое предопределение. Но у человека есть свобода, по которой он может строить свою жизнь. Как с точки зрения «Психофилософии» соединяются промысл и свобода?
— Мне кажется, что голос Бога, звучащий в каждом человеке, — это интуиция. Мы можем говорить с Богом как угодно и где угодно: в церкви, в поле, на кухне, — а Бог с нами разговаривает знаками и интуицией. Интуицию не надо путать с ленью. Когда зимой надо идти на работу, а внутренний голос тебе подсказывает: «Полежи в постели», — это не интуиция, а просто лень. Но, когда рождается какое-то невероятное стремление, оно не убиваемое, это интуиция.
Так возникает любовь. Когда ты начинаешь вдруг ощущать невероятное желание быть с этим человеком. То же самое с призванием, с работой. Мне кажется, что надо слушать свой внутренний голос, надо слушать свою интуицию, не путая ее с чьими-то другими желаниями.
— У Вас в книге замечательное определение любви. Какими только словами не пытались люди раскрыть это понятие, а в «Психофилософии» любовь — неспособность быть без… человека, города, книги. Невозможность быть без Бога…
— Словарь «Психофилософии» для меня очень важен, и во второй книге он будет расширен. Это не значит, что я такой сумасшедший, который хочет вдруг сейчас объяснить людям, что такое человек, что такое вера, что такое любовь. Я говорю об этих понятиях с точки зрения психофилософии. Нам скажут: «Все не так, все неправильно». Неправильно, пожалуйста, но в контексте нашего разговора мы договариваемся о терминах. Для меня любовь — невозможность быть без.
— Книга построена на некоем продвижении. А все начинается с попытки найти себя на шкале радости. Почему радость — стартовая точка?
— Потому что радость — результат человеческой жизни. Как он просыпается утром? Радостно, понимая, что впереди новый день, или он думает: «Ох, опять!» Радость — это результат. Русские, российские люди склонны к печали…
— Да, вы в книге приводите такую формулу: русская душа = Православие плюс Достоевский, минус Пушкин…
— У нашей страны очень тяжелая история. Ни у одного народа не было такой тяжелой истории, как у нас. Мы привыкли страдать. В «Психофилософии» есть мысль о том, что нравственным идеалом для человека должен быть младенец. Вообще, младенец, когда у него все в порядке, веселый, и дети веселые. С возрастом только они начинают грустить. Но человек рождается существом, которое радостно познает мир.
В Facebook видел гениальное видео: девочка, которая в первый раз в жизни увидела поезд — можно сойти с ума, что происходит на ее лице! У режиссера Семена Франка есть десятиминутный фильм, где он снимал ребенка, который смотрит спектакль. Сколько же эмоций! Вот мы такими рождаемся. Существами, которые хотят радостно воспринимать окружающий мир, нам все ужасно интересно, познание приносит нам удовольствие. А российские люди часто об этом забывают. Они забывают, что жить радостно — хорошо, что работа должна приносить радость. Я понимаю, что есть множество людей, которым их деятельность не нравится, но это беда, а не норма.
— Если говорить о примерах из русской литературы, у Блока, вспомним, есть драма «Роза и крест», где он поэтически осмысляет парадокс единения радости и страдания…
— «Роза и крест» — сложная пьеса, любимая мною вещь. Давным-давно, когда еще все нынешние звезды были молодыми, я смотрел замечательный спектакль «Роза и крест» в театре Вахтангова. Потрясающая история о любви!
Но, согласитесь, из всего, что для человечества сделал Христос, мы веками выбираем в большей степени страдание и терпение. Я терпеть не могу фильм Мэла Гибсона! А, на мой взгляд, самое главное тут — невероятный оптимизм! Христа не смогли убить, Он воскрес, Он вознесся на небеса. А вслед за Ним в рай вошел разбойник — вот что для меня самое главное! Православие — религия радости, а не печали! А у нас многие его трактуют как трагическую историю, потому что так удобнее объяснять людям, что трагично жить — нормально. Но разве это правда?
Жизнь человека должна быть радостью, удовольствием. Причем, удовольствие должно быть не просто частью жизни: 11 месяцев вкалываем, 12-й месяц — Турция. Это неправильно. Мы удовольствие должны получать от работы, от общения с ребенком. Все, что связано с детьми, — отдельная волнующая меня тема. У родителей каких только нет мотиваций в общении с ребенком: чтобы сделать его счастливым, чтобы он нашел свою дорогу и так далее. Нет одного — общаться с ребенком, чтобы получать удовольствие. Причем, в каждом возрасте удовольствие разное. Мы часто про это забываем. Мы относимся ко всему — к общению с ребенком, с мужем, к обустройству быта — как к работе. А вся жизнь может стать радостью.
— Христианство, Православие — и есть путь радости!
— Повторюсь, я бы хотел, чтобы такие понятия, как радость, жизнь, воля, счастье, в книге воспринимались не как сакральные, а как практические. Радость — очень практическая вещь. Счастье — очень конкретная история. Я не писал книжку про то, что сама жизнь по себе — радость, радоваться каждое мгновенье, я понимаю, невозможно.
Я совершенно не соотносил все принципы психофилософии с христианством или другими религиями. Если есть какие-то совпадения, то они просто есть, но эта книжка ни в коей мере не имела своей задачей диктовать какие-то трактовки. Цель, наоборот, была в другом: поговорить с людьми о том, что все эти сакральные понятия, кажущиеся очень далекими, не имеющими к нам никакого отношения, над которыми вообще не стоит начинать размышлять, на самом деле очень близки и важны для каждого.
Я уверен: в зависимости от того, размышляешь ты о смысле жизни или нет, меняется и сама жизнь. Ты понимаешь, что перед тобой — твоя история. Одна из главных фраз, моих собственных: «Это моя жизнь, и хочу иметь к ней отношение». Потому что огромное количество людей проживают свою жизнь, не имея к ней вообще никакого отношения. Ведь ты родился зачем то, так найди, зачем. Как найти зачем? Через желания. Дальше: ты родился, для того чтобы соединиться с кем-то. Как такого человека найти? Через желания найди человека, без которого ты не можешь жить. Дальше — от того человека, без которого ты не можешь жить, ты захочешь родить детей…
— Мне кажется, немало свидетельств того, как желания, интуиция подводили, получалось что-то не то и не так. Насколько можно доверять себе?
— Есть много книг про то, как читать интуицию. Сложный вопрос. Во-первых, категорически, на мой взгляд, никогда не надо делать то, что тебе делать совсем не хочется. Вот никогда. Если речь не идет о спасении жизни человека. У нас очень простой выбор, я на лекциях об этом часто говорю: либо жить сообразно своим желаниями, либо жить сообразно чужим желаниям, третьего варианта нет. Чужими желаниями могут быть желания родителей, социума, начальника — довольно много людей могут руководить нашим выбором. Мне кажется, не надо специально заботиться о том, как явно услышать голос интуиции, это происходит автоматически, в конце концов. А нужно думать о том, чтобы жить так, как ты хочешь.
Тут, опять же, есть два момента: желание — не прихоть, а то, что тебе действительно хочется, то, без чего ты не можешь жить. И второе — ответ на вопрос, есть ли в твоем желании смысл больший, чем просто цель. Например, желание разбогатеть — прихоть. А когда человек думает: «Я хочу разбогатеть, чтобы начать новое дело, потому что мне ужасно нравится заниматься машинами» — это уже желание. Когда рождается желание, тогда появляются шаги для его осуществления. Если есть шаги, значит, есть желание.
Если ты сможешь строить свою жизнь, исходя из своих осознанных желаний, интуиция будет тебе помогать. Проблема людей в том (из-за чего отчасти «Психофилософия» написана), что мы живем с невероятным сумбуром в голове. У нас не то, что интуиции не слышно, вообще ничего непонятно. Начинать надо с порядка. Мы не понимаем, зачем, мы не осознаем, для чего мы что-то делаем, что нами движет, мы не понимаем своей мотивации. Что очень печально.
— Понимаю, что книга только что вышла, но видели ли вы людей, которые бы прошли по ступенькам «Психофилософии», у которых бы получилось научиться жить желаниями?
— Да, я мог убедиться в том, что принципы «Психофилософии» работают в общении с людьми. Например, мне позвонила женщина на эфир программы «Многослов» на радио «Шансон», она всю жизнь мечтала быть художником, а работала в офисе, в который то ли папа, то ли мама ее устроили. Потом она мне написала на форум, мы с ней встретились. У нее, вроде бы, была очень хорошая работа, деньги, машина, но она больше так не могла существовать. Мы с ней много говорили, думали, как с папой разговаривать. Она ушла с из офиса, поменяла хорошую машину на худшую, но стала художником. И теперь она — абсолютно другой человек, она расцветает просто на глазах.
Другой пример. Ко мне приходит женщина, условно, из Рыбинска. «Мама мне сказала: зачем жить в Рыбинске, езжай в Москву». Она поехала в Москву, стала челноком, потом она стала начальников челноков, потом она стала владелицей местных магазинов, в которых покупали товары челноки. Когда ей было 40 с лишним лет, она на очень хорошей машине подъехала к очень хорошему дому, вошла в только купленную и обставленную свою квартиру, поняла, что ей хочется покончить жизнь самоубийством.
А что дальше? Конечно, зачем теперь жить? Из-за чего эта трагедия жизни? Человек сорок с лишним лет прожил по чужим желаниям. Когда ты проживаешь не свою жизнь, это всегда, в 100 случаях из 100, приводит к фрустрациям, нервным расстройствам и так далее. Когда ты проживаешь свою жизнь, ты живешь спокойно, и любые печали, трагедии воспринимаются нормально. Так вот, «Психофилософия» — не философия, не учение, а система практических тренингов и практических советов, как сделать свою жизнь гармоничной.
— И не только свою… Действительно, когда тебе кажется, что ты делаешь доброе дело — выслушиваешь человека, даешь советы, на самом деле можешь ошибиться. Тут тоже важен принцип «не навреди».
— Особенно когда дело касается детей. У мамы, у которой ничего не сложилось в жизни, а она бесконечно воспитывает своего ребенка, я хочу у нее спросить: «А вы на основании чего его воспитываете? На основании своей неудавшейся жизни? Вы что, хотите, чтобы и у него так же было? Вы можете научить другого человека плавать, если сами не умеете?» Умение понять наших близких — мужей, жен, детей — невероятно важное.
Я знаю огромное количество мужчин, которые чего-то добились в жизни благодаря женщинам, которые были рядом. Например, судьба артиста Марка Анатольевича Захарова. Он в свое время был нормальным артистом, так его супруга, Нина Тихоновна, ему бесконечно твердила: «Ты должен быть режиссером, твое дело — режиссура». В результате мы получили великого режиссера XX — XXI века. Очень характерная история. Чаще всего мы же не задумываемся о своих ближних, не присматриваемся к их желаниям.
Задача книжки и лекций по «Психофилософии» — попробовать помочь людям сделать так, чтобы энергия познания повернулась внутрь, чтобы они стали познавать себя и ближайших людей, чтобы они двигались не в беспорядке, а по какой-то системе, пусть не по предложенной, но хоть по какой-нибудь.
— Мы все понимаем, что надо любить ближнего, но иногда совершенно не получается! Мы все равно раздражаемся, обижаемся, ругаемся с ними… Иногда всю жизнь стараемся полюбить того или иного человека, а не получается…
— Полюбить можно только через жалость, мне кажется, другого пути нет. Ведь нет ни одного человека, которому бы не о чем было поплакать на ночь, а, значит, любого человека можно пожалеть. Все дело в психологической настройке. Когда видишь соседа, коллегу, который тебя раздражает, ты на что настраиваешься? На то, чтобы сдержаться. То есть, ты видишь, что он противный, но стараешься сдержаться. Это одна установка. Вторая установка — его пожалеть: «Как он так живет, как же он так может?»
У тебя есть начальник, который панически боится, что его снимут с должности, и поэтому направо и налево мечет искры и молнии? Пожалей его, представь, как он живет. Он каждую минуту думает, что его снимут, он в ужасе. Я прекрасно понимаю, что не может всегда работать, потому что иногда так человек изводит, как его ни жалей, все бесполезно… Да, полюбить-пожалеть иногда очень трудно. Но это путь, идя по которому, человек может научиться любить.
Однажды мне рассказывал мой товарищ, он ехал за рулем, что-то нарушил, его остановили гаишники и забрали у него права. А жена как стала на него орать: «Я тебе столько раз говорила! Как ты водишь машину!» Тут гаишник наклонился, позвал его и говорит: «Возьмите права. У вас такая тяжелая жизнь! Как вы с такой стервой живете?» И среди гаишников на самом деле есть такие удивительные люди!
Помню, меня поразило, когда Иоанн Павел II пошел в тюрьму к человеку, пытавшемуся его убить, и простил его. Тот хотел его убить, а он его простил и поговорил с ним. Потом тот преступник признался, что тот разговор перевернул его жизнь. И дело не в прекрасном, теоретическом всепрощении. Речь идет о быте, о том, что в бытовых ситуациях, в семейных ситуациях жалость — невероятно правильный и прямой путь к любви.
— Можно честно? Я с большим вниманием читала книгу, старалась отвечать на все вопросы, хотела постараться начать иначе смотреть на ситуации, людей, себя, но сразу не получилось… Мне надо понять, как все применить именно ко мне.
— Занятие психофилософией — это процесс. Конечно, у всех все по-разному. Все и стартуют тут с разных точек: кто-то с самого начала, другой уже на километр ушел вперед, а кто-то вообще все сам понимает.
Мне бы хотелось, чтобы вы поняли принципиальное отличие «Психофилософии». Часто многие психологи и врачи говорят: «Придите к нам, и мы вам поможем». Я говорю: придите к себе, и все будет в порядке. К себе вернитесь, вы ушли от себя.
Когда меня спрашивают: «Все здорово! А теперь что делать?» Я им отвечаю: «Размышляйте». — «Научите, а как?» Во второй «Психофилософии», которую я в ближайшее время отдам в издательство «Питер», почти в каждой главе написано, как добиться того или иного, почему и что теперь делать. По большей части книга будет посвящена тому, как бороться с разными страхами: с комплексами, со страхом общества, со страхом людей.
Но сначала надо принять верное отношения к жизни. Кто-то меня спрашивал: «Вы уверены, что вы что-то открыли?» Меня это не волнует. Я совершенно не претендую на то, что я — Менделеев. Мне важно, может ли книга кому-то помочь? Нужна она или нет?
У меня было желание, чтобы каждый из читателей книжки взял для себя то, что нужно именно ему. Самая главная задача «Психофилософии» — повернуть энергию познания внутрь. А дальше, дорогой, познавай себя. Как хочешь, но только познавай.
Один из постулатов «Психофилософии»: человек сам создает свою реальность. Значит, какой человек — такая и реальность. Нам кажется, что если мы выберем хорошего президента, например, то начнется потрясающая жизнь. Или на работе: все зависит только от начальства. А что делает любой начальник? Он строит жизнь из нас. Из гнилых кирпичей нельзя построить хороший дом даже гениальному строителю. Кирпичи должны быть хорошие. Поэтому вопрос не в том, чтобы выбрать хорошего начальника, а в том, чтобы самим стать такими, чтобы из нас можно было строить нормальную жизнь. Таких задач мы перед собой не ставим никогда. Вообще! Каждый из нас никогда не виноват в том, что происходит в стране. Мы тут причем? Виноваты начальники…
Но если каждый отдельный человек свою энергию направит внутрь себя, он может измениться, стать более гармоничным, а значит, счастливым человеком. Все в его руках.
— Да, и если ты сегодня «полумилорд, полуподлец, полуделец, полуневежда», то есть надежда, что ты «не станешь полным, наконец», а сможешь стать другим, если захочешь…
— Не надежда, а абсолютная уверенность. Почему «Психофилософия» имеет подзаголовок «Книга для тех, кто перепутал себя с камнем»? Потому что одна из величайших ошибок, которой подвержены многие люди, — вынесение себе приговора: «Я бездарна. Все, дальше я живу, исходя из того, что я бездарная. Огромное количество женских проблем возникает из-за того, что когда-то ей показалось, что она некрасива: «Все, приговор, я смотрю на себя в зеркало и понимаю: я — урод». Но как можно выносить себе приговор, точно зная, что человек — существо, которое меняется в течение всей жизни?
Дальше возникает вопрос: мы хотим, чтобы эти изменения были осмысленными, или пусть идут самотеком? Как только человеку кажется, что он — камень, что он постоянный и неизменный, он все равно меняется, но он это делает неосознанно. В «Психофилософии» описан путь, как можно попробовать помочь другим и себе создать гармоничную жизнь. Но один из самых главных принципов — никогда не выносить себе приговор! Ни по поводу внешности, ни по поводу талантов, наличия счастья — никогда. Известный факт, что человек слышит свой голос не так, как другие, потому никогда не может оценить его красоту. Мне кажется, это символ нашего восприятия: мы не можем сами себя оценивать. И не надо.
— Скажите, Вы задумывали такую «воздушную» верстку «Психофилософии»? Графическое расположение текста на страницах было сделано так, что между темами, мыслями есть свободное пространство, словно место для ответов. Такое чувство, что тут надо сделать паузу и подумать.
— Я стараюсь, чтобы мои книжки, были написаны легко. Существует огромное количество научных книг, написанных людьми, которые всеми силами хотят доказать всем, что они умные, поэтому пишут сложно. Я стараюсь излагать все очень просто, чтобы у человека было ощущение, что мы с ним разговариваем. Одна 25-летняя девушка мне сказала, что книгу с такой версткой прекрасно смогут читать современные молодые люди, — замечательно. От нее же я услышал слова: «Мне очень понравилась книжка, потому что меня не поучают». Как только ты начинаешь учить жить, получаются «поучения». Когда ты говоришь человеку: «Давай подумаем, как помочь другому. Давай подумаем не о том, какой ты плохой, а как нам облегчить жизнь другому человеку?» — поучения исчезают, и рождается диалог.
Вообще, я должен сделать низкий поклон издательству «Питер», потому что эта верстка, которая мне очень нравится, это все их придумка, в том числе и Инны Еременко, заместителя генерального директора. В этом издательстве вообще потрясающие люди работают! Инна же предложила для оформления книги использовать работы известного израильского фотохудожника Дмитрия Брикмана. Он прислал для книги 158 фотографий, и редакторы издательства вместе с ним делали выбор. Это было очень непросто! Фотографии не просто украшают книгу, они несут смысл, иногда я думаю, что это фотоальбом Брикмана с моим текстом…
— Расскажите, пожалуйста, где вы читаете лекции? Живое общение лучше, чем книга?
— Лекции я читаю в Москве в «Сити Классе» регулярно. В последнее время меня приглашают читать лекции в других городах. В ближайшее время я поеду в Нижний Новгород, Казань, Ригу, Петербург и в Ниццу.
— Хорошая программа…
— У меня есть три темы лекций: «Самые главные ошибки в общении и способы их разрешения», «Как не стать врагом своему ребенку» и «Психофилософия — способ построить себе и другим гармоничную жизнь». Получаются такие лекции-встречи, лекции-разговоры, во время которых я всегда иду на поводу у слушателей. Я говорю какие-то главные вещи, самые для меня принципиальные, минут пятнадцать и сразу отвечаю на вопросы. Мне задают конкретные вопросы, и я даю на них конкретные ответы, и это очень мне нравится. Для меня такие встречи очень важны. Так что каждая лекция даже на одну тему отличается от другой.
— Вы счастливый человек?
— Думаю, что да. В общем, да. У меня есть некоторые форс-мажорные обстоятельства, о которых я не могу рассказывать, они мне не позволяют уверенно отвечать: да-да-да. Но, в общем, да. Есть, к сожалению, например, болезни, твои или близких, которые, конечно, очень сильно влияют на жизнь, тут ничего не поделаешь. Да, они тоже требуют осмысления, их приход тоже надо понять. Ведь и «Психофилософия» — не таблетка счастья, а возможный путь к обретению счастья. Я могу сказать, что при моих обстоятельствах я построил себе максимально счастливую жизнь.
Беседовала Алиса Струкова
Фото: Дмитрий Брикман
