Архимандрит Тихон (Шевкунов) встретился со студентами Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, представил десятиминутный фильм о выставке «Православная Русь», прошедшей в начале ноября в Манеже, и ответил на вопросы зрителей.
В начале встречи ректор Университета протоиерей Владимир Воробьев напомнил, что 12 марта исполнилось двадцать лет со дня основания вуза. Отец Тихон, в свою очередь, вспомнил, как ему, тогда еще иеромонаху Донского монастыря, приходилось хлопотать об организации молебна перед новообретенными мощами святого Патриарха Тихона на открытие вуза.
Перед тем, как продемонстрировать свой новый короткометражный фильм, отец Тихон подчеркнул, что в организации выставки принимали участие Сретенский монастырь и ПСТГУ: в частности, блок по новомученикам был сделан по материалам базы данных университета.
После презентации фильма отец Тихон начал отвечать на записки. Многие темы повторяли обсуждение 13 марта в Российской государственной библиотеке на презентации книги «Несвятые святые», но какие-то вопросы были гораздо более острыми и требовали более развернутых ответов.
Вопросы были разделены на темы, список которых отец Тихон огласил, предлагая выбрать, с чего начать. Под дружный смех и аплодисменты зрителей было начать с вопросов на тему «В. В. Путин».
Агитировал ли священник за Путина?
Отец Тихон пояснил свою позицию по поддержке избранного Президента в разгар избирательной кампании. Свой выбор он вновь объяснил трезвым расчетом в том числе и в связи с политической обстановкой в мире, включая возможную войну с Ираном, и подробно прокомментировал недоумения, связанные с агитацией в пользу одного из кандидатов в президенты со стороны священнослужителя.
-Один раз за весь предвыборный период корреспондент газеты «Крестовский мост» задал мне один вопрос: за кого я буду голосовать? И ответ я дал тоже один раз: я буду голосовать за Путина по таким-то таким-то причинам. Причем, особо подчеркнул и выделил, что это мое личное мнение, которое я никому не навязываю. Это был единственный случай, когда я обозначил свою позицию, поскольку мне задали конкретный вопрос. Является ли это активной агитацией? Я не готов с этим согласиться. Просто ответ на вопрос, мое личное мнение.
В числе аргументов в защиту фигуры именно избранного Президента отец Тихон назвал положение Церкви в последние годы.
-Если я не прав, пусть историки меня поправят. Но как мне представляется, за всю историю Русской Церкви, не было такого периода внешней свободы для Церкви, как сейчас — ни при Рюриковичах, ни при Романовых, ни в годы советской власти, ни в постсоветское время. Сейчас нам дается возможность такая, какой не было никогда в истории России.
Да, есть проблемы. Ну а что ж вы хотели… Да, проблемы с ОПК. Но смотрите: год назад дисциплина была введена, и сейчас уже — обязательная для всей страны. Это разве не темпы в государстве, где большая часть людей еще 20 лет назад была безбожниками?
В числе проблем отец Тихон назвал и сложности с преподаванием, и сопротивление на местном уровне, но, по его мнению, эту косность надо преодолевать в живой практике.
Также священник заверил своих слушателей в том, что Владимир Путин, как ему известно, как минимум несколько раз в год исповедуется и причащается.
Каждый может написать Благую весть!
-Я не могу не видеть себя самого в традиции духовной литературы, русской классической литературы — не в том смысле, что я себя считаю таковым, а в том смысле, что я на ней воспитан, и ничему другому я подражать в той или иной степени не могу, — сказал отец Тихон о своем творчестве и о книге «Несвятые святые». — Для меня русская и западная классическая литература — это главный ориентир в этом деле, творчестве и ремесле. Насколько это получилось — судить не мне.
-Думаю, что такую книгу годам к пятидесяти может написать практически каждый православный христианин! — уверен священник. — Жизнь наша из всего этого состоит, стоит только посмотреть. Каждый из нас может написать свою Благую весть, свое Евангелие — об участии Бога, о спасении Господом Иисусом Христом и нас, и Церкви, и мира, и наших близких.
Писать продолжение «Несвятых святых» отец Тихон не планирует, зато выразил желание написать другую книгу и снять многосерийный фильм о Церкви в богоборческом государстве.
О вере и творчестве
Отцу Тихону задали вопрос: послужила ли христианская кончина режиссера Сергея Бондарчука в назидание его сыну Федору.
— Федю мы видим в основном в гламурных тусовках, в светской жизни. Когда я ездил причащать Сергея Федоровича, он был совсем молодым, крещеным, но абсолютно далеким от Церкви человеком. Слава Богу, он человек верующий, церковный, исповедуется, причащается. Но как вы понимаете, людям, которые живут в этой актерско-режиссерской карусели, не так уж и просто. Вернее, такому человеку очень хорошо и просто, до тех пор, пока он по-настоящему не осознает себя христианином и пока не сделает этот выбор.
С другой стороны, мы видим драму отца Иоанна Охлобыстина — я не имею чести быть с ним знакомым лично, но со стороны вижу, как ему противоречиво и тяжело, и как внутри человеку приходится…
Слава Богу, Федя не клирик. Он православный человек, ездит в Троице-Сергиеву Лавру, у него есть духовные друзья, и, думаю, это замечательно влияет на его жизнь.
Монашество в России есть!
Много вопросов отцу Тихону задали о монашестве.
-Двадцать лет назад, когда как грибы на старых грибницах стали вырастать старые новые монастыри, все мы, пожившие в старых монастырях, особенно рядом со старцами, очень скептически отнеслись к этим комсомольским призывам в Оптину пустынь и так далее. Сейчас я эти мысли вспоминаю со стыдом. Пришли мальчишки и девчонки и двадцать лет выдержали в монастырях почти без духовников, почти без нормальных игуменов, потому что духовники и игумены либо были опытные священники, которые сами монастырской жизни никогда не вели, либо были их же ровесники.
Да, было всякое. Почти тысяча монастырей сейчас! Монах — это штучное производство, это продукт, который возрастает очень долго. Какие добрые, смиренные, разумные монахи у нас начинают появляться!
Бывают и по Достоевскому, Ферапонты, которые криком пытаются что-то добиваться. Но и эти злобные перерождаются! Придут и они к праведному состоянию! Господь все уравняет. Именно Он нас взращивает.
У нас был один инок, старый, благообразный, бесконечно праведный. И объяснить ему, что это не совсем так, было бесконечно сложно даже всей братии монастыря. А уж если что было не по его — он просто кричал голосом: «Аааа, масоны!» — и далее по списку.
Сколько ко мне прибегало несчастных наших прихожан, которых он обидел! Мы их утешали, но и человека ведь выгнать не могли.
И вот Господь посетил его параличом. Сначала он хорохорился: продолжал своей «праведностью» обижать людей. А потом все это сняло как рукой. Его приводят на службу наши студенты, он сидит, плачет и просит у всех прощения.
Разве это не прекрасно? Разве это не плод монастыря за двадцать лет? Да это в патерики надо заносить! Нет у него больше масонов. Есть у него только один масон — он сам.
По мнению отца Тихона, у женского монашества в России тоже происходит расцвет (здесь он вступил в полемику с последним интервью игумена Петра (Мещеринова)). В качестве положительных примеров женских монастырей он назвал Рождественский монастырь в Москве.
Зачем Церкви деньги?
На просьбу посоветовать, как отвечать на недоумения о «богатой Церкви», отец Тихон призвал к честности.
-Каждый священник должен с чистой совестью ответить на этот вопрос — и бедный сельский батюшка, и богатый московский архимандрит.
За финансовую сторону жизни Сретенского монастыря (жизнь монастыря, детский дом, поддержка двух сайтов и т.д.) «московский архимандрит» отчитался на месте. 15-17% — спонсорские деньги, основная статья доходов — издательство (до четырехсот наименований книг в год), вторая — сельское хозяйство (скит в Рязанской области).
На создание издательства было получено благословение архимандрита Иоанна (Крестьянкина).
-Как-то раз, когда меня назначили настоятелем подворья Псково-Печерского монастыря, отец Иоанн, благословив меня, обсуждал со мной вопросы об устроении монастыря. Деньги — не главное, но важнейшее из второстепенного. Так вот, как только мы дошли до второстепенного, он спросил: «А кубышка у тебя есть?» Я отвечаю: «Ну, не знаю, Господь пошлет…». И он мне сказал: «Господь-то, конечно, пошлет, но ты сам должен об этом позаботиться». И благословил: «Чем ты можешь заниматься?» — «Наверное, издательством». — «Вот и давай, занимайся издательством».
Взяли кредит в банке и начали издавать книжки.
Доходов от деятельности монастыря хватает на текущую жизнь обители. Но для того, чтобы построить храм, необходимо обращаться к спонсорам (в Сретенском монастыре отец Тихон планирует построить вторую церковь — храм Новомучеников и Исповедников на крови, что на Лубянке).
-Я обращаюсь редко, но по-крупному, — рассказывает отец Тихон. — Но надо отметить, что многие откликнулись, потому что поучаствовать в строительстве храма, который будет построен в память и в осмысление тех трагических событий, хочет немало людей.
Неизбежная в таких обсуждениях тема дорогих автомобилей приобрела практический характер:
-Пробовал я ездить в Рязанскую область в скит на советской машинке. Были очень большие проблемы. Я сам автомобилист и все это знаю. Теперь в моем распоряжении микроавтобус и Audi. Не бронированный. Я старался подбирать обычную чиновничью машину, удобную. Чтобы в ней могли поместиться четыре человека. Чтобы на ней триста километров туда, триста километров обратно — можно было проехать, но чтобы выйти после этого и еще что-то мог сделать, чтобы не лежать под ней.
Совсем роскошные машины — это, конечно, не дело, хотя не мне об этом говорить — Audi тоже машинка неплохая.
Карьера научная, карьера церковная, карьера духовная
Был задан вопрос о духовном образовании — надо ли в большей степени ориентироваться на научное богословие или миссионерскую направленность.
-Кому как. Каждый должен заниматься своим делом. Вот говорят: «Нам не нужен ВАК*!» — а кто это сказал? Это мне не нужен ВАК, потому что я не собираюсь ни защищаться, ни заниматься наукой. А тем, кто занимаются, ВАК очень даже нужен. И обязанность вашего вуза — все это обеспечить, если они этим заняты.
Если мы решили миссионерскую деятельность на приходе развивать — ну и будем ее развивать, что нам обращать внимание на то, что кто-то занимается пробиванием ВАКа? Рано или поздно это все равно обязательно понадобится.
«Правда ли, что если ты пришелся по нраву архиерею, да еще и отличник, то будет тебе дорога, а если нет — то уж как есть?» — чувствуется, наболевший вопрос о церковной карьере поступил от одного из студентов. Отец Тихон начал отвечать неожиданно:
-Вы абсолютно правы! Если вы понравитесь архиерею, если вы понравитесь начальству, то вам будет только дорога вперед. В карьере! Если вы ставите своей целью карьеру, то только так и надо поступать — понравиться начальству, подлизаться — без всякой опаски, просто конкретно ставить себе такую задачу.
Это если мы живем по закону мира сего. Он же действует, это реальный закон. А если мы живем по закону евангельскому, то надо действовать если не диаметрально противоположно — совершенно не нужен эпатаж по отношению к начальству, — то во всяком случае нужно действовать просто по духовным законам. Не обращать на это внимание. Не это наша цель. Карьера — догонит. Еще отпихиваться от нее будете всеми руками и ногами. Это такая тоска! Такие обязанности! Сколько архиереев жалуются: «Господи, выйти б за штат на приход!» — а двадцать лет назад они говорили совсем по-другому.
Каждый из нас становится перед выбором — любого поступка, который нам предстоит совершить.
Чему научиться у инославных?
На вопрос о возможности диалога с протестантами отец Тихон ответил решительно:
-Я никак не отношусь к возможности религиозного диалога, так как считаю, что он очень опасен, в связи с тем что протестанты все время затягивают нас в эти круги некой синкретической общей религии. Даже когда они говорят, что не хотят этого, все равно затаскивают — это их миссионерская составляющая.
Но у протестантов мы можем очень многому поучиться. Помните Тютчева? «Я лютеран люблю богослуженье». Четко и ясно сказал нам святитель Игнатий Брянчанинов: Церковь Христова — это Церковь Православная. Что представляет собой церковь католическая, церковь протестантская — мы не знаем. Мы знаем, что это христианские общества, и никаких сомнений в этом у меня нет. Вопрос об их спасении тоже абсолютно не подлежит моей компетенции.
Из Псково-Печерского монастыря я приехал за границу совершенно дикий и шарахался от католиков. И вот однажды меня привели на встречу с молодежью. Это был 90-91 год. Я увидел такие же, как здесь, молодые лица, и еще моложе — шестнадцать, семнадцать, восемнадцать лет ребятам. Я слышал по разговорам, что это настоящие христиане, как я это понял. Я спросил у их священника: «Как вы их удерживаете? Такое море соблазнов в западном мире! Почему они не поддаются соблазнам? Почему они такие стойкие настоящие христиане?»
Католический батюшка посмотрел на меня, как на идиота, и сказал: «Да потому что они Христа любят больше, чем все эти соблазны».
Мальчик в подвале нашел Типикон…
Несколько вопросов были посвящены уставу и внутренней жизни монастыря. Отец Тихон признался, что относительно легко удается соблюдать устав постный, устав молитвы Иисусовой, устав сна, устав монашеского правила но устав богослужебный — нет.
-Мы завязаны с нашими прихожанами. Мы не в состоянии устраивать им каждый день, особенно в субботу-воскресенье, службы по шесть-по семь часов. Поэтому мы взяли за основу устав Псково-Печерского монастыря и сократили одну кафизму. Тем более, что всех наших прихожан мы все равно приучили читать неусыпаемую Псалтирь.
В Сретенском монастыре часто совершаются ночные службы. И монахи, и семинаристы, и прихожане часто причащаются. Несколько раз Великим постом совершается вечерняя Литургия Преждеосвященных Даров, причем нормой для причастников в таком случае считается пост с полуночи.
Отец Тихон в очередной раз чрезвычайно радостно призвал своих слушателей построже (разумеется, с благословения духовника) поститься.Зато он честно признал, что в монастыре выдержали ровно одно богослужение уставным знаменным распевом.
К теме уставного благочестия отец Тихон прочитал ироничное четверостишие:
-Мальчик в подвале нашел Типикон,
Стал на шестнадцать читать он канон.
Весь монастырь был в уныньи и страхе,
Все из него разбежались монахи.
Рассказал отец Тихон и о жизни насельников монастыря. Оказывается, наместник каждому дает отпуск на 2-3 недели.
-Кто-то ездит к нам в скит, кто-то — к родителям на дачу отсыпаться. Мы живем в эпицентре Москвы. Мы живем просто в автомобильной пробке. Хотя бы просто подышать, откашляться по-настоящему — уже дорогого стоит.
История конфликта с общиной священника Георгия Кочеткова
Тема конфликта Сретенского монастыря с общиной священника Георгия Кочеткова обсуждается со времен этого самого конфликта, то есть с середины 90-х годов. На встрече в ПСТГУ отец Тихон поделился воспоминаниями о тех событиях.
— Когда отец Иоанн меня благословил подойти к Святейшему и попросить о создании подворья Псково-Печерского монастыря, мне дали три адреса. Мне больше всего понравился этот. О Сретенском монастыре мне также говорил владыка Арсений: что у общины два храма, а мы все равно хотим монастырь возрождать.
Я уже знал немного об отце Георгии Кочеткове, но совсем немного: слышал, что где-то кто-то как-то переводит службы на русский язык и строит, как мне говорили мои консервативные друзья, какую-то почти протестантскую общину. Но это было вне сферы моих интересов.
Потом я получил указ о своем назначении от Святейшего Патриарха: стать настоятелем возрождающегося Сретенского монастыря и оказать содействие общине священника Георгия Кочеткова по переезду в соседний храм.
Храм тогда еще занимал военно-морской музей, и там у них была, кажется, только маленькая часовенка — больше ничего.
Ничего страшного и крамольного я в этом не увидел: есть благословение Святейшего Патриарха возрождать монастырь, у общины два храма. Вначале послужим вместе, потом постепенно поможем им взять и освободить в полтора раза больший, чем наш, храм Успения в Печатниках.
Но когда я пришел в храм с моим кумом отцом Александром Марченко, который знал отца Георгия, сначала нас не пустили, хотя я видел, что в храме полно народу. Потом нам все-таки открыли дверь, но в храм так и не пропустили, хотя я уже был назначен настоятелем. Мы говорили там, где сейчас у нас иконная лавка — тогда там была столовая. Они нам сказали что-то вроде того, что уезжать не хотят, что будут сопротивляться, писать…
Я ответил: «Друзья, решение уже принято, храм вам передается соседний — в чем мы вам искренне и по-настоящему поможем. Если нам Святейший Патриарх благословил основывать Псково-Печерское подворье, то мы будем его основывать. Вы не хотите уезжать, а мы не можем отказаться от того, что нам назначено. Если вы говорите, что вы нас не пустите на службу на Сретенье, — мы говорим, что мы все равно придем. Мы монахи, у нас послушание. Понимаю вашу ситуацию, но давайте жить вместе, молиться. Конечно, придут новые люди».
Они возмутились: «Это люди не из нашей общины!» В ответ я предупредил, что за мной из Донского придут человек двести. «Это такие же православные христиане, как и вы», — пояснил я.
«Я с вами драться не собираюсь, но я постараюсь сделать все, что мне благословил Святейший Патриарх в тех возможностях, которые есть у меня и теми средствами, которые допускает Евангелие. А если я этого не сделаю, то пришлют какого-нибудь монаха из Псково-Печерского монастыря, грубоватого, сильного, который будет все это делать решительно и совершенно по-другому. Мы с вами москвичи из одной культурной среды, мы сможем нормально объясниться», — предупредил я.
Когда мы пришли на Всенощное бдение, в храме никого не было, двери были закрыты. Был мороз градусов двадцать. В окнах дома административного корпуса мы видели, что идет видеосъемка. Но поскольку служить все равно было надо, мы привезли престол и за два с половиной часа совершили на улице Всенощное бдение.
Новость распространилась по всей Москве. На следующий день пришло огромное количество людей, в том числе и казаки. Я их совершенно не звал, но отец Георгий Кочетков и его люди сказали, что это я вызвал казаков. На самом деле, это уже было совершенно не нужно, потому что я позвонил отцу Владимиру Дивакову, сообщил, что нас не пускают в храм. Отец Владимир позвонил отцу Георгию, и литургию мы уже служили вместе. Это было сложно. Каждый сказал свою проповедь, каждый причастил своих прихожан. Все это было ужасно.
Насколько мне известно, казаки (в храм они не заходили) подвыпили и позволили себе всякие оскорбления, в том числе и прихожанам отца Георгия. На что наши к ним подошли и предупредили, чтобы они не смели этого делать. Но инцидент такой был.
Потом были выходные. И мне сказали, что один казак убил прихожанку отца Георгия Кочеткова — подстерег в подъезде и зарезал. Какие ночи я пережил — вы себе представить не можете. Мне звонили из общины, была передача на BBC, где говорили, что я подослал человека, чтобы он зарезал прихожанку.
После выходных выяснилось, что убийство произошло за день или два до Сретения. Убийца был найден сразу — он был наркоман и серийный убийца, маньяк, убивал женщин в шубах и смотрел, как стекает кровь.
Но даже на отпевании этой рабы Божьей было сказано, что ее убили вот эти из Сретенского монастыря.
Когда я спросил: «Почему вы так говорите?», мне ответили: «Вы ее сначала убили духовно!»
Я занялся изучением вопроса о переводах на русский язык, практика отца Георгия мне не полюбилась, мягко говоря, отец Иоанн к ней отнесся крайне критически. При этом мы не являемся фанатиками имеющегося церковно-славянского языка.
Но если есть такая практика, благословляет священноначалие — никто бурю поднимать не будет. А вот если начинает навязываться всей Церкви — мы начинаем дискуссию. Почему-то такая дискуссия называлась «нападками».
Потом, когда они третий, четвертый, пятый раз не уехали, хотя обещали (жилищный вопрос нас испортил) — и в конце концов, мы перенесли их вещи на первый этаж (а вовсе не выкидывали из окна иконы, как они пишут в своих статьях). Мы старались быть предельно корректными, понимая, какое деликатное дело и как на нас будут смотреть.
Отец Тихон коснулся наиболее скандальной истории того периода — драки со вторым священником в храме священника Георгия Кочеткова, отцом Михаилом Дубовицким, закончившейся помещением последнего в психиатрическую больницу по инициативе прихожан отца Георгия.
— Отец Михаил пришел ко мне, когда его назначили. Он был простой верующий человек, он не понимал всех этих изысков, а над ним просто издевались — могу назвать вещи своими именами. Сам строй богослужения был для него совершенно непостижимым.
Я отсылал его к епископу и благочинному. Служить по-русски, с моей точки зрения, не следовало, даже несмотря на требование настоятеля — нам преподано при рукоположении служба на церковно-славянском языке.
Потом он пришел и рассказал: «Отец Георгий освящает Святые Дары — и я освящаю Святые Дары!» Тут я сказал, что это решительно невозможно. Отец Георгий — законный священник Русской Православной Церкви. Совершать параллельное тайнодействие — невозможно. Но отец Михаил продолжал это делать.
Так продолжалось до той страшной литургии, когда к нам вбежали люди и сказали, что его избивают. Его, действительно, побили, порвали священническую одежду, сорвали облачение. У них своя версия событий, что он хотел выбежать на улицу. Не знаю.
Мы отправили туда нашего иеромонаха, он прибежал, сказал, что происходит что-то страшное. Вызвали милицию.
Кончилось тем, что отца Михаила упекли в психбольницу.
Мне было с ними очень тяжело. Им со мной, наверное, еще тяжелее. У нас остались тяжелые воспоминания о нашем общении, хотя я на каждой литургии молюсь за отца Георгия.
Мне было очень больно от того, что я там увидел и могу засвидетельствовать — глубокую неправду и лукавство. Обещают и не делают. Обман меня поражал. Я не стал бы рассказывать, если бы не два свидетельства того, что мы разговариваем на разных языках.
Рядом с алтарем в приделе Иоанна Предтечи был туалет. Отец Георгий жил в алтаре — спал и ночевал. Я, уже став настоятелем, сказал: «Не могли бы выехать из алтаря? Наверху ризница. Может быть, вы там поживете? На месте престола кровать, здесь же туалет…»
Он говорит: «А почему в алтаре нельзя жить? Он же упраздненный». Я отвечаю: «Батюшка, но ведь до Второго Пришествия на месте, где совершалась литургия, ангел-хранитель стоит!» А он мне говорит: «Батюшка, бросьте вы все это!»
И тут я понял, что мы говорим на разных языках. Мы взяли кувалду, сокрушили «престол» — т. е. туалет.
Для них возможно было ради цели сказать что-то, не соответствующее действительности.
Владыке Василию (Родзянко) в Америке про них рассказали много хорошего. И действительно, они миссионеры, многих привели в Церковь. И мне деликатно пенял. Я пытался ему объяснить, но владыка был либерально настроен. Пока не пошел к ним послужить. Потом сказал прекрасную проповедь и в числе прочего заметил: «А мне говорили про вас неизвестно что, вплоть до того, что у вас миряне потребляют Святые Дары!» — на что они ответили: «Владыка, так вам, наверное, отец Тихон рассказал? Ну чего вы от него хотите…»
Владыка ушел, а потом вместе со своим оператором вынужден был вернуться в алтарь, где увидел, как мирянин потребляет Дары.
После этого владыка Василий перестал с ними общаться. Просто развернулся и ушел.
Никто никому не нужен, кроме
Последний вопрос касался страсти уныния. «Что делать и как дальше, если понимаешь, что никому не нужен?»
Отец Тихон ответил словами одного из своих героев, отца Никиты:
— Человек в этом мире не нужен никому, кроме самого себя.
И добавил:
— И Господа Бога.
Для меня это было великой истиной. Как деревенский батюшка, совершенно необразованный, с семью классами образования — правда, еще все Отцы — мог это сформулировать? «Человек никому не нужен, кроме себя и Господа Бога». Это, может быть, очень жесткое слово. Я нужен своим монахам, студентам и прихожанам. Они мне тоже нужны. Родители нужны детям, а дети — родителям.
Но наступает какой-то предел, когда человек остается один. И тогда он понимает, что несмотря ни на какую заботу, он не нужен никому, кроме самого себя.
И это было бы ужасно, если бы отец Никита не добавил: «И Господа Бога».
Кадр из фильма архим. Тихона Шевкунова о выставке в Манеже
Кадр из фильма архим. Тихона Шевкунова о выставке в Манеже
Архимандрит Тихон (Шевкунов): о России, боязни будущего, исламе и секрете вечной молодости (+ ВИДЕО + ФОТО)