Конечно, Баошичи есть – и на карте, и на местности, в этом очень легко убедиться. Это небольшой поселок на побережье Тиватского Залива в Черногории, летом его заполняют туристы из Сербии, Герцеговины и России.
Купаются в море, обедают в небольших и уютных конобах-тавернах, вечером молодежь зажигает на дискотеках или просиживает в барах. Местных почти и не видно, а в последнее время квартиры скупают или даже заново строят в массовом порядке русские. Спросите меня, подскажу, где остановиться, где и чем пообедать. Прекрасное место для летних каникул!
Андрей Десницкий
Но теперь я хочу рассказать про совсем другие Баошичи, которых больше нет, но остатки их еще можно увидеть. Только 99% отдыхающих, наверное, даже и в голову не берут, что они тут когда-то были. Зачем, когда есть теплое море, ласковое солнце и прохладное домашнее вино?
Прямо над тем домом, где мы останавливаемся в маленькой мансарде у знакомых вот уже четвертый отпуск, стоит на горе маленькая православная церковь. В ней никогда не бывает много народу, человек двадцать на праздник, в рядовое воскресенье человек десять, но в ней всегда очень рады гостям из России.
Спрашивают, кто мы и откуда, надолго ли, после литургии обязательно приглашают в маленький домик попить сока или колы с печеньем, а в непостные дни – наливают еще и по рюмочке домашней ракии… Она пахнет спелыми фруктами и солнцем, как и склоны этих прекрасных гор.
Только мало кто доходит до этой церквушки, есть ведь другие, на самом побережье. И вообще, спросил нас сын, зачем ее поставили так высоко, если все живут у самой воды, как и положено в курортном месте?
Еще в самый первый наш приезд мы встретили пожилого человека, который спускался к церкви откуда-то сверху. Стали его расспрашивать, что там есть, наверху, и он рассказал: да, живут еще люди. Это там, выше, и были всегда настоящие Баошичи, где жили православные.
На берегу, у моря, кто угодно: турки, венецианцы, испанцы, австрийцы… Стоял одно время и русский флот, воевавший с Наполеоном. Все они приплывали по воде, занимались, как теперь принято говорить, геополитикой, торговали и воевали друг с другом. А простые сербы, или черногорцы, кто уж как себя привык называть – они жили в горах, пасли коз и овец, выращивали маслины и фрукты.
«Да я и сам Баошич», – закончил этот человек свой рассказ, и мы вдруг поняли, что это не просто название точки на карте, это родовое имя: Баошичи! Потомки некоего Балши – да уж не того ли князя, что правил этими местами в XIV веке, воевал с Дубровником и даже основал целую династию? Может быть, это просто совпадение имен, но в любом случае целый род веками жил тут на своей земле.
Только недавно мы добрались до старых Баошичей – это совсем недалеко от церкви, еще немного выше. Еще бы, дорогу туда не сразу и найдешь: нет на ней ни асфальта, ни бетона, а старые каменные плиты покосились или разбиты. Выше стоят камерные дома: часть уже разрушена, без крыш, с провалами окон и дверей, с пустыми нишами в стенах, куда можно поставить светильник или посуду. А другие сохранились, остаются запертыми, сквозь окна можно было разглядеть нехитрую домашнюю утварь, и даже гранатовое дерево в садике усыпано зелеными плодами.
Из этих домов люди ушли совсем недавно, несколько лет назад – наверное, именно в таком и жил тот человек, которого мы встретили в первый наш приезд сюда. Теперь ключ от этого дома лежит в чьей-нибудь квартире в большом городе или курортном поселке, и незачем его доставать.
Старики поумирали, молодежь перебралась в города или на побережье, где есть канализация и водопровод, где много работы и вообще всяческих возможностей. Это объективно, тут никто ни в чем не виноват. А старый дом с чудным садиком и видом на залив, от которого дух захватывает, остается ждать своего часа.
Если когда-нибудь сюда снова придут жить, это будут уже совсем другие люди. Они поставят бунгало для туристов, откроют кафе или канатную дорогу. Но они не будут пасти коз и выращивать маслины, всё это прибыльнее делать в других местах и в промышленных масштабах.
Они уже не будут петь старых песен, не будут варить домашнюю ракию – разве что на продажу туристам по двойной и тройной цене. Они могут даже назвать это «экоселом», такие в Черногории есть, но всё это будет уже не настоящим. Огромный пласт культуры ушел в небытие, и вышло это как-то само собой, незаметно.
Впрочем, на отшибе еще сохранилась пара отдельных ферм, на одну из них мы попали во время наших прогулок по горам. Нас встретил кудлатый лающий пес, пугливые козы и маленький тихий мул, он смотрел на нас пристально, не отрываясь…
А потом на лай пса вышел хозяин, немолодой крестьянин. Он все время улыбался, не стесняясь беззубого рта, звал зайти к нему домой, выпить ракии. Предлагал, как бы в шутку, купить его домик и земельный участок с масличным и фруктовым садом: он же привык, что русские приезжают сюда с большими деньгами, скупать дома!
Но первое, что он сказал, обведя рукой панораму залива: «фин поглед!» – «прекрасный вид» на местном сербском диалекте с итальянскими словечками. Как я его понимаю! Я почти не скучаю по проданной квартире в самом центре Москвы, но как мне не хватает того вида из окон на старые московские крыши. А тут целый залив! Как от такого уедешь?
Стоят заколоченными и дома наших дедов, где-то там, за сотни километров от Москвы. А чаще всего и домов-то нет: сгорели в войну, затоплены водохранилищем, снесены при укрупнении деревень… да чего только не было у нас, как уцелеть этому маленькому быту перед историческими бурями, начиная с революций и коллективизаций. Но у нас это всё далеко, отдельно от нас, мы и не бываем в тех местах.
А тут меньше часа неспешной дороги – и ты попадаешь из современного курорта в какую-то сказку Земноморья, в заброшенный Кэр-Паравел, в заколдованный замок из детских снов. В трудное чужое прошлое, которого больше нет.
Кто только не владел этой землей за последние сто лет: Австро-Венгерская империя, потом Королевство сербов, хорватов и словенцев (черногорцев в названии даже не упомянули!), которое затем стало называться Югославией, потом фашистская Италия, потом здесь упорно воевали друг с другом немецкие нацисты и местные партизаны, потом была социалистическая федеративная Югославия с ее дружбой народов и вечным НЭПом.
После ее распада зенитки здесь стреляли по натовским ракетам, запущенным в сторону Белграда с Адриатики, а теперь независимая Черногория всеми силами стремится войти в НАТО и в Евросоюз, вот в зону евро уже фактически вошла, отказавшись от собственной валюты.
Каждый из правителей приходил со своими знаменами и идеологией, каждый за что-то боролся и что-то искоренял. И всё это падало в небытие, когда меньше всего, казалось бы, ожидали великих перемен. А великая перемена, по сути, произошла всего одна, и безо всякого приказа сверху: в этих горах уже почти совсем не пасут коз и не выращивают маслины, не поют песен и не пьют ароматной ракии.
Жизнь ушла на побережье, она стала курортной и интернациональной. В Баошичах почти совсем не осталось Баошичей, и никакая империя, никакая федерация или союз уже не смогут этого изменить.
За всеми нашими спорами о сиюминутном и злободневном – что еще мы рискуем потерять, даже не заметив потери?
Читайте также:
Черногория: рай на остриях копий
Если мы – Христовы, то претерпим до конца!
