Во всех справочниках написано, лимфома Ходжкина случается у одного из двадцати пяти тысяч человек. И в это мне верится труднее всего: неужели я знаю сто тысяч человек, если сразу четыре мои подруги столкнулись с этой болезнью? Не думаю. Наверное, думаю я, эта лимфома – из тех болезней, что ходят рядом, на цыпочках, дышат в затылок и иногда заставляют в ужасе просыпаться по ночам. Хотя ничего особенного или мистического в лимфоме Ходжкина нет: рак лимфатической системы. Иногда (и это, на самом деле, не доказано, но передается из уст в уста) говорят, что лимфома Ходжкина случается от сильных переживаний, расстройств и потрясений; впрочем, про связь стресса и рака действительно много говорят. Лимфома – не исключение.
В силу того, что аж четыре моих подруги столкнулись с таким диагнозом, я много знаю про лимфому Ходжкина: и о том, что почти двести лет назад, в 1832-м году ее впервые описал доктор Томас Ходжкин, все 11 пациентов которого умерли; и о том, что еще пятьдесят лет назад из десяти человек с лимфогранулематозом погибали девять, а единственный выживший выживал чудом. И о том, что сегодня 90 процентов пациентов с таким диагнозом выздоравливают и возвращаются в нормальную жизнь. То есть, девять из десяти.
Моя подруга Юля, пройдя 7 курсов химиотерапии – уже два года в ремиссии, растит сына, любит мужа, открыла магазин сувениров. Моя подруга Женя, чья лимфома не сразу поддалась химии, а, поддавшись все равно вернулась и ушла только после аутопересадки клеток костного мозга, закончила школу, поступила на журфак, ведет собственную радиопередачу и, кажется, собирается замуж. Моя подруга Оля, тоже прошедшая рецидив лимфомы, операцию и пересадку, поменяла профессию, родила двоих детей и, кажется, собирается обзавестись третьим…
Вот только моя подруга Таня не справилась: лимфома оказалась сильнее. В городе, где жила Таня ни у нее, ни у ее друзей или родителей не было возможности быстро собрать деньги на адекватное лечение. Пока Таня искала выход из ситуации, лимфома «сожрала» молодой организм. Фонд, взявшийся помогать Тане, подхватил молодую женщину уже в очень серьезной стадии болезни: чудодейственное и дорогое лекарство «Адцетрис» не помогало, срочно требовалась пересадка костного мозга от неродственного донора. Донора долго искали, потом, наконец, нашли, пересадку сделали…Но, ослабленный борьбой организм не сдюжил. Таня умерла, так и не увидев первое в жизни 1 сентября своей дочки. Как и все, кто был рядом, я очень тяжело переживала то, что Таню мы спасти не смогли. Потому что не успели.
Возможно, в отличие от тех, кто был рядом с Таней вместе со мной, мне было чуть легче: я ведь знала и Юлю и Женю, и Олю… Они выжили, они спасены, они живут рядом со мной, мы все также дружим. Но история с тем, как мы, каждый из нас, «не успел» на помощь Тане сидела в сердце занозой. И, когда пару месяцев назад, общие знакомые мне рассказали о Наташе Тельной, меня как током ударило: в этот раз «не успеть» мы не имеем права.
Наташе двадцать три года. Ее дочке Вике – четыре. Лимфома Ходжкина пришла к Наташе, когда Вике был всего год. Болезнь отняла у Наташи возможность быть, как она давно мечтала, нежной, заботливой, никогда не отвлекающейся от ребенка мамой: пришлось отвлечься на болезнь.
Со своей лимфомой Наташа мужественно сражалась два года: болезнь отступила. Но потом, так бывает, вернулась назад и вцепилась в молодую женщину с новой силой. Уже в апреле прошлого года, во время обследования в Израиле, стало понятно: у Наташи рефрактерная (то есть, не поддающаяся стандартной терапии) форма лимфомы Ходжкина. Значит, потребуется пересадка клеток костного мозга. По идее, эту самую пересадку, тогда и надо было делать, в прошлом апреле. Но денег у семьи Наташи Тельной не было: продав все, что было, родители и муж Наташи так и не набрали нужной суммы. И вернулись домой дособирать.
Теперь события развиваются стремительно и страшно: хрупкая ремиссия, в которую вошла Наташа, кончилась, лимфома вернулась. Пока что Наташе вроде бы помогает дорогое лекарство «Адцетрис», с его помощью доктора надеются снова достичь ремиссии. И тогда (а это – меньше, чем через месяц) – отступать будет некуда, потребуется срочная пересадка. Иными словами на сбор средств для Наташи у нас есть три недели. Уже собрано около 20 тысяч долларов. Нужно еще 50.
Если мы не успеем, я себе этого не прощу: в 21 веке 23-летняя молодая мама не должна умереть только потому, что на ее спасение у окружающих не хватило денег.
