Материал из номера журнала «Вода живая» — ИЮНЬ, 2012 года
Весной под председательством вице-губернатора Василия Кичеджи прошло заседание Топонимической комиссии Правительства Санкт-Петербурга. На нем был поднят вопрос о возвращении исторических названий улицам в историческом центре города, а также инициирован официальный опрос общественного мнения на двух интернет-площадках (karpovka.net и fontanka.ru). Однако мало кто знает, что импульс этому начинанию исходил от радиостанции «Град Петров» и от ее главного редактора протоиерея Александра Степанова.
— Отец Александр, как возникла эта идея?
— Инициатива по переименованию родилась из необходимости решить более широкую проблему, — проблему преодоления нашего исторического прошлого и связанного с ним посттравматического синдрома. Аналогичная ситуация была во всех странах, переживших тоталитарный режим (нацизм в Германии, режим Пиночета в Чили, Перона в Аргентине и т.д.). И каждая страна искала способ с этим разобраться.
В России проблема масштабнее, однако предпринять что-то в этом направлении в нашей стране пытались мало. Более того, возврат ко многим советским реалиям у нас не кажется невозможным (для немцев сама мысль о возврате в национал-социалистическую Германию табуирована).
Поэтому мы решили провести на радио «Град Петров» цикл бесед с людьми разных общественных взглядов (в основном это были историки и журналисты), которые при этом сходились в одном: надо что-то делать с советским наследством.
Мы провели серию программ, где попытались обрисовать практические шаги, которые надо предпринять на государственном, общественном и церковном уровне. Один из вопросов, который был поднят, это топонимика: именно с нее можно начать реальную деятельность.
Документ Архиерейского Собора 2011 года «О мерах по сохранению памяти новомучеников, исповедников и всех невинно от богоборцев в годы гонений пострадавших» касался увековечивания памяти новомучеников и исповедников Российских.
Там есть пункт, где сказано, что необходимо инициировать наименование в их честь улиц, площадей, бульваров и скверов. С другой стороны, там сказано, что следует «продолжать диалог с государством и разъяснительную работу в обществе для того, чтобы в названиях улиц и населенных пунктов не возвеличивались имена лиц, ответственных за организацию преследований и уничтожения неповинных людей, в том числе пострадавших за веру». Вся инициатива радио «Град Петров» основана на этом решении Собора.
— То есть работа должна вестись в двух направлениях?
— Да, первое — возврат старых названий. В этой части мы оказались совершенно солидарны с городской Топонимической комиссией. В комиссии уже давно составлен список из порядка 40 топонимов, которым можно вернуть старые названия. К примеру, набережной Робеспьера — имя Благовещенской, Советским улицам — Рождественских и т. д.
Но решение о переименовании принимает не Топонимическая комиссия, она — лишь консультативный орган. И пока губернатором Санкт-Петербурга была В. И. Матвиенко, которая наложила вето на все переименования, предпринять что-то в этом направлении было невозможно.
Другая часть программы — присвоение новых имен тем улицам, которые не имели других названий, кроме названий в честь деятелей Революции (Урицкого, Володарского, Белы Куна), то есть преступников против человечности. Мы решили сделать серию ознакомительных исторических программ о реальной жизни и деятельности этих людей. Для этого мы пригласили Кирилла Михайловича Александрова, историка, специалиста по истории России XX века (когда-то он участвовал в выпуске книги, получившей название «Черная книга имен, которым не место на карте России»).
— И что было дальше?
— В течение года мы каждую неделю выпускали такую программу. Люди слушали, постепенно стали приходить письма, отзывы, отклики. Когда слушатели стали откликаться активно, мы предложили им подписать письмо на имя В. И. Матвиенко, в котором довольно пространно излагали свои идеи и просили рассмотреть вопрос о переименовании улиц. Мы собрали 1500 подписей, конечно, не на улицах, а среди своей собственной аудитории.
Письмо было передано в Топонимическую комиссию, и мнение внутри комиссии разделилось: полностью поддержав нашу идею о возвращении старых названий, относительно новых большинство ее членов решило, что этого делать не нужно.
Мы провели также большую пресс-конференцию в ИТАР-ТАСС, на которую пригласили членов комиссии, общественных деятелей, в том числе из московской организации «Возвращение» (занимается вопросами реверсии традиций и ценностей, в том числе названий, праздников и памятников, существовавших в России до 1917 года. — Прим. ред.). Логично было бы создать в Петербурге филиал этой организации или создать свою организацию, которая поставила бы целью решать именно эти проблемы.
— Ощущаете ли вы общественное противодействие этому начинанию?
— Распространяется очень много ложной информации, к примеру, что придется менять множество табличек с названиями улиц, а это очень дорого. Это полная ложь: в Санкт-Петербурге принят закон, что каждые пять лет в городе меняются таблички с названиями улиц, так что при следующей смене можно сделать другие — вот и все.
Другой аргумент: топонимика не должна быть орудием идеологии. Кому-то Бела Кун не нравится, а кому-то нравится. Это вопрос оценки, вкуса. Я считаю, что это абсолютно неправильная позиция. Должно существовать общепринятое мнение и на государственном, и на общественном уровнях. В Германии после денацификации не может быть улицы Адольфа Гитлера, хотя кому-то это бы и понравилось. Конечно, топонимика, вырванная из контекста общественной жизни, сама по себе мало что решает…
— В том и дело. Может быть, просто строить жизнь на новых принципах, и тогда общество само придет к необходимости переименования?
— Строить на новых принципах можно только решительно отказавшись от старых, заложенных в сталинское время: например, что человек — ничто, а государство — все, что те, кто думает иначе, — враги и их нужно давить и т. д. Нужно решить, берем ли мы это в свое новое будущее или решительно отсекаем. И это должно быть обозначено в публичном пространстве, в том числе с помощью топонимики.
Например, я вижу каждый день табличку «Улица Ленина» в своем поселке, как это влияет на мое мироощущение? Да, если его именем названа улица, это значит, что он в принципе положительный исторический персонаж. В конечном итоге я начинаю думать, что персоналии, которые вынесены в топонимические названия, это образцы и примеры.
Памятник — это не просто произведение искусства, это указание на нравственный образец. Нужно правильно расставить знаки препинания в виде названий улиц, памятников, которые очень незаметно управляют нравственным процессом. Разумеется, я не против истории и того, что надо увековечивать имена выдающихся деятелей (я, например, сожалею, что у нас в городе нет улицы Гоголя), но увековечивать нужно имена жертв, а не палачей. У нас же ни в политическом, ни в общественном дискурсе нет ясного понимания того, что такое хорошо, а что такое плохо.
— Говорят, что программы «по преодолению сталинского наследия» — вопрос третьестепенный, что нужно, прежде всего, заботиться об экономическом благосостоянии…
— Те, кто так говорит, — марксисты, которые считают, что в основе всего лежит экономика, а остальное, включая нравственность, искусство и религию, — лишь идеологическая надстройка. Но эти истины были опровергнуты еще в конце XIX века. В действительности никакая экономика не существует вне контекста определенных общественных отношений и нравственности. Поэтому разбираться нужно, прежде всего, с нравственной стороной жизни. Нужно декларировать это на государственном уровне.
— Так ведь декларируется, разве нет?
— С трибуны — да, но нужно говорить об этом в школе. В основе наших проблем лежит отношение к человеку как к падали. Из чего оно вырастает? Из исторического прошлого, из поступков, совершенных людьми, чьи имена украшают наши улицы. Об этом необходимо рассказывать детям. Они должны знать, что люди, которые провели коллективизацию такой ценой или построили ГУЛАГ, действовали как преступники.
— Вы говорите о роли государства. Но ведь решать, на улице с каким названием жить, должен конкретный человек — житель этой улицы?
— Во первых, большинство людей пассивно, во вторых, живет, ни о чем не задумываясь. И власть нужна не только для того, чтобы быть ночным сторожем. Чем меньше государства, тем лучше — это тоже заблуждение XIX века. Конечно, государство не должно влезать в личную жизнь человека, но не должно и полностью устраняться из общественной жизни. Особенно это касается России, где гражданского общества почти нет, где уровень гражданской активности очень низок.
Если В.В. Путин завтра выступит и твердо скажет о политике десталинизации, сформулировав четкую программу действий, уверен, что особого противодействия это не вызовет. А пока инициатива исходит только от небольших общественных групп вроде аудитории «Града Петрова».
Беседовал Тимур Щукин
Читайте также:
