1. Введение
О Великом посте написано немало книг, произнесено множество проповедей. Кажется, изучен он со всех сторон более чем подробно. Этого нельзя сказать о других больших постах, вроде бы меньших по значимости. В результате мы в богословской литературе и в жизненной практике наблюдаем в отношении этих постов очевидные крайности — так сказать — “саддукейские” (от обмирщённости) и “фарисейские” (от ревности не по разуму). К первым можно отнести не только отсутствие (за исключением Святой Четыредесятницы) постного меню в столичных кафе. Звучат ныне и слишком частные богословские мнения, что, мол, соблюдение Великого поста почти освобождает от необходимости соблюдать Петров. Такие “саддукейские” взгляды, ясное дело, появляются от того, что вековое наследие и опыт церковной жизни в сознании многих потеряли подобающее им место — от “терния суеты”. Немало, как всегда, перегибов бывает и с противоположной стороны. Приходилось, например, слышать о “ревнителях”, запрещающих даже больным (!) вкушение рыбы во все посты, за исключением воскресных дней. Что сказать? Евангелие вечно. И партии — “саддукейская” и “фарисейская” — будут, наверное, существовать до скончания века. Церковь же зовёт нас идти путём царским — без вышеупомянутых отклонений. А для этого необходимо, конечно, углубиться по мере сил в богослужебное содержание больших постов, вслушаться в него со всей возможной тщательностью. Настоящая статья и имеет целью обратить внимание на прикровенные как будто и однако удивительно глубокие стороны постных служб, календарных деталей, чтений из Священного Писания. И неизбежно здесь приходит на ум сравнение с традицией Святой Четыредесятницы, ибо при всех различиях так много знакомого открывается в практике прочих больших постов.
2. Малое о Великом посте
В богослужебном году очевидно центральное место, уделённое Великому посту, ориентированному на Праздник праздников — Пасху. Потому и первый взгляд обратим к “постной весне, цвету покаяния”, как величает Церковь Святую Четыредесятницу. Наблюдаем здесь достаточно долгий — более месяца — подготовительный период. Характерна в это предпостное время точная последовательность воскресных Евангельских чтений (Закхей, мытарь и фарисей, блудный сын и т. д.). Заметно выделяется и само начало, первая седмица поста, — особым молитвенным духом, подчёркнутой строгостью воздержания в пище, чтениями из Ветхого Завета (прежде всего из пророка Исаии), дающими покаянный настрой душе, пока только входящей внутрь себя. Ещё одна важная сторона Великого поста видится в том, что он являет собой путь к Страстной и Пасхе, и постоянно в памяти Церкви богослужебными текстами из Постной Триоди всплывают образы Креста и Воскресения Христова. Есть ещё и малые передышки на этом пути воздержания и самоуглубления. Имеются в виду полиелейные праздники (1-е и 2-е Обретение главы Предтечи, память 40 Севастийских мучеников), практически всегда попадающие на пост, и, конечно же, всерадостный день “главизны нашего спасения” — Благовещение Пресвятой Богородицы, бывающий в большинстве случаев в конце поста и свидетельствующий близость спасения, совершившегося в Кресте и Пасхе. И сама Четыредесятница становится таким образом подготовительным периодом, предпразднством к Великим дням Страстной и Светлому Воскресению. Смысл этих дней раскрывается как приобщение спасению, даруемому Христом Распятым и Воскресшим.
Подобные же темы есть и в традициях других больших постов. Постараемся в это пристальнее вглядеться.
3. Петров пост — благословение миссионерам
Подвигу первых миссионеров — апостолов Христовых — посвящён Петров пост. Ученики Господа и учители вселенной, проповедники Евангелия готовили себя постом к предстоящему поприщу. И это время — от Недели всех святых до памяти первоверховных Апостолов — новое вдохновение и для нас, новых Христовых учеников, имеющих по мере сил стать жизнью своей новыми проповедниками Распятого и Воскресшего.
У Петрова поста, как и у Великого, есть свой подготовительный период. Ещё между Пасхой и Пятидесятницей ежедневно читается за литургией книга Деяний апостольских, являя нам жизненный пример тех, кому мы обязаны христианским призванием своим. О силе Божией, воспринятой учениками Христовыми, свидетельствует День Святой Троицы — день сошествия Святого Духа на Апостолов. И в Духов день словами Послания к Ефесянам Апостол призывает нас: Не участвуйте в бесплодных делах тьмы <…> дорожа временем <…> не будьте нерассудительны, но познавайте, что есть воля Божия. И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом, назидая самих себя псалмами и славословиями (Еф 5:11,16–19). А в день заговения — в Неделю Всех святых — слышим от того же Апостола: Свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще (Евр 12:1). Чем не настрой на предстоящий пост! И в тот же день перед нами Евангельский пример — недосягаемое человеческими силами исповедание Петрово: Вот, мы оставили все и последовали за Тобою (Мф 19:27). Ориентиры видимого впереди пути указаны и начинается сам пост… У него есть своя первая седмица, есть и начало второй, далее — по-разному, смотря по продолжительности постного времени, которая в свою очередь связана с датой празднования Пасхи и, соответственно, — Пятидесятницы. Остановимся как раз на Евангельских чтениях первых дней Петрова поста. Слова Нагорной проповеди зовут наполнить новой жизнью наступившее время воздержания: Не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? <…> Ищите же прежде Царства Божия и правды Его (Мф 6:31–33). И далее — обличения и по сути покаянные призывы: Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь <…> Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф 7:17–21). Здесь слышатся эхом обличения Исаиины из начала Великого поста: И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови (Ис 1:15). Продолжительность пути Петрова поста изменчива, как и время апостольского подвига на земле. И начало второй седмицы дневными Евангельскими чтениями даёт ясное указание на смысл проходимого нами поприща по примеру учеников Христовых. Господь ждёт от нас нового мужественного свидетельства перед миром о Его любви, которая и наше сердце уязвила. Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря. Тогда говорит ученикам Своим: жатвы много, а делателей мало, итак молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. И призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь (Мф 9:36–10:1). Постное время для нас — время испытаний в малой, конечно, мере, как для Апостолов — великие их миссионерские путешествия. Им говорил Господь, теперь слышим и мы: Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и <…> бить вас, и поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками (Мф 10:16–18). Но учение миссионерству, как и всякое другое, невозможно без живых примеров. И, подобно сорока Севастийским мученикам, дающим Великим постом пример вышеестественного терпения, такие примеры даются нам и сейчас — памятью апостолов Варфоломея и Варнавы (последний, кстати, спутник Павлов), и, конечно же, образом Иоанна Предтечи — большего из пророков и проповедников — и ныне умаляющегося и готовящего нас Рождеством своим к празднику первоверховных Апостолов. Сам же праздник как исполнение цели поста, как приобщение апостольскому торжеству свидетельствует громогласно о том, что может совершить Божия любовь с кающимся грешником, ставшим верным до конца учеником. Пример всежизненного Петрова покаяния и чудного обращения Савлова да вдохновит нас учиться у учителей вселенной, жить в памяти обещания Богу при крещении доброй совести — по Петрову слову (см. 1 Пет 3:21) и носить тяготы друг друга, исполняя тем самым закон Христов — по слову Павлову (см. Гал 6:2).
4. Успенский пост — малый Великий
Этот Богородичный пост кажется таким малым и незаметно пролетающим, что как будто бы и нечего о нём сказать. Но то, что порой мало в восприятии человеческом, часто бывает великим в очах Божиих. По этому поводу вспоминается ответ одной ученицы православной гимназии на вопрос о Пасхе — почему этот праздник считается величайшим в году. Последовал удивительный ответ: “Потому что этого никто не видел”. Действительно, у всех священных событий, воспоминание о которых стало для нас великим праздником, были свидетели: явно Божия Матерь была участницей Рождества Христова, Иоанн Предтеча был совершителем Крещения Господня и т. д. А как воскрес Господь — не видел никто! И подлинно — чем драгоценнее добро, тем оно незаметнее, как и абсолютное большинство милостей, посылаемых нам от невидимого Бога — Любви. Вспомним, кстати, что и о Пречистой Деве, величайшей в богоподражательном смирении, так мало сведений в святом Евангелии. И в свете этой мысли об уподоблении в умалении рассмотрим чин Успенского поста.
Пасха Божией Матери, честное Её Успение предваряется по подобию Пасхи Господней строгим постом. Там перед Страстной — Святая Четыредесятница, здесь — приуготовительная четыренадесятица; там в середине постного пути Крестопоклонная неделя, здесь — тоже поклонение крестное, правда, в самом начале поста и только однодневное, — в праздник Происхождения Честных Древ. Уже на основании этих наблюдений можно смело определить Успенский пост как малый Великий. Но параллели на этом не кончаются. Как правило, на предуспенские дни попадает Неделя 10-я по Пятидесятнице. Замечательно, что в этот воскресный день читается за литургией Евангелие по Матфею об исцелении Господом бесноватого отрока. Но ведь практически то же самое чтение, но по евангелисту Марку, бывает в Неделю 4-ю Великого поста (ср. Мф 17:14–23 и Мк 9:17–31). Характерно, что в обоих упомянутых отрывках говорится о воздержании как средстве духовной брани с врагом человеческого спасения: сей же род изгоняется только молитвою и постом (ср. Мф 17:21 и Мк 9:29). И ещё — событие, о котором повествуют оба Евангельских фрагмента, следует — и по Матфею, и по Марку — сразу за рассказом о Преображении Господа Иисуса Христа на горе Фаворской. На связи празднования Церковью этого священного события с чином как Успенского, так и Великого поста остановимся поподробнее. В народном благочестии Преображение усвоило наименование “яблочного Спаса”. И вот эта, казалось бы, низменная ассоциация с пищей — плодами и однодневно разрешаемой уставом рыбой — может помочь нам уяснить место данного праздника в церковном календаре. Ведь даже рыбное утешение, единственное в Успенский пост, — ради Преображения Господня — ясно напоминает о двукратном, как правило, разрешении на рыбу в великопостные дни (имеем в виду праздники Благовещения и Входа Спасителя в Иерусалим). Но здесь видим не только параллелизм и известное умаление (два против одного), но также и некий диалог: Пасха Господня как правило предваряется двунадесятым праздником Богородичным (можно вспомнить в этой связи и о “малом” Благовещении — Субботе акафиста, празднике нашей похвалы Пречистой Деве), а Пасха Божией Матери — двунадесятым праздником Господским. Кстати, хронологически Преображение было за сорок дней до Страстей, но ради сохранения особого чина Святой Четыредесятницы мы отмечаем его в пост Успенский. И теперь этот светлый Фаворский праздник теми же сорока днями отделён от малой Пасхи — Воздвижения, когда вновь, и скорбя и радуясь, поклоняемся Кресту и славим Воскресение. И первый день Успенского поста, когда начинаем петь воздвиженскую катавасию “Крест начертав”, знаменует собой начавшуюся подготовку Церкви к малой Пасхе. И сам праздник Успения так же сияет небесным светом в ряду предвоздвиженских дней, как и акафистная суббота Похвалы, и чаще всего Благовещение в дни предпасхальные. Пост же Успенский исполняется и приводит нас к чудному празднику Богородичной славы… На утрене Великой Субботы, когда вся Церковь — с Пресвятой Богородицей, мироносицами и тайными и возлюбленным учениками — погребает Тело распятого Спасителя, мы приобщаемся вселенской скорби и предощущаем победу Воскресшего. А в успенские дни установилась святая традиция совершать чин погребения Матери Божией — чин скорбного ученикам расставания с Радостью их очей, расставания, прелагающегося на радость: радость обретения в Пречистой Матери Света-Христа, Богородительнице — нашей Небесной Матери, Заступницы и Ходатаицы, Споручницы грешных, Радости всех скорбящих, — Которой имеем теперь дерзновение взывать:
Пресвятая Богородице, спаси нас.
5. Рождественский пост — путь к Вифлеемским яслям
Рождественский пост — время особого духовного напряжения, время покаянной подготовки к величайшему по значимости празднику Рождества Христова, выше которого стоит только праздник праздников — Светлое Христово воскресение, Пасха.
Сравнение праздников наводит на мысль об образе сравнения подготовительных периодов — постов: Рождественского и Великого. В этом сравнении наблюдаем сходства и различия. Последние как бы налицо: очевидна меньшая строгость Рождественского поста за исключением его последних дней — Предпразднества; в нём отсутствуют те особенности богослужений поста Великого, которые создают особый дух Святой Четыредесятницы (имеем в виду рядовые службы с поклонами, Литургию Преждеосвященных Даров, Великий канон преподобного Андрея Критского, чтение Ветхого Завета в будни и т. д.). Интереснее, думается, остановиться на сходствах.
Заметим, во-первых, что Великий пост продолжается 48 дней в два этапа: Четыредесятница и 8 Страстных дней начиная с Лазаревой Субботы. Рождественский пост включает 40 дней (35 + 5 дней Предпразднества). Таким образом при некотором количественном умалении Рождественского поста сохраняется всё же общий ритм, особенно если принять во внимание очевидную аналогию богослужений Страстной и Предпразднества Рождества.
Второе сходство является в соответствии меньших праздников, дней памяти особо почитаемых святых. Так, у начала Рождественского поста (именуемого иногда Филипповым) стоит память апостола Филиппа, сказавшего: Пойди и посмотри (на Христа) (Ин 1:46), а в сам праздник Рождества мы вспоминаем пастухов и волхвов, то есть тех, кто пришёл и увидел Богомладенца — “человеческое Спасение, в яслех пеленами повиваемое”.
Затем наступает праздник Введения во храм Божией Матери, в службе которого ясно ощущается дыхание Рождества: звучат ирмосы праздничного канона “Христос раждается — славите”. И в этом случае угадывается великопостная аналогия: Благовещение — начало (по-славянски “главизна”) спасения, Пасха — спасение совершившееся; так и Введение — таинственное начало Рождества (избрание Девы, долженствующей стать Матерью Божией). Далее — в дни памяти апостола Андрея и святителя Николая — в богослужениях звучат Рождественские стихиры, свидетельствующие о приближении праздника (среди них — известное песнопение “Вертепе, благоукрасися”).
Таким образом за благословением Божией Матери следуют благословения апостольское и святительское на постном пути к вифлеемским яслям. Само именование апостола Первозванным напоминает нам о первом призыве Божием, обращённом и к нам: покаянно повернуть жизненные пути ко Христу. Память же Николы Милостивого открывает для нас и другую важнейшую сторону любого поста: творение милости, конкретные дела любви.
Важно ещё отметить последовательность воскресных Евангельских чтений Рождественского поста и кануна его, порядок которых после 25-й недели по Пятидесятнице практически неизменен. Последовательность эта такова: притча о милосердном самарянине, притча о безумном богаче, исцеление скорченной женщины, исцеление десяти прокажённых и благодарность одного из них, затем — притча о званных на пир и родословная Господа. Эти чтения по преимуществу не увязаны с конкретным сроком, отделяющим нас от праздника, но, как и накануне Великого поста, тема каждого чтения вытекает из предыдущего, хотя наблюдаемая взаимосвязь и не столь очевидна. Однако вслушаемся.
В Евангелии о милосердном самарянине ставится вопрос: “Кто мой ближний?” — и следует ответ: оказавший милость. Святоотеческая традиция в образе милосердного самарянина видит Христа, то есть именно Господь нам ближе всех, Он — Цель и Смысл нашего пути постного, Он Сам — Путь.
Но нам следует осознать, как далеки мы по грехам своим от путей Божиих — и этому посвящена тема следующего чтения: о безумном богаче. Мы призываемся увидеть в человеке, прикованном к земным заботам, богатеющем не в Бога, самих себя — и покаянием ответить на Евангельское обличение.
Если это произойдёт, мы узнаем об исцелении хотя и пригнувшихся к земле, но ко Христу идущих — в лице выпрямленной чудом Господним некогда скорченной женщины (следующее воскресное чтение).
И единственный возможный для нас ответ предлагает нам неделю спустя чтение Евангельского рассказа о благодарности исцелённого от проказы (тоже, кстати сказать, самарянина — по образу Милосердного, то есть похожего на Христа).
“Научившийся благодарить достоин вечной жизни”, — сказал в последней своей проповеди отец Александр Шмеман. И вот услышавшие о благодарности через неделю слушают притчу о званных на пир Царства, в котором все во Христе и всё — Христос. И о Его вочеловечении мы слышим в последнее воскресенье перед праздником, к которому готовит нас Рождественский пост.
Тем временем наступают самые важные дни постного поприща — Предпразднество Рождества как некая аналогия Страстной седмицы. И в этот период пост становится строгим, богослужения отмечаются существенными особенностями. Лучше понять содержание этих дней нам помогут замечательные слова священномученика Сергия Мечёва: “Радостен праздник Рождества Христова, но он радостен для тех, кто ждёт его, кто помнит, что Христос пришёл для страдания, что Он принял образ раба и что Он пришёл на землю, чтобы нас поднять на небо”. Таким образом, Рождеством не заканчивается богослужебный круг, оно — веха, этап на пути к Пасхе. Поэтому и службы Рождественского предпразднества несут образ богослужений Страстной.
В Великий Понедельник Церковь, как известно, воспоминает праведного Иосифа Прекрасного (прообраз Христа страдающего и воскресшего) — и накануне Рождества совершается память священномученика Игнатия Богоносца. Этот святой муж апостольский получил своё именование по двоякой причине. Во-первых, перед последним, смертным истязанием он засвидетельствовал, что носит Иисуса Христа в сердце своём. Кроме того (и для нас это особенно важно), предание Церкви усваивает ему образ того самого (Богом носимого) ребёнка, которого Христос взял на руки, и о нём же сказал Господь: Кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном. Перед поклонением Богомладенцу мы призываемся почтить Богоносца умалением себя, да постигнем хотя вмале Христово Божественное умаление.
Теперь обратимся к особым богослужениям Предпразднества — трипеснцам и канонам на повечериях, написанным по подобию тех, что поются на утренях в Страстные дни. Точность приведённых слов священномученика Сергия подчеркнут некоторые параллели, которые уместно здесь привести. Например, в Великий Вторник, вспоминая последние притчи Господа (о десяти девах, о талантах и о Страшном суде), Церковь поёт кондак дня: “Час, душе, конца помысливши, и посечения смоковницы убоявшися, данный тебе талант трудолюбно делай, окаянная, бодрствующи и зовущи: да не пребудем вне чертога Христова”. А в первый день Предпразднества Рождества слышим на повечерии: “Лености сон от нас отложим… Довольно буди деяние благое наше душевное сокровище…” и далее: “Талант делы благими возрастивше, якоже дары давшему, вместо злата, и ливана, и смирны принесём Христу, грядущему родитися из Девы Богоотроковицы”.
Ещё ярче видны параллели со Страстной по мере приближения праздника. Мировое зло, восстающее на Живого Бога, обличила Церковь, обратив к Иуде-предателю такие слова: “О слепотнаго сребролюбия нечестиве…”, и далее: “пощади души наша, Христе Боже, и спаси нас”. А теперь обращается к Ироду: “О слепотнаго скверноубийства, вседерзостне! Имже забвение получил еси, яко Бога никтоже ем руками убиет; преразжегся же яростию, свирепо младенцы закалаеши, Ироде. Пощади души наша, Христе Боже, и спаси нас”. Казалось бы, тут Ирод, там Иуда, а мы при чём? Но ведь и мы ослеплены страстями и забываем о самом святом — и таким образом обличение мирового зла обращено по сути и к нам.
В следующий день в этих канонах раскрывается тема Великого Четверга: Тайная вечеря, причащение, пища и питиё вечной жизни. И за три дня до Рождества слышим в каноне повечерия: “Питие новое, еже древле пити Давид, жаждав, возжеле, в вертепе происходит источитися Вифлеемли и уставити прибывшую душевную жажду, Адамову же и Давидову, из нихже по плоти раждается Христос”. И в последний день перед Сочельником Церковь свидетельствует о таинственной реальности наступивших событий: “Зрите, друзи, и не бойтеся, безумный бо Ирод всуе шатается Зиждителя убити рождшася, но Той, яко жизнь и смерть содержай, живёт и спасает мир, яко Человеколюбец”. Явно обращение к верным как к ученикам, как к самым близким, как к свидетелям Божественной любви (доверие поистине страшное).
Наступает время собраться верным у яслей Христовых, принять чин пастухов и волхвов, принести всемирное поклонение Рождающемуся. Этому свидетельству посвящена служба Великих часов Навечерия — Рождественского Сочельника. Как и в Великую Пятницу, обычные псалмы часов заменяются псалмами пророческого содержания, обращёнными к священному событию, которым живёт ныне Церковь.
На первом часе прославляется Божия Матерь: “Слыши, Дщи и виждь…”, воспоминается поклонение пастухов: “Приидите и видите дела Божия…”; на третьем часе звучит тема волхвов, в поклонении которых явился прообраз обращения ко Христу всех народов земли: “Да исповедятся Тебе людие, Боже, да исповедятся Тебе людие вси…”, а на шестом часе общий пример пастухов и волхвов даётся нам как призыв: “Аще дам сон очима моима и веждома моима дремание, дондеже обрящу место Господеви” — и ты, христианин, побди сейчас, да приобщишься всемирному торжеству.
Тропарь Предпразднества свидетельствует о душевном холоде, с которым земля встретила своего Господа: в жилищах человеческих для Рождающей Девы “место ни единоже бе обиталищу”, но окончательная победа — за Богоподобным смирением Пречистой: “но якоже красная палата, вертеп Царице показашеся”.
В службе Великих часов, помимо ветхозаветных и апостольских чтений, обращённых к теме Праздника, замечательна точная хронологическая последовательность евангельских Рождественских чтений, как бы строго по часам — вечность вступает в пределы времени. Последнее из чтений — об избиении Вифлеемских младенцев — возвращает нас к вселенской скорби этих дней, скорби о том, в какой, увы, мир пришёл Господь, чтобы спасти его от вечной смерти.
Являет цель и смысл Рождественского поста, весь путь его венчает торжественная стихира девятого часа, к которой прибавить, пожалуй, и нечего:
Днесь раждается от Девы
Рукою всю содержай тварь,
Пеленами, якоже земен, повивается,
Иже существом неприкосновенен Бог.
В яслех возлежит
Утвердивый Небеса словом в началех,
От сосцев млеком питается,
Иже в пустыни манну одождивый людем,
Волхвы призывает Жених церковный,
Дары сих приемлет Сын Девы.
Покланяемся Рождеству Твоему, Христе,
Покланяемся Рождеству Твоему, Христе,
Покланяемся Рождеству Твоему, Христе:
Покажи нам и Божественная Твоя Богоявления.
И в каждый большой пост — от Петрова и Успенского до Рождественского и Великого “не лиши нас чаяния нашего, Человеколюбче”.
