«Бомжиху в храм?!» Как бездомная чуть не умерла у ворот церкви
Елена Кучеренко помогает людям, которые стоят на паперти, и постоянно слышит вопрос: «Что ты с ними возишься?» Она рассказывает, как дружит с теми, от кого многие отвернулись, и чему у них учится.

«Мы будем жаловаться!»

— Что ты вечно возишься с этими бомжами? — с досадой спросила меня одна наша прихожанка. — Пойдем лучше моей внучке вещи в Николином уголке подберем.

Елена Кучеренко

И мы пошли. Внучка же не виновата в том, что ее бабушка так относится к людям. Да и бабушка не виновата. Все мы порой так думаем: «Где я и где эти бездомные?»

Я начала рассказывать той прихожанке мои коронные истории. Как покойный Серега-бомж вечно помогал мне таскать в этом Николином уголке огромные тюки с вещами. А в это время мужская половина подворья желала Божией помощи и приходила мимо.

Или о том, как в тяжелый для нашей семьи период мне околохрамовые попрошайки деньги собирали.

Но закончить не успела. Подошла еще одна женщина. Вроде не из наших и вполне себе цивильно одетая. И мне пришлось улаживать конфликт между двумя дамами:

— Я первая эту кофту увидела!

— Нет, я! Вы уже взяли! Имейте совесть!

— Куда вы лезете! Я первая подошла. Здесь очередь!

— Какая очередь! Здесь для нуждающихся! А вы просто прибедняетесь!

— Да я здесь больше всех нуждаюсь!

— Девочки, не ссорьтесь, — попыталась вклиниться я. — Я всем подберу.

— Я первая! Как вам не стыдно! Спаси вас Господь!

— Это вас спаси Господь! Это я первая!

— Все! Время вышло! Уголок закрыт! — не выдержала я.

— Ты не имеешь права! — неслось мне вслед. — Мы будем жаловаться настоятелю!

А на паперти сидели мои попрошайки и ничего не требовали, ни из-за чего не ругались и никому не жаловались.

Они просто радовались, что я вернулась из своей деревни:

— Ленка, ты такая загорелая!

И только одна из них робко сказала:

— Если будет в уголке какая-то мужская обувь — не дашь? Там у метро один дядька валяется — босой совсем.

«Веди себя нормально! Святое место»

Вот поэтому я «вечно и вожусь с этими бомжами». Потому что пока те дамы с горящими глазами вырывают друг у друга несчастную кофточку, они думают, кому из их друзей-бездомных что надо.

— Маш, идем, я тебе подберу что-нибудь, — зову я одну из них.

Бездомного забили до смерти за то, что спал в подъезде. Его звали Сергей
Подробнее

— Да вроде есть пока все. Разве что памперсы бабе Зине… И Юре что-нибудь на ноги… А у Вали внуки объявились. Ей бы детское…

— Хорошо. А тебе-то?

Я «вожусь» с ними, потому что слышала, как говорили они какому-то «залетному» — пьяному и громкому дядьке: «Тихо, тут храм, не надо шуметь. И бутылки свои не бросай. Веди себя нормально! Святое место».

А тетечки те ругались, и ничего их не смущало. Ни храм, ни святое место.

Вот еще случай в том же Николином уголке. Я как раз дежурила, и пришло много народу. Один наш бездомный вместе со всеми ждал своей очереди. И тут появилась женщина, которую мы уже неплохо знали. Она из Донбасса. Был как раз пятнадцатый год. Рассказывала, что у нее разбомбило дом и она вынуждена была уехать. Уверена, что так и есть. Такими вещами не шутят.

Сначала та женщина вела себя достаточно скромно. А потом начала открывать дверь ногой: «Так! Мне нужно то и то».

В тот вечер она потребовала, чтобы ей выдали без очереди.

— Простите, я не могу. Тут мамы с детьми, бабушки, вы же видите.

— Тогда мне впереди этого бомжа!

— Почему? Он тоже занимал и ждет вместе со всеми.

— Мне что, теперь в бомжатнике сидеть?

— Лен, выдай ей, я подожду, — обратился ко мне тот бездомный парень. — Ничего страшного…

Фото: Flickr.com

Мой знакомый священник, отец Анатолий, недавно сказал: «Иногда человеку нужно удариться о самое дно, чтобы начать всплывать. А само падение — незаметно и бездонно».

Мне потому они так нравятся, что даже в такой ситуации эти люди не теряют чувства юмора и относятся к себе с иронией. «Ленка! А подбери мне у вас там в Николином уголке что-нибудь! Но не такое — здесь сидеть. А что-нибудь шикарное — в свет выйти», — заявила мне как-то Валя.

Я еще потому с ними «вожусь», что как-то видела, как покойный Серега, который таскал мне тюки, снял с себя куртку и накрыл ей другого бездомного. 

Да, тот другой был отвратительно пьян. Он валялся и вонял. Но было холодно, и Серега, сам рискуя замерзнуть, отдал все, что у него было, — куртку. Чтобы человек не погиб. Хорошо, тогда в уголке у нас оказалась мужская дубленка.

«Пьяную бомжиху в храм?!»

Написала я про этого пьяного и вспомнила историю. Это случилось несколько лет назад. Каких-то участников уже нет в живых, кто-то исчез в неизвестном направлении. И только женщина-врач скорой помощи иногда приходит к нам на службы.

Тогда напилась вдрызг одна попрошайка. Она уже была в летах и очень плохо ходила. У нее были больные ноги, и передвигалась она с помощью палки либо ходунков. Но квасила иногда, как будто у нее есть запасная печень.

Спрятаться за «периметром»
Подробнее

Была зима, часов семь-восемь вечера. Помню точно, что служба закончилась, люди почти все разошлись и ворота уже закрывали. А та пьяная упала на землю в сквере метрах в ста от подворья и захрапела. Поднять ее не было никакой возможности, потому что она совершенно не стояла на ногах, а сама — очень полная и тяжелая. Другие попрошайки как-то пытались привести ее в чувство, но безуспешно.

Кто-то вызвал скорую помощь. По-моему, церковный сторож.

Приехали врачи, осмотрели «больную» и сказали:

— А с чем мы ее в больницу повезем? С пьянством? Ее никто не положит, а нам — выговор еще. Вы ее лучше занесите в храм и положите куда-нибудь. Замерзнет же на земле.

Это услышали две припозднившиеся прихожанки, которые проходили мимо:

— Еще чего не хватало! Пьяную бомжиху в храм?! Чтобы провоняло все?!

— Так она же умрет. Зима ведь, — смог сказать чуть менее пьяный Гена, тоже с паперти.

— А пить надо меньше! И работать больше! — продолжали дамы.

Я подошла к сторожу:

— Может, правда занесем?

Тот с сомнением смотрел на пьяную, которая уже успела сходить под себя, на возмущенных православных христианок…

— Так! Я не очень понимаю, почему нельзя занести ее в храм или хотя бы в туалет, — вступила врач скорой. — И зачем вы ходите на службы, если человек может умереть, а вам все равно.

Но раз так, будем грузить. Не бросать же ее здесь.

Тетушки посеменили прочь.

Но тут пьяная неожиданно открыла глаза:

— Я никуда не поеду! Нет моего согласия!

И опять вырубилась. Попрошайки и врачи хором пытались разбудить ее и донести, что без ее разрешения никто не имеет права госпитализировать, а на земле она замерзнет. Но было бесполезно.

— На нет и суда нет, — сказала врач.

И они уехали.

Ворота подворья были закрыты, сторож тоже куда-то испарился. Остались только сладко спящая пьянчуга, я и попрошайки.

Припудрить и вернуть на лавочку или дать бездомному дом
Подробнее

— Лен, ты иди, у тебя же дети. Мы что-нибудь придумаем…

Я ушла, за что мне до сих пор стыдно. Не выдержала, вернулась через час, но там уже никого не было.

Они придумали. Попрошайки сняли свою теплую одежду, положили под нее, и Гена пошел звать на подмогу «своих». Привел откуда-то еще несколько бездомных, и они толпой поволокли свою пьяную «коллегу» в сторону автобусной остановки.

За этим занятием их и застала вернувшаяся скорая помощь.

— У меня прямо совесть была неспокойна, — рассказывала мне та врач, когда я неожиданно увидела ее у нас на службе. — Вернулись, а они тащат. А она песни орет. Оказалось, она тут в паре километров у кого-то ночует. Мы ее отвезли…

Но больше всего в этой истории женщину-врача поразило, как повели себя другие попрошайки:

— Не бросили, хотя могли бы уйти. Спасали подругу. А ведь понимали, что если бы она при них замерзла и умерла, им бы полиция такое устроила. И все равно остались. А те женщины со службы шли, и хоть что-то бы их души тронуло… «Бомжиху в храм».

И долго еще она, видя меня, вспоминала тот случай. Успокоиться не могла: «Надо же… Вроде опустившиеся совсем люди, а НАСТОЯЩИЕ ЛЮДИ».

«Как я могу продать жену?!»

Вот поэтому я и «вожусь» с ними. Потому что «можно оттолкнуться ото дна и всплыть, а падение бездонно». И не вожусь, а мы дружим. 

Я знаю их истории, они — всех моих пятерых детей по именам. В отличие от многих наших прихожан.

Потому что иногда в них достоинства, христианства, человечности и сострадания больше, чем в нас, завсегдатаях церковных служб. Тут я и себя имею в виду, в первую очередь.

Кстати. Когда я однажды рассказала о них в интернете, кто-то написал такой комментарий. Я его даже сохранила:

«Лена, здравствуйте! Решила поделиться с Вами. Прямо когда услышала эту историю, про Вас вспомнила. Пишет мой муж:

“Ночная электричка. Последняя на Сергиев Посад. Лето. Народа в поздний час в вагоне довольно много. После Мытищ заходит музыкант, поет что-то современное типа Noize MC. В одной из песен слова: “Продай жену, купи посудомоечную машину”. Спел, поблагодарил. И народ его благосклонно принял, денежку ему бросает. И только бездомный из тамбура высунулся: “Как я могу продать жену!? Мать моих детей! Придурок!”»

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.