«Бумага и чернила станут отныне моим утешением. Буду записывать свои мысли. Если кто найдет в них нужное для себя слово, пусть перепишет или запомнит. Окажутся ненужными мои слова людям – останутся при мне.
И нет у меня теперь иных забот.»
Абай Кунанбаев, «Простое слово»
«Абай» закрывают. До полудня 16 мая лагерь на Чистых Прудах, который я не могу уверенно назвать лагерем оппозиции, должен быть очищен.
Какая-то чиновничья тупость во всем. Про то, что нужен диалог с инакомыслящими, про это, видимо, уже можно в принципе забыть. Это, похоже, совсем невозможно. Ну да ладно, это все уже поняли. Но можно же включить думательную машину хотя бы на первой передаче: протестным массам нужен выход энергии. Это же примитивный механизм социального управления. Не ради диалога, его уже окончательно вычеркнули в начале абзаца — ради спокойствия самой власти – не закрывать плотно крышкой кипящую кастрюльку, оставить щель. Чтобы пар выходил.
Нет, нет и нет.
Я там был, разумеется. Сходил в «Ролан» на «Белого Тигра» и перешел трамвайные пути – посмотреть. Собрание не в моем вкусе. Старею, наверное. Слишком тусовочно, слишком молодо-зелено, слишком восторженно. И собрание это на Чистых прудах, конечно, не про то, как нам переобустроить Россию.
Но, право же, как невинно! Как экзальтированно, наивно и безопасно! «Зарница», пикник, КСП (прости, революция, за низкий штиль). Разновозрастные дети растеряли все свои настоящие праздники – и вот негаданно обрели: в центре столицы, лишенной гайд-парков как класса, возник он, стихийный, собрал улыбчивые лица. Кому помешал? Чем?!
Шумят, понимаешь, ночью? Да нет, я свидетель – все тихо. Кто их там слышит, из-за своих тройных стеклопакетов, которые никто никогда не открывает, потому что в самом дорогом центре одного из самых дорогих городов температурный баланс в квартирах поддерживают сплит-системы?.. Мусорят? Тоже неправда. Газон вытоптали на 20 миллионов рублей? Знаю я эти газоны, а особенно муниципальные расценки на них. Как раз соседи на тещиной даче: жена отвечает в управе за благоустройство, а муж командует отдельной коммерческой ротой таджиков. Завидная даже для нефтяников рентабельность у газонной травы.
«Абай», конечно, закроют. Но если бы не закрыли, что бы было? Да ничего. Гуляла бы тихонечко молодежь, в активе которой законченные и незаконченные высшие. Поругивала бы власть, играла бы в «мафию». Спорили бы друг с другом о судьбах мира азартные пенсионеры, как когда-то в начале 90-х на «Пушке» и лавочках Тверского бульвара, перемежая диспуты о партиях с партиями в шахматы.
Но закроют, ибо не могут иначе.
И что тогда? Девочки в белых юбках и мальчики в белых футболках, которым не дали доиграть в бадминтон, обидятся, озлобятся надолго, а может, и навсегда. Бритоголовым нацболам, завязавшим белые ленты вместе с красными в причудливые банты, с энтузиазмом пока еще несущим охранную вахту на мизерном пятачке у Абая, ничего другого не останется, кроме как разворачивать повествование прилепинского романа к его апокалиптическому концу — читайте, кто еще не прочитал. Сегодня в двенадцать ноль-ноль по Москве будущая энциклопедия истории России может получить новую Веру Фигнер и Сашу Ульянова. Отчего же будем тогда удивляться новым бомбистам? Сами, сами их порождаем, выковываем, пестуем – нет, не Госдеп.
Свежи мои впечатления от экскурсии в Шлиссельбургскую тюрьму. Двадцать лет одиночки не сломили дух выпускницы Казанского института благородных девиц. Яблоня на месте расстрела старшего Ульянова-брата до сих пор плодоносит.
Эх, горьки эти яблочки.
Прикроют эту спонтанную агору, непризнанный, и по сути – не нуждающийся в признании ареопаг. Ареопаг, который, в отличие от афинского, не успел услышать своего апостола Павла. Нам, верящим в свое апостольское наследство, сказано не видеть в белоленточных «пылких юношах с неостывшим сердцем» (Абай Кунанбаев) своей целевой аудитории. Может, оно и не без основания, из опасения двухтысячелетнего дежавю, — как неприятно слышать снова и снова «послушаем тебя в другое время»… Но апостол Павел — он-то хоть попытался…
Я знаю точно, что мы могли бы сделать. Но уже никогда не сделаем. Потому что в очередной раз опоздали. Оставаясь беспристрастными к движениями, фракциям и партстроительству – устроить на площади у Абая короткий молебен. Надо-то всего пару икон и пару священников. Или митрополитов. Молебен – не о том, чтобы кого-то прогнать, или наоборот, кого-то призвать (уж не знаю, что хуже). Просто – о Родине. О нас с вами. О «властех и воинстве ея» — пусть каждый сам понимает, как может, пусть каждый сам вкладывает в эти молитвы свои собственные смыслы. Молебен о том, чтобы все было хорошо. Чтобы никому не разбили башку — ни омоновцу, ни демонстранту. Чтобы волк поживал вместе с агнцем, а козленок лежал вместе с барсом. Чтобы теленок и молодой лев, а особенно вол – все были заодно.
И сугубо — о том, чтобы Малое Дитя их водило.
Это была цитата из Исайи. Кажется. Или из Абая?
