Как известно, Русская Церковь сегодня запрещает своим клирикам участвовать в политике: им нельзя ни состоять в партиях, ни избираться в Думу. Запрет на политическую деятельность опирается на 81-е Апостольское правило. Однако, как делегаты, священники принимали участие в деятельности не только дореволюционных государственных дум, но даже и Съездов народных депутатов СССР. Когда и почему появился запрет на политическую деятельность?
Заседание Боярской думы при Михаиле Федоровиче
Когда запретили?
Знаменитое 81-е Апостольское правило гласит: «Не подобает епископу, или пресвитеру вдаватися в народные управления, но неупустительно быти при делах церковных». О том же говорится и в 6-м Апостольском правиле, а также в 10-м правиле VII Вселенского Собора. Между тем все мы помним, как в конце советской эпохи церковные иерархи заседали на Съезде народных депутатов СССР 1989 года, так среди его делегатов был и будущий патриарх Алексий II. «В канонах говорится о невозможности для священнослужителей занимать государственный должности, то есть речь тут идет не о народных депутатах, а о государственных чиновниках» — считает историк, профессор Санкт-Петербуржской духовной академии протоиерей Георгий Митрофанов.
История российского парламентаризма началась в 1906 году. Когда 6 августа 1905 года император возвестил народу свою волю об учреждении Государственной думы, право выбора в Думу было предоставлено всем слоям населения, в том числе и духовенству.
«Синод не мог оспорить царскую волю, а духовенство воспользовалось правом выбирать и быть выбранными в члены Думы, — рассказывает священник Илья Соловьев, кандидат богословия и кандидат исторических наук. — Но участие духовенства в общественных учреждениях и даже в политической деятельности не было чем-то экстраординарным и имело прецеденты в истории. Еще в Византии, согласно императорским новеллам V века, епископы сидели в числе «лучших людей» в городских советах, а на Руси духовенство принимало деятельное участие в боярской и царской Думах, оно играло ведущую роль на Земском Соборе 1616 года. Такое положение прекратилось в России только после преобразований императора Петра Великого».
Церковь тогда не была отделена от государства, и важное место в работе Думы занимали вопросы, связанные с жизнедеятельностью Православной Церкви. Священнослужители баллотировались в Думу на общих основаниях. Так что всего среди депутатов Думы за весь период ее существования побывало около ста священников и даже пять архиереев. Все они выступали не только по сугубо церковным, но и по общественным, политическим вопросам. Их голос, конечно же, не был голосом всей Церкви, от имени всей Церкви мог выступать только Поместный Собор, который, как известно, собрался уже после роспуска последней «царской» Думы только летом 1917 года.
За период между двумя русскими революциями избирательное законодательство менялось. По первому избирательному закону духовенство было представлено в Думе не как особая корпорация, а как представители партий по цензу землевладельцев. Таким образом, немногочисленные священнослужители-депутаты первых двух Государственных дум не выражали сословных интересов духовенства, но скорее высказывались в духе революционных настроений крестьянства. В состав 1-й Думы входило всего шесть священников, в состав 2-й — 12 священников и два епископа.
После 3 июня 1907 года, по новому избирательному закону, духовенство на выборах выделили в отдельную корпорацию. В 3-й Государственной думе (приблизительно к 5-й ее сессии) духовенство распределилось по следующим фракциям: правые — 13 священников и один епископ (преосвященный Митрофан); националисты — 10 священников и один архиерей (епископ Евлогий (Георгиевский)); независимые националисты — 1 священник; правые октябристы — 4; октябристы — 3; прогрессисты — 4; беспартийные — 2. Всего 2 архиерея и 37 священников. В 4-й Думе правые насчитывали уже 2 архиереев и 9 священников, националисты и умеренно-правые — 18; фракция центра — трех священнослужителей; 2 священника примыкало к трудовикам (почти социалистам!) и по одному к октябристом и беспартийным.
Современный запрет на участие в политической деятельности для священнослужителей был принят только в 1993 году на расширенном заседании Священного Синода 8 октября. Заседание это состоялось всего через несколько дней после трагического расстрела Белого Дома президентскими танками. Обугленный остов парламента еще не успел остыть, в разгар конфликта чада Русской Церкви оказались по обеим сторонам баррикад. Тогда священнослужителям было запрещено не только участвовать в выборах, но и состоять в политических партиях под страхом прещений, то есть церковных наказаний, вплоть до запрещения в служении. После же подтверждения запрета на «политику» Архиерейским собором 1994 года появился и первый прецедент: за отказ покинуть Думу в служении оказался запрещен диссидент и правозащитник Глеб Якунин, в то время носивший сан.
В виде исключения
Однако в Русской Церкви есть самоуправляемые части, чьи священнослужители и даже иерархи до сих пор не только участвуют в политической жизни, но и избираются в законодательные собрания, пример: Украинская Православная Церковь. Интересно, что Архиерейский собор Украинской Церкви в 2007 году осудил смешение политической и церковной деятельности, как в форме этнофилетизма (церковного национализма), так и в форме «политправославия»: «Политправославие — это практика решать политические вопросы с помощью Церкви, это желание некоторых мирян выступать от лица Церкви, преследуя очевидно при этом политические цели», — объясняет пресс-секретарь Киевского митрополита и глава Информационно-просветительского отдела Украинской Православной Церкви прот. Георгий Коваленко. В недавнем прошлом в Украине за «политправославие» прещениям уже подверглись такие украинские общественные объединения как Союз православных граждан Украины и его лидер Валерий Кауров и Союз православных братств Украины под руководством Валентина Лукьяника. Однако депутаты-священники и даже депутаты-епископы тут до сих пор остаются. На волне политических событий начала 90-х значительная часть православных христиан на западе страны оказалась в расколе: «В Верховной Раде сейчас нет ни одного нашего клирика, но исходя из особенностей той исторической ситуации, в которую попала наша Церковь, некоторые наши иерархи остаются, в виде исключения, в составе местных советов, чтобы противостоять раскольникам и сектантам, — объясняет прот. Георгий Коваленко. — Последние выборы показали, что число священнослужителей, готовых избираться в местные органы власти, снижается, и это связано с тем, что священноначалие не поощряет такую практику, каноны не говорят ничего о законодательных собраниях, но в Украине их формирование происходит на основе партийных списков, а членство в партии не сопоставимо с пастырской деятельностью. Чтобы представлять интересы Церкви в Верховной Раде, существует специальное представительство УПЦ, наш представитель не является депутатом, но как наблюдатель он бывает на заседаниях парламента».
Духовное несчастье
Впрочем, и до революции политические споры вмешивались в естественное течение церковной жизни. «В известном смысле церковная дискуссия тогда носила политическую окраску, — считает отец Илья Соловьев. «Священнослужителю не стоит участвовать в политике», — убежден протоиерей Георгий Митрофанов, он негативно оценивает «думский» опыт Русской Церкви накануне революции. С ним согласен и отец Илья: «Мне кажется, что партийность священника, его публичная принадлежность к тому или иному политическому направлению, в том числе и монархическому, все же вредит делу пастырского душепопечения. История политических партий в России показывает, что священнослужителям лучше воздержаться от вступления в какую-либо из них, независимо от его личных пристрастий». Вопрос о том, могут ли священники быть членами политических партий, по-разному решался церковным сообществом в разное время. Но в конечном итоге, победило мнение, что политика вредит пастырскому служению. Став членом той или иной партии, священник принимает на себя ее программу и дисциплину. Он тесно сплачивается с членами своей партии и обособляет себя от лиц, принадлежащих к партиям-конкурентам.
«Партийность священника вредит не только пастве, но и Церкви в целом, — продолжает отец Илья Соловьев. — Накануне революции духовенство оказалось в Думе в сложном положении. В целом, оказавшись «между двух огней» духовенство тяготело к правым монархическим партиям, которые в то время уже не пользовались в общественной среде большой популярностью. Все это привело к трагедии. Священноначалие не оказывало прямого давления на священников-депутатов в смысле выбора ими той или иной позиции по думским вопросам. Но чем ближе общество приближалось к своему кровавому Рубикону, которым стала большевистская революция 1917 года, тем больше падал авторитет Церкви в обществе. В итоге волна народного гнева обрушилась и государство и Церковь. Дело в том, что зависимая от государства Церковь воспринималась врагами этого государства также как враг. Выступая против существующего государственного строя, его противники старались ущемить заодно и интересы подчиненной ему Церкви, которая в условиях тогдашней «симфонии» властей выступала в несвойственной ей роли «Ведомства православного исповедания». Священники-депутаты не могли переломить ход истории, их работа оказалась фактически бесплодной, ибо государство, которому они служили, было повержено в прах. Не принесло пользы служение в Думе и самому духовенству. В этом признавался в своих мемуарах и преосвященный Евлогий (Георгиевский).
«Следует ли духовенству участвовать в политической жизни страны, в строении государства? — писал он. — С точки зрения пользы, может быть, и нужно; но если принять во внимание душу и совесть — это большое для духовного лица несчастье». Владыка Евлогий сам был депутатом Думы двух ее последних созывов и будучи человеком искушенным в политике, знал о чем говорил».
Источник: журнал «Нескучный сад»