В ближайшее дни в издательстве «Русский дом» выходит книга протоиерея Владимира Вигилянского «Что это было?», составленная из его почти ежедневных дневниковых записок в период беспрецедентной за последние годы информационной атаки на Церковь в предвыборные и послевыборные месяцы 2012 года. Одна из сквозных тем «Записок» – анализ пропагандистских методов тех, кто развязал эту информационную войну. Сайт «Православие.Ру» начинает серию публикаций из этой книги.
14 января.
«Легенда о Великом инквизиторе» из «Братьев Карамазовых» в сегодняшней ситуации в России читается несколько по-новому. Сам Ф.М. Достоевский, выступая перед студентами С.-Петербургского Университета в 1879 году, сказал: «Великий инквизитор есть, в сущности, сам атеист. Смысл тот, что если исказить Христову веру, соединив ее с целями мира сего, то разом утратится и весь смысл христианства, ум несомненно должен впасть в безверие, вместо великого Христова идеала созиждется лишь новая Вавилонская башня… Под видом социальнойлюбви к человечеству является уже не замаскированное презрение к нему».
Главная коллизия «Легенды» – в разном понимании свободы: свобода Христова – одна, свобода Великого инквизитора – другая.
В «поэме» философа-агностика Ивана Карамазова, этого, по признанию С.Н. Булгакова, чуть ли ни первого «образа русской интеллигенции», Великий инквизитор, обращаясь к Христу, провозглашает самую главную формулу нынешнего либерального сознания: Ты нам не нужен, Ты нам мешаешь.
Новая религия, с ее культом потребления и культом вседозволенности, предлагает:
«Говорю Тебе, что нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается. Но овладевает свободой людей лишь тот, кто успокоит их совесть. С хлебом Тебе давалось бесспорное знамя: даешь хлеб, и человек преклонится, ибо ничего нет бесспорнее хлеба, но если в то же время кто-нибудь овладеет его совестью помимо Тебя – о, он даже бросит хлеб Твой и пойдет за тем, который обольстит его совесть… Ты гордишься Своими избранниками, но у Тебя лишь избранники, а мы успокоим всех… У нас же все будут счастливы и не будут более ни бунтовать, ни истреблять друг друга, как в свободе Твоей, повсеместно. О, мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей для нас и нам покорятся. И что же, правы мы будем или солжем? Они сами убедятся, что правы, ибо вспомнят, до каких ужасов рабства и смятения доводила их свобода Твоя…
Да, мы заставим их работать, но и в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя… Самые мучительные тайны их совести – все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению нашему с радостью, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного…»
Вспоминается другой образ Ф.М. Достоевского – революционера Петра Верховенского из «Бесов»: «Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве».
Любопытно, что сами атеисты считают свое мировоззрение именно «религией». Более полугода назад на меня было подано около 250 заявлений в Следственный комитет с просьбой о привлечении меня за «клевету» и «разжигания религиозной розни». Организовала эту акцию никому не известная атеистическая контора, которая прицепилась к одному из моих телефонных комментариев на радиостанции «Коммерсант-ФМ». Мне позвонили оттуда, чтобы я высказался по поводу какой-то акции атеистов. Я сказал звонившему мне журналисту, что никаких комментариев по поводу действий организации, действующей по принципу – чем скандальнее и экзотичнее наши акции, тем быстрее нас запомнят, – я не буду. Потом, слово за слово, мы разговорились с журналистом, и я среди прочего сказал, что воинствующие атеисты виновны в том, что в СССР по религиозному признаку пострадали миллионы людей, что только священнослужителей было расстреляно и умерло в концлагерях более 200 тысяч человек. Сотрудник «Коммерсанта-ФМ» из 7-минутного разговора сделал «нарезку» из моих высказываний, прозвучавших в эфире менее минуты. Как раз эта «нарезка» и стала поводом обвинений в «религиозной розни». Не надо даже быть юристом, чтобы понять, что и эта акция была пиаром, не имеющим никакого правового продолжения: по нашему законодательству «клевета» может иметь только «личную» направленность, а в качестве доказательства невозможно предъявить склеенный из разных высказываний текст, выполненный злонамеренным и непрофессиональным журналистом. Понятное дело, следственные мероприятия захлебнулись с самого начала.
Тем не менее, меня удивило признание атеистами своей идеологии «религией».
<…>
16 января.
Открытое письмо Бориса Березовского Патриарху РПЦ МП Кириллу:
«Ваше Святейшество!
<…>
Вы можете войти в историю как глава Русской православной церкви, взяв на себя историческую миссию спасения России от смуты подобно своим великим предшественникам.
В Ваших силах сегодня обеспечить бескровную смену власти в России.
Какие бы прозрачные и честные выборы власть ни провела, и кто бы на них ни победил, общество не примет их результатов.
<…>
Помогите Путину опомниться.
Донесите до него глас народа. А когда Путин услышит Вас, возьмите власть из его рук и мирно, мудро, по-христиански передайте ее народу.
Борис Березовский,
Лондон, 15 января 2012 года»
Как реакция на эту комическую ситуацию, когда самозванец из Лондона поучает Русского Патриарха, прочитал в блогах: «Борис Абрамович! Одно из двух: или снимите крест или наденьте штаны!»
Вспоминается еще одно высказывание Петра Верховенского из «Бесов»:
«Слушайте, мы сделаем смуту, — бормотал тот быстро и почти как в бреду. — Вы не верите, что мы сделаем смуту? Мы сделаем такую смуту, что всё поедет с основ».
И еще одно:
«Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их Богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш… Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают!..»
<…>
24 января.
Вчера в газ. «Ведомости» Андрей Зубов привел как положительный факт истории всеобщую октябрьскую стачку 1905 года, «когда поезда остановились и электричество в домах потухло, заставила императорскую власть услышать свой народ и даровать ему гражданские и политические свободы в Манифесте 17 октября».
Автор забыл рассказать, что Манифест спровоцировал еврейские погромы, унесшие жизни более 750 евреев, кроме того, за полгода погибло свыше 1270 человек – от губернаторов и банкиров до городовых и священников, а также около 4000 мятежников. Всего в революцию 1905-1907 гг было убито 9000 человек.
Через десять лет «октябристы» и «кадеты» в 1917 году сформировали Временное правительство, в котором, как утверждают историки, – почти все масоны, арестовали царскую семью и через восемь месяцев своей власти «на блюдечке» передали Россию большевикам.
Может, лучше православному историку-октябристу говорить о том, что такое смута и мятеж и как им противостоять, чтобы избежать жертв, а не демонстрировать свои политические предпочтения под видом бесстрастного исторического исследования?
<…>
26 января.
Сегодня, едучи в машине, слушал по «Русской службе новостей» глупейшие претензии к Церкви – мол, мы ждем от нее социальной работы, заботы о сиротах и стариках, служение ближним, а видим сращивание Церкви с властями и т.д. и т.п.
В связи с этим вспомнил, как выступал три года назад в Московском Центре Карнеги, который называет себя «Глобальной экспертно-аналитической организацией», с полуторачасовым докладом, посвященном 20-летию религиозной свободы. Я знал, что там будет не самая дружественная аудитория. Большинство присутствующих были правозащитники и религиоведы. После доклада на меня обрушилась лавина недоброжелательных откликов, цель которых обвинить Церковь во всех мыслимых и немыслимых грехах. Впрочем, один интеллигентный правозащитник В.М. Гефтер стал говорить о том, что он из доклада очень много узнал о Русской Православной Церкви, что нужно почаще правозащитникам встречаться со священнослужителями на дискуссиях, на круглых столах, на совместных конференциях.
В ответ на вежливое приглашение к диалогу, я, неожиданно для себя, сказал: «Уважаемый Валентин Михайлович! К сожалению, должен вас огорчить, практически невозможно найти священника для круглых столов, все мы чрезвычайно заняты. Кроме богослужения, преподавания в семинариях, училищах, воскресных школах, повседневной пастырской работы с прихожанами, участия в строительстве и реставрации храмов, мы все в Москве распределены по секторам социальной деятельности Церкви…»
Тут я достал двухсотстраничный справочник «Социальная деятельность православных приходов Москвы» и стал нудно по оглавлению читать учреждения, опекаемые московскими приходами:
Больницы ведомственные, Больницы городские и клинические, Больницы детские, Больницы специализированные, Госпитали, Детские дома, Детские приюты, Детские сады, Дома ребенка, Коррекционные учебные заведения и школы-интернаты, Следственные изоляторы, Воинские части и милицейские подразделения, Образовательные учреждения для инвалидов, Общественные организации, Психоневрологические интернаты, Центры социального обслуживания, Учреждения для престарелых, Онкологические учреждения, Центры реабилитации, Благотворительные столовые, Богадельни, Братства, Группы милосердия, Детские дома, Детские лагеря, Курсы, Медицинские службы, Молодежные объединения и центры, Патронажные службы, Помощь частным лицам при храмах, Православные библиотеки, Православные приюты, Пункты сбора и выдачи одежды, продуктов, лекарств и др., Сестричества, Службы помощи заключенным, Службы помощи семье, Училища, Фонды, Центры реабилитации алкогольно– и наркозависимых, жертв сект и др., Юридические службы.
«Впрочем, – сказал я, если правозащитные организации и религиоведы имеют опыт в подобной социальной работе или просто захотят включиться в ту, которую ведет Церковь, то время у священников наверняка найдется – любая помощь нам очень нужна».
На этом обсуждение доклада закончилось. С предложением о помощи ко мне никто не обратился.
Действительно, как-то странно рассказывать критикам Церкви о том, что я, например, бывал почти во всех детских домах Москвы, в половине больниц города, во многих домах для престарелых. Не буду же я в споре с правозащитниками спрашивать их: «Назовите мне хотя бы одного правозащитника, который взял сироту из детского дома, а я готов назвать пять знакомых мне священнослужителей, которые это сделали», вопить о том, что половина московских храмов на Пасху отсылает посылки в лагеря и тюрьмы, старикам и сиротам, рассказывать, что Патриарх на каждые Пасху и Рождество посещает для пастырского утешения дома инвалидов и детские больницы, привозя им подарки.
<…>
3 февраля.
Года 4 назад меня с О. пригласили на конференцию в Италию, посвященную проблеме свободы. Участников было более 100 человек, от России – 12, почти все – люди для меня известные. В их выступлениях обнаружил интересную тенденцию, граничащую с принятыми в определенном обществе стандартами, если хотите – конъюнктурой. Каждое выступление начиналось с обязательного упоминания «кровавого режима Путина», даже если речь шла о русской литературе или философском понимании свободы. Доказательство «кровавости» предъявил только Лев Пономарев, который достал из кармана письмо некоего заключенного, написавшего весточку на волю рыбной косточкой и собственной кровью, что произвело огромное впечатление на западных интеллектуалов. Действительно, политэмигранты из Китая, Ирана, Кубы, присутствовавшие на конференции, глотали от зависти слюни. Но дело не в них, а в обязательном для выступавших упоминания словосочетания «кровавый режим».
Вспоминаются советские времена, когда человек на трибуне, не упоминающий Ленина и компартию в своем научном докладе, вызывал подозрение в неблагонадежности. В докладе О. и в моем докладе, естественно, не упоминались никакие режимы. Я, например, говорил о тех парадоксальных случаях, когда бывшие узники тюрем и лагерей рассказывали о своем собственном опыте крайней несвободы как о годах приобретения настоящей истинной свободы. Среди таких свидетелей были, конечно, люди верующие, в том числе и антагонисты Андрей Синявский и Александр Солженицын.
Посланцы из России, с которыми я потом сталкивался в Москве, говорили, что их теперь каждый год приглашают в Италию на самые разные конференции. При этом они интересовались: «А почему я вас больше там не вижу?»
23 марта.
За три недели со дня первой публикации на «Фонтанке.ру» никто не клюнул на наживку с квартирой в Доме на набережной (см. запись от 2 марта), вчера раздался второй залп, тоже из Санкт-Петербурга из агентства «Росбалт». Узнал об этом от посыпавшихся звонков с просьбой о комментариях. Каждого звонившего я спрашивал: «Кто главный редактор вашего издания? Я тоже журналист, сначала вы расскажите о недвижимости вашего главреда, где он отдыхает, какие у него накопления, был ли он участником судебных разбирательств, какие у него машины в гараже, насколько богаты его ближайшие родственники и т.д.» В ответ я слышал долгое молчание. «Вы меня, наверное, считаете неприличным человеком, задающим неуместные вопросы, связанные с личной жизнью вашего патрона? Вы абсолютно правы, действительно, лезть в частную жизнь в приличном обществе считается неэтичным. А если вы будет охотно говорить об этом, то не обижайтесь, что вас назовут носителем лакейской привычек – обсуждать в комнате для прислуги имущество своих господ».
Более двух лет назад разразился на Украине скандал с патриаршими часами. Я тогда сопровождал Патриарха. Всем нам было понятно, что мы имели дело с глупейшей провокацией: часы оказались на его руке во время молебна на Владимирской горке, когда он был в мантии, в епитрахили, в поручах (в этой ситуации любой священнослужитель снимает наручные часы — поручи и часы исключают друг друга). Кроме того, на увеличенной фотографии часы Брегет (как следовало из сообщения, стоимостью в 30 тыс. долл.) показывают 6 (или 18) часов 10 минут, а на Владимирской горке мы были в 10.00 (по московскому времени – в 12.00). Не отвечать же на этот идиотизм!
Вот и в этом случае любой ответ по существу во время такой информационной атаки дает поводы к дальнейшим сплетням. Говорить о том, что в квартире, формально принадлежащей Патриарху Кириллу, но в которой он никогда не проживал, живут уже 18 лет его сестры-пенсионерки, старше его по возрасту; что в результате ремонта было попорчено, практически уничтожено их имущество; что они лишены возможности находиться там в течение долгого времени, пока не приведут в порядок их жилье, испоганенное соседями снизу; что суд, пока ответчик не вернет эти деньги истице, на время исполнения приговора заблокировал сделки по квартире ответчика (а она уже была выставлена на продажу за 80 млн рублей), — так вот, говорить об этом — значит опуститься до уровня тех, кто затеял эту бучу.
Центральным местом в новой статье «Росбалта», написанной исключительно со слов ответчика, его родственников и адвокатов, указываются три «убийственных» факта:
1. Все затеяно для того, чтобы за долг отобрать квартиру ответчика стоимость в 15 млн рублей;
2. Патриарх, будучи монахом, «по Уставу Василия Великого, в соответствии с 6-м правилом Двухкратного Собора и Уставом РПЦ не вправе владеть какой-либо собственностью»;
3. У истицы «отсутствовали чеки или другие товарные документы».
Всё здесь – враньё: и 1., и 2., и 3. Остальное – мелочи, типа: истица «ограничиваться не собирается и готовит к Юрию Леонидовичу (Шевченко) новые иски на столь же крупные суммы». Ох, уж это чтение в умах со стороны наших журналистов!
Кстати, у всех архиереев, несших свое служение в Москве, особенно во времена СССР, были свои квартиры или/и дачи в ближайшем Подмосковье – где-то они должны были быть зарегистрированы (прописка), где-то они должны были элементарно жить (работать, спать, питаться, мыться, отдыхать, участвовать в голосовании, платить налоги и т.д.).
У Патриарха Пимена были и квартира, и дача.
У Патриарха Алексия была квартира, кажется, у метро «Войковская», кроме этого была и дача – еще до патриаршества он нес служение с 1961 года заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений, с 1964 года – Управляющим делами Московской Патриархии и т.д.
Митрополит Кирилл – нынешний Патриарх – в Москве с 1989 года, когда стал председателем Отдела внешних церковных связей. На пятый год своего пребывания в столице он получил квартиру от правительства Москвы, где, наконец, получил прописку и все вытекающие из этого факта права. Так уж получилось, что у митрополита Кирилла было служебное жилище в Серебряном бору, в котором он более 20 лет фактически жил до избрания его Патриархом в 2009 году, поэтому он с самого начала передал квартиру своим родственникам, у которых иного жилья в Москве не было.
Такие журналистские материалы предназначены исключительно для тех, кто не брезгует считать деньги в чужих кошельках, кто завистливым черным взглядом смотрит на метражи квартир своих соседей, кто свою жизнь считает ущербной, если не прочитает чужие письма, не подслушает чей-то телефонный разговор, не подсмотрит в замочную скважину; кто постоянно обсуждает со знакомыми стоимость чужих часов, дач, машин, одежды. Но неужели среди моих соотечественников таких людей так уж много?
<…>
30 марта.
Скандал с «квартирой Патриарха» набирает обороты. Главные действующие лица агрессивной кампании в СМИ последней недели (с 22 по 30 марта): раскольничий сайт Александра Солдатова (17 материалов), «Эхо Москвы» (16), «Росбалт» (10), «Радио Свобода» (8), «Новые известия» (6), «Lenta.ru» (4), «NEWSru» (3), «Газета.Ру» (3), «Грани.Ру» (3), «Московский комсомолец» (2), ТК «Дождь» (2). Москвичей дружно поддержали прибалтийские и украинские раскольнические СМИ. Провинция молчит.
По законам пропаганды стал действовать закон д-ра Йозефа Геббельса:
«Массы называют истиной информацию, которая наиболее знакома. — Обыкновенные люди обычно гораздо более примитивны, чем мы воображаем. Поэтому пропаганда, по существу, всегда должна быть простой и без конца повторяющейся. В конечном счете, самых выдающихся результатов во влиянии на общественное мнение достигнет только тот, кто способен свести проблемы к простейшим словам и выражениям и у кого хватит мужества постоянно повторять их в этой упрощенной форме, несмотря на возражения высоколобых интеллектуалов».
Раньше табак-алкоголь, алкоголь-табак, сегодня часы-квартира, квартира-часы, часы-квартира… Из номера в номер, из новости в новость, из передачи в передачу.
Кроме того, в цитируемой мною «Энциклопедии методов пропаганды» есть целый раздел «Эмоциональный резонанс», который стал с успехом применяться либеральными СМИ, – они сообщили, что владелец квартиры, испортивший жилище и имущество родственников Патриарха, болен онкологическим заболеванием, что, конечно, ужасно, но к судебным решениям не имеет никакого отношения. Но и этого мало – сообщают, что смертельно больной владелец квартиры подарил ее своей дочери с четырьмя детьми. Судьба детей, естественно, не интересует Патриарха, — пишет главный редактор «Новой газеты». – Его интересует пыль на своих коврах.
Умирающий от рака человек, плачущие маленькие дети – вот как запускается механизм «эмоционального резонанса», о котором пишет Виктор Сороченко:
«Технику эмоционального резонанса можно определить как способ создания у широкой аудитории определенного настроения с одновременной передачей пропагандистской информации. Эмоциональный резонанс позволяет снять психологическую защиту, которую на мыслительном уровне выстраивает человек, сознательно пытаясь оградиться от пропагандистского или рекламного «промывания мозгов». Одно из основных правил пропаганды гласит: в первую очередь нужно обращаться не к разуму, а к чувствам человека. Защищаясь от пропагандистских сообщений, на рациональном уровне человек всегда способен выстроить систему контраргументации и свести все усилия по «спецобработке» к нулю. Если же пропагандистское влияние на человека происходит на эмоциональном уровне, вне его сознательного контроля, никакие рациональные контраргументы в этом случае не срабатывают».
Но и этого мало «Новым Известиям». Газета решила воспользоваться всеми методами учебника по пропаганде. На этот раз «ложной аналогией». Суд отказал маленьким деткам жить в квартире, подаренной дедушкой, как раньше «отказывал в компенсации родственникам заложников, убитых спецслужбами при штурме на Дубровке. Как отказывал жертвам майора Евсюкова, защищая МВД от претензий пострадавших. Как отказывал жертвам терактов на Каширке и на Гурьянова…»
Вот как описывает Виктор Сороченко этот пропагандистский прием:
«Одной из самых опасных психологических ловушек является склонность человека мыслить аналогиями, строить в своем мышлении т.н. псевдологические последовательности. Привычным для большинства людей стилем мышления является тот стиль, который использует логические связки «причина — следствие». Эти связки кажутся полностью доступными контролю сознания и соответствуют сфере «здравого смысла». Связку «конкретная причина — конкретное следствие», которая имела место когда-либо, мы склонны экстраполировать и на другие объекты, не имеющие никакого отношения к первоначальным — тут и кроется подвох».
31 марта.
Вчера был на встрече Патриарха Кирилла с послом США Майклом Макфолом.
Оказывается, это их не первая встреча. Вполне дружественная обстановка и разговор в «неофициальных» интонациях – шутили, смеялись, живо реагировали на каждое слово. В беседе с послом Патриарх поблагодарил власти США за то, что для более 3 млн. россиян, проживающих в США и для более 700 тыс. человек, заявляющих, что русский — их родной и основной язык, предоставляются возможности издавать множество книг, газет, организовываться в различные институты гражданского общества, вести активную жизнь, «и особенно за то, что во время последних выборов русскому языку был присвоен статус официального, и люди могли с полным юридическим основанием использовать русский язык в этой важной процедуре».
Если судить об этой встрече в стиле наших политизированных журналистов, то можно говорить «о слиянии Церкви с государством», на этот раз с американским, и о «поддержке Патриархом президента Обамы в его предвыборной кампании». А можно было бы написать в этом же духе, но наоборот: «Президент Барак Обама через своего посла М. Макфола поддержал Патриарха Кирилла в дни, когда на Предстоятеля Русской Церкви либеральной прессой развязана клеветническая кампания по дискредитации».
31 марта.
Почему-то либеральные СМИ стали дружно оправдываться в том, что никакой информационной кампании против Церкви нет и что Церковь сама дает поводы для ее «критики».
Я специально посмотрел в поисковой системе Integrum данные по поводу информационной кампании против Церкви. Действительно, в ней участвуют исключительно три-четыре десятка (с большой натяжкой – пятьдесят) названий радиостанций, телекомпаний, интернет-сайтов, информационных агентств, газет и журналов, базирующихся в Москве, Санкт-Петербурге (отчасти – в Киеве и Прибалтике). И это при наличии в России более 50 тысяч разнообразных СМИ! По сравнению с прошлым годом упоминание «Русской Православной Церкви» или «Патриарха Кирилла» увеличилось на 10-15%, но это не связано с негативной оценкой, а, скорее, свидетельствует о возрастании интереса к церковным проблемам. Например:
«Церковь»
январь – 19311 упоминаний (в 2011 – 16544),
февраль – 18678 (16872),
март – 21547 (18128).
«Патриарх»
январь – 6296 (4953),
февраль – 5821 (5199),
март – 7170 (5683).
Подавляющее большинство не только провинциальных, но и центральных СМИ остались индифферентны к «интригам, скандалам, расследованиям» вокруг Церкви. Впрочем, тем выпуклее выглядят те СМИ, которые развязали антицерковную истерию.
Теперь, что касается «критики». Время от времени (по моим подсчетам – раз в год) возникает дискуссия на тему «Можно ли критиковать Церковь». Когда-то на этот вопрос хорошо ответил Патриарх Алексий II, что мы открыты для критики, что у нас нет запретных тем, что мы благодарны всем, кто заботится о благе Церкви, даже если затрагиваются болезненные стороны жизни церковного сообщества. О наличии этих «болезненных сторон» говорят больше всего сами священнослужители и воцерковленные прихожане. Достаточно посмотреть дискуссии на православных сайтах, в православной благосфере.
Наивысшее проявление критики – это обличение в грехе. В этом отношении для церковных людей следует руководствоваться евангельским принципом, заповеданным нам Самим Господом: Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего. Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф. 18, 15-17).
Но и критика «внешних» бывает очень полезной, если она руководствуется непредвзятым отношением к Церкви, если она находится в рамках приличия, если она основывается не на расхожих мифах и слухах, а на реальных фактах и свидетельствах.
Критику нужно отличать не только от лжи, клеветы, диффамации (это и так понятно), не только от атеистической пропаганды, но и от агрессивного раздражения, бездоказательного брюзжания.
