Степлаг – лагерь для политических заключенных в системе ГУЛАГ, который располагался в поселке Кенгир, теперь это в пределах города Жезказган Карагандинской области Казахстана. Там в 1954 году состоялось восстание заключенных, описанное Александром Солженицыным в романе «Архипелаг ГУЛАГ», которое подавлялось с помощью танков.
Но до восстания была будничная лагерная жизнь, с ежедневной тяжелой работой – заключенные строили горно-обогатительную фабрику, деревообделочный завод, кирпичный завод. Заключенные сами возводили и те здания, которые были в лагере, а потом сами же их расписывали.
Степлаг. Вид с высоты
– На территории нашей страны и на территории других стран бывшего Советского Союза, где располагались лагеря ГУЛАГа, сохранилось совсем немного подобных объектов, – рассказывает директор Музея истории ГУЛАГа Роман Романов. – Началось все с того, что нашему другу Ермолаю Александровичу Солженицыну в Жезказгане местные исследователи и краеведы показали остатки разрушенных бараков и столовой. На одной из стен были обнаружены фрагменты росписи. Мы поняли, что эти росписи необходимо сохранить.
В июне 2019 года группой московских специалистов, в которую входили реставраторы К.И. Маслов и В.Р. Сабиров, химик-аналитик В.Н. Киреева и геолог Р.В. Лобзова, было проведено исследование живописи руинированного здания столовой 3-го отделения Степлага, инициатором которого выступил Музей истории ГУЛАГа.
Фрагменты росписей на стенах
– Настенные росписи были, возможно, и в других постройках лагеря, – рассказывает реставратор Константин Маслов, научный руководитель работы, – сохранившиеся фрагменты росписи были обнаружены лишь на одной из стен столовой.
Это здание, как он предполагает, было возведено одним из первых в лагере – кирпичный завод тогда либо еще не был построен, либо его продукция шла целиком на строительство горно-обогатительной фабрики. Заключенные строили здание из того, что в прямом смысле лежало у них под ногами: использовался местный камень – песчаник и алевролит, а в качестве кладочного раствора – лесс; на стены была нанесена лессовая штукатурка.
По словам Константина Маслова, можно утверждать, что при возведении здания была отчасти использована характерная для Средней Азии средневековая строительная технология. Снаружи, однако, здание столовой – с симметричным планом, отчетливо выделенным центральным входом и фронтонами, увенчивавшими стены – представляло собой образец «сталинского классицизма».
Руины здания
– Сохранились лишь две живописные композиции: «Рудник» и «Горно-обогатительная фабрика», а также фрагмент человеческой фигуры, – рассказывает Константин Маслов. – Плохая сохранность живописи – отставание и шелушение красочного слоя и множество утрат – объясняется тем, что она была исполнена непосредственно по лессовой штукатурке. Видно, что писал композиции художник-профессионал, но, очевидно, станковист, не очень понимавший, как следует готовить стену под масляную роспись. Помимо живописных композиций на одной из стен, на охристой покраске, мы нашли следы альфрейной живописи (живописной имитации объемного рельефа – прим. ред.). Ее, очевидно, исполнил художник, знакомый с этой техникой. Для сохранения живописи необходимо, в первую очередь, провести работы по консервации красочного слоя. Затем удалить с ее поверхности позднейшие покраски. Во время нашей с Вадимом Сабировым поездки в Жезказган мы разработали соответствующую методику работ.
Фрагмент росписи
Только после полного раскрытия композиций можно будет обсуждать их художественные достоинства. Конечно, реставраторы попытаются найти на живописи подпись художника, несомненно заключенного лагеря, хотя и сомнительно, что он оставил ее на своих произведениях.
Главная ценность композиций – прежде всего, историко-мемориальная – ведь это уникальный документ той эпохи.
– Первоначально, насколько я знаю, планировалось восстановить эти объекты для показа в таком виде, в котором они существуют сейчас. То есть реставрировать росписи и показывать их в руинированном здании столовой, – рассказывает Артем Готлиб, участник экспедиции, исполнительный директор Фонда Памяти. – К сожалению, Константин Ильич Маслов со своими коллегами после исследований рассказали, что этим планам не суждено сбыться. Если оставить живопись там же, незащищенной от дождей и ветров, она продержится только год-два…
Снятие живописного произведения со стены, по мнению Маслова, – вынужденная крайняя мера, хирургическая операция, к которой прибегают, когда нет другого способа его спасти. Прежде чем принять такое решение, специалистами – исследовательской группой были проведены серьезные исследования материалов живописи и разработана методика ее консервации и снятия со стены. У Константина Маслова есть опыт подобных работ. Вместе с коллегами он спас несколько фрагментов настенной росписи Спасской церкви поселка Морозовица под Великим Устюгом, а также композицию «Электрификация» из разрушенного Дома Стройбюро Болшевской трудовой коммуны в Королеве.
Росписи Степлага, как и сами руины лагеря, рассказывают о нашем относительно недавнем времени. Вокруг – никаких жилых построек, и здесь нам, жителям XXI века, можно остаться один на один с нашим пугающим прошлым.
Реставраторы не могут позволить себе, однако, эмоционально погрузиться в это прошлое.
Реставратор за работой
– Наша задача заключается в том, чтобы понять, как наиболее грамотно спасти росписи, – говорит Вадим Сабиров, – в наши планы входит консервация и снятие росписей со стены, а в дальнейшем – их полная реставрация. Задача реставратора – в первую очередь именно сохранение живописи, мы не должны вмешиваться, привносить в нее что-то свое. А кроме того, свою реставрационную работу мы должны будем выполнять с «холодным рассудком», эмоционально отстранившись на некоторое время от тех драматических событий, которые когда-то разворачивались в этом месте…
По словам директора Музея истории ГУЛАГа Романа Романова, после завершения всех работ по реставрации планируется передача отреставрированных произведений в музейный фонд Республики Казахстан, презентация проекта в Москве и Нур-Султане, а также проведение специальной выставки в Музее истории ГУЛАГа.
– Возьмите главу «40 дней Кенгира» из романа «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, перечитайте, а потом приходите смотреть картины свидетелей тех событий. Это будет хорошая иллюстрация, – говорит Константин Маслов.
«Танки давили всех попадавшихся по дороге (киевлянку Аллу Пресман гусеницей переехали по животу). Танки наезжали на крылечки бараков, давили там (эстонок Ингрид Киви и Махлапу).
Танки притирались к стенам бараков и давили тех, кто виснул там, спасаясь от гусениц. Семен Рак со своей девушкой в обнимку бросились под танк и кончили тем. Танки вминались в дощатые стены бараков и даже били внутрь холостыми пушечными выстрелами. Вспоминает Фаина Эпштейн: как во сне отвалился угол барака, и наискосок по нему, по живым телам, прошел танк; женщины вскакивали, метались; за танком шел грузовик, и полуодетых женщин туда бросали.
Пушечные выстрелы были холостые, но автоматы и штыки винтовок – боевые. Женщины прикрывали собой мужчин, чтобы сохранить их, – кололи и женщин! Опер Беляев в это утро своей рукой застрелил десятка два человек. После боя видели, как он вкладывал убитым в руки ножи, а фотограф делал снимки убитых».
(Александр Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ»)
Фотографии предоставлены Музеем истории ГУЛАГа
