«Усопший — квартирьер, он подготавливает место для лагеря»
— Недавно говорила с женщиной, потерявшей близкого человека. Свое горе она прятала за формулами: «Ему там лучше, надо смиряться, молитва не дает унывать». Как вы к ним относитесь?
— Конечно, мы надеемся на то, что нашим близким там будет лучше. Очень важен такой момент: скорбь — это про нас, это не про них. Надо смотреть на усопшего как на квартирьера, которого засылают куда-нибудь, чтобы он подготовил место для лагеря. Так и мы засылаем наших близких на небо. Ну а как по-другому? Можно потратить всю свою жизнь на страдания, но это непродуктивно и бессмысленно. Что от того, если ты будешь рыдать целыми днями? У тебя остается печаль, но все равно это не повод, чтобы переставать жить.
Смерть моей жены была не то что предсказуема — но она была возможна. Мы и жили, исходя из того, что у нее тяжелый диабет и состояние может ухудшиться. Я как врач прекрасно понимал, что происходит в чисто физиологическом плане. Тогда я был не очень хороший православный — в том плане, что много чего не соблюдал. Но в Бога верил с детства. Поэтому вопросов, а лучше ли ей там, у меня не возникало.
— Возникает чувство, что эти призывы к смирению и молитве запрещают человеку думать про свою боль. Иначе будто неблагочестиво?
— Меня, например, молитва спасла. Когда супруга умерла, естественно, я стал гораздо больше молиться и уделять внимание церковной жизни. Это не значит, что я занимался только тем, что молился. У меня было двое детей, у меня была работа.
Когда человек теряет близкого, он больше начинает задумываться о духовной жизни, это естественно. По большому счету, только через смерть мы с этой духовной жизнью и соприкасаемся.
И мы с утратой близкого обращаемся к тому, что нас способно связывать с этим миром — к молитве, храму, церкви.
Другой разговор, что человек пользуется теми формами, которые уже даны. А даны они не просто так. Вот мы читаем Псалтирь по усопшим. По сути своей, Псалтирь создана совсем не для этого. Псалтирь — это основная хвала Богу, разговор с Ним, причем не о конкретном усопшем. Но мы читаем Псалтирь, таким образом входим в это духовное поле и в какой-то степени ритуализируем свою скорбь.
То есть у нас есть делание, мы читаем определенную молитву и знаем, что это должно облегчить состояние умершего. Может быть, человек и сам по себе такой близкий к Богу, что он попросит и ему все даруется, но про себя же мало кто скажет, что он святой. Поэтому мы обращаемся к тому, что нам дала Церковь.
Фото: Высоко-Петровский монастырь
— Но что делать, если молитва не идет, а внутри кипит боль?
— Молитвенное правило — это как на дороге дорожные знаки, отбойники, разметка. Ехать мы можем по-разному — быстро, аккуратно, дергаться. Мы все равно будем ехать, но в кювет, если соблюдаем правила, не слетим. А вот все остальное зависит от тебя. Крепче за баранку держись, шофер.
Если человек не особо воцерковленный, ему надо подсказать, зачем он это читает. Вот мы здесь молимся, вот Псалтирь — это древние слова, их написал царь Давид для богообщения. А зачем мы читаем слова царя Давида — он святой, он лучше знал. Кстати, на многих такое объяснение действует (улыбается). Тебе никто не мешает молиться своими словами. Просто каждому человеку — разное.
— Может ли быть, что эти слова — «ему там лучше, так было надо» — работают как самоуспокоение? При чем здесь тогда Церковь?
— Польза только одна — человек меньше психует. Под самоуспокоение может подойти что угодно, оно потому и самоуспокоение. Если мы люди на самом деле верующие, то для нас это не просто слова. Если ты не веришь в жизнь вечную, ты понимаешь, что у твоего близкого и у тебя впереди ничего нет. Значит, ты либо пытаешься забить эту боль, либо ты меняешься.
«Давайте помолимся, что она отмучилась»
— Вопрос «Зачем Ты его забрал, почему его больше нет?» — живая реакция, смерть невозможно принять легко. Что делать, если обуревает недоверие, уныние?
— Мы люди обыкновенные, для нас печаль — это вполне нормальное чувство. Мы печалимся, потому что нам плохо без человека. У простого человека есть семья, двое были в плоть едину. Если тебе отрежут руку или ногу, ты же будешь печалиться?
А вот уныние — да, действительно, грех. Это как раз неверие Богу. Мне плохо, а Ты, Господи, меня обижаешь, Ты меня не любишь…
Вот я принес домой нового кота, и мой старый кот сидел и унывал. Но потом ничего, есть захотел, преодолел свое уныние, вылез из таза — он там не прятался, просто показывал, что он унывает. Сейчас бегают вместе.
Иногда печаль перерастает в депрессию, тогда это надо лечить. У нас сейчас, к сожалению, очень распространена поп-психология и словом «депрессия» объясняют все. Депрессия — это болезнь, причем достаточно тяжелая.
— Как понять, что пора лечиться?
— Ну как… Посмотреть «Машу и Медведя» — ту серию, где Маша такая скорая на помощь (улыбается). Лечиться надо, когда твоя печаль ничем не мотивирована и ты не можешь с ней справиться сам. Если ты сидишь печалишься и у тебя есть повод, это не депрессия, это нормально. Но если ты постоянно страдаешь, у тебя все мысли только об этом, нет нормальных реакций — это я упрощаю, конечно, — то это депрессия.
Ощущение потери остается, но воспоминания постепенно сглаживаются. Понимаете, когда человек порвет штаны, ему будет поначалу неудобно. Если он дальше будет ходить в рваных штанах, он замерзнет. Если ты нормальный человек, ты штаны зашьешь. А если у тебя депрессия, то так и будешь ходить в рваных. И если ты видишь, что ты не справляешься со своей потерей, надо идти к врачу. Может быть, твоя болезнь нуждается не именно в таблетках, а в психотерапии. Но именно в терапии, а не в той ерунде, которой занимаются якобы-психологи.
Фото: Ефим Эрихман / «Правмир»
А так есть масса дел, которые могут помочь человеку в быту. Кто-то начинает больше молиться, кто-то помогать другим. Кто-то начинает пить, хотя это не работает. У меня были дочки, поэтому мне страдать было некогда. Если бы я просто бегал и работал, я бы их просто хорошо кормил, а они росли как бурьян. Нужно было больше общаться, чтобы семья оставалась семьей. Да, мама умерла, но семья осталась. Мне еще очень помогли даже не столько родственники, сколько подружки старшей дочери. Они у нас буквально дневали и ночевали, помогали с младшей, которой тогда было пять с половиной.
— «Надо радоваться, он же теперь на небесах» — возможны ли такие слова? Утешит ли тут идея, что христианство — религия радости?
— Христианство — религия радости. Как мы можем не радоваться, если сам Бог пришел к нам? Если бы мы все могли обожиться, то вообще печали бы не было. Но мы пока не можем. Поэтому у нас есть чувства, мы остро переживаем боль. Когда не будет различий между небом и землей, все будет едино, все будут с Богом. А пока есть обычный человек, который обычно реагирует. У меня и сейчас нет радости за себя после потери жены, ее и не может быть. Но у меня есть радость за нее.
Естественно, на похоронах никто не радуется. Просто подобраны не те слова. Вам скорбно, плохо, но вы помните о том, что ваш усопший именно квартирьер, он там для вас. Понятно, что слова — это слова и на каждого действуют по-разному, нельзя выдать универсального рецепта, все слова говорятся конкретным людям.
Именно поэтому я не люблю книжек в стиле «такой-то и такой-то сказали» или «разговоры с батюшками». Причем не просто конкретные разговоры, а про то, что батюшка сказал так.
Священник — не радио, он сказал это конкретному человеку: он знает его, знает его духовное состояние. Понимаете, я же как врач с разными людьми разговариваю по-разному.
Я с кем-то буду ласково сюсюкаться, а с кем-то строго могу. Собственно, как и священник на исповеди. С кем-то надо разговаривать жестко, с кем-то, наоборот, очень мягко, с кем-то посмеяться.
Вот я отпевал свою очень старую подругу, мы с ней дружили с шести лет. Она тяжело заболела и умерла. Конечно, это было очень печально. У нее семья верующая, это одно. Другой пример, когда я отпевал свою подопечную, легочную больную, и там была семья как раз особо не религиозная, там нужны были совсем другие слова.
Детям своей подруги я мог сказать: «Ребята, вы же верующие люди, прекрасно знаете, что мама там, она вас ждет, мы все туда уйдем». А во второй семье нужно было говорить другое: «Да, она мучилась. Не дождалась новых легких, все было плохо. Может быть, так для нее легче. Давайте помолимся, что она отмучилась». Конечно, каждому свои слова.
«Жить нужно в кайф»
— Иногда говорят, что усопшему будет лучше, если мы изменим свою жизнь и станем ближе к Богу. Что это значит?
— А Бог ведь не только в молитвах, Он и в делах. Вера без дел мертва. Помогай людям, делай добро. Когда люди ко мне приходят и говорят: «Я такой раздражительный, я на всех ругаюсь», — я им советую делать земные поклоны. Ты когда в следующий раз ругнешься, падай в ноги: «Прости меня грешного». Прямо перед человеком. И на работе, на улице — где угодно. Если на машине кого-то обругал, вышел из машины и давай — сколько раз обругал, столько земных поклонов и клади. Бывает, помогает. Так же и здесь. Постарайся стать кротким аки голубь.
Фото: Высоко-Петровский монастырь
— С потерей мужа или жены остро чувствуется нехватка тактильного контакта, потому что исчезает все — от того, что некого погладить по голове, до отсутствия интимных отношений. Хочется, чтобы рядом был кто-то, кого можно просто обнимать и чувствовать, что рядом живой человек. Что с этим делать?
— Телесный контакт необходим. Ты же клади руку человеку на шею, а не на другие части тела. Кота заведи. Чем больше котов, тем больше телесного контакта. Кот не заменит человека, но кот поможет в физиологии.
Когда человек хочет элементарной ласки, это совершенно нормально. Может, у тебя есть ребенок, близкий родственник, который тебя погладит, подержит за руку… А так — бывает разное. Бывает, что люди после утраты супруга и женятся потом, замуж выходят. Почему нет?
— Часто у православного человека есть сначала желание хранить верность усопшему. Как разрешить себе жить дальше и вообще чему-то радоваться?
— А вот чувства вины как раз быть не должно, и его от себя надо гнать. Если ты полюбил другого человека, это не значит, что ты предал того. Это значит, что у тебя изменилась ситуация. Помните, что ответил Христос, когда у Него спрашивали, чьей женой будет жена семи братьев? В Царстве Божием не женятся и замуж не выходят, но пребывают как ангелы на небесах.
Вот сейчас Великий пост, а я сижу и пью апельсиновый чай и очень даже радуюсь. Хотя пост — время скорби и покаяния.
Ты не можешь всю жизнь ходить с кислой миной. Ты человека помни, человека люби. Но это не значит, что для тебя закрыто все остальное.
Когда этот человек был с тобой, ты же не только о нем думал? Ты ел, пил, ходил в театр.
Ушедшего можно и нужно любить, но вот зацикливаться не надо. Если нам Господь дает пережить утрату, надо относиться к ней как к испытанию. Но Богу надо доверять. Песня такая есть у группы «Воскресение»: «А ты все ждешь, что ты когда-нибудь умрешь». Так нельзя. Есть другая песня у Лады Дэнс: «Жить нужно в кайф». Просто кайф у каждого свой.
— В чем ваш?
— Мой кайф в монастыре. Поэтому я здесь.
