В первую очередь меня заинтересовала трубочка в пивной кружке. Кружка была добротная, на литр, и в ней веселенькая, несуразная, в зеленую и красную полоску трубочка. Кружка стояла на столике ровно напротив моего, за которым я ждала, пока остальная компания выберет мороженое, поэтому я занялась своим любимым делом – подглядыванием за окружающей действительностью.
Действительность оказалась той самой кружкой пива с соломинкой. Потом кружку взял добродушный, порозовевший на солнышке блондин и поднес соседу… колясочнику, как я заметила, почти полностью парализованному. Это небольшое кафе стоит на пересечении пешеходной улицы с переулком, упирающимся с парком Миллениум. Улица доходит до обоих корпусов торгового центра «Мамонт» в Будапеште.
В другом ее конце — какой-то культурный центр с кучей кружков для детей и взрослых и сразу две музыкальные школы, соседствующие с Mozgássérült Emberek Rehabilitációs Központja (никогда не выговорю) — Реабилитационным центром для инвалидов (в основном, с различным параличом).
А в парке устроено несколько детских площадок, музей естествознания, театральные подмостки, здесь же обычно смотрят ЧМ по футболу на огромном экране. Парк пересекает дорожка, по которой гуляют парочки, семьи, постоянно ездят колясочники – здесь можно сократить путь, да и дорогая куда приятнее.
Фото: С. ТАТАРИНЦЕВ, photosight.ru
Будем честными, степень болезни (да и сами диагнозы) у них разные. А потому и внешне они тоже очень разные. Есть такие, что удивляешься, чего это он на коляске, другой совсем плох, без помощи не обойтись. Или, например, высокие, ладные, но обездвиженные и с грустными глазами, как тот парень, что пьет пиво напротив меня.
И никто на них не обращает внимания, а, если и обращают, ровно столько же, сколько займет взгляд, брошенный на идущего мимо незнакомца. Я это видела не раз: Томми и Аня Фиаловски – мои друзья, у которых я останавливаюсь, когда приезжаю в Будапешт, живут рядом, так что мы всегда приходим с детьми в Миллениум гулять, на концерты. А иногда, как сейчас, заходим в местные кафе за мороженым или выпить пива…
Мороженое было не только выбрано, но и почти съедено, поэтому притихшие на некоторое время дети снова оживились: кто-то захотел пить, другая вымыть руки, третья – пятилетняя Линда, дочь Аниной приятельницы Марии, вдруг поняла, что рядом сидит «странный дядя».
«Нельзя смотреть так на людей, это неприлично», — сказала Маша. Но малышка не обратила внимания на ее слова, и что-то спросила у него. Очаровательный ребенок не вызвал ни малейшего раздражения, и «дядя» стал ей объяснять, что он болен. Через три минуты Линда, совершенно удовлетворенная уделенным ей вниманием переключилась на свои проблемы: мороженое, сок, писать, руки мыть – было куда важнее.
Да и с чего бы ей было счесть, что этот человек чем-то отличается от остальных, ведь никто из знакомых ей взрослых – от мамы до меня — даже взглядом не выразил обеспокоенность, никому и в голову не пришло, что происходит нечто из ряда вон, особенное, неприличное.
Колясочник и волонтер, его опекающий, выпили пиво и уехали, за их столик присела стайка молодежи. А я не могла перестать думать о них. Потому что какой год я приезжаю сюда, а все не могу привыкнуть к тому, что люди реагируют на сотни неудобных инвалидов нормально, естественно. Ладно, не тыкают пальцами, у нас уже тоже не всегда тыкают, но никого не раздражает и не возмущает, никто не пишет жалоб, что возле детей, рядом с парком, музыкальными школами и школой бальных танцев по соседству расположились не такие, инвалиды.
Грустно говорить об этом сегодня, в День защиты детей. Не потому, что у нас заболевают или умирают дети. Поверьте, они заболевают или умирают и в той самой Венгрии и даже в благополучной Норвегии или Америке.
Грустно потому, что мы уже пережили эпоху кайнозойского оледения, но пока еще где-то на уровне Древней Спарты, где хилых детей сбрасывали со скалы. Потому что мы все еще живем в обществе, где нормальным считается не пустить детей в Дельфинариум, потому что они – не такие, они — инвалиды. И никого не удивляет, что можно получить отказ в съеме квартиры, если у тебя умирающий ребенок.
Мы живем там, где, как собственной победе радуешься тому, что открыли Благотворительный фонд развития паллиативной помощи детям – ведь еще в прошлом году, когда мы разговаривали с врачом и инициатором фонда Анной Сонькиной, это казалось чем-то невероятным. Где только и остается, что верить — произойдет чудо, и будет зарегистрирован Благотворительный фонд помощи детям с органическими поражениями ЦНС «Галчонок», названный в память о Гале Чаликовой.
И, может быть, когда-нибудь я буду сидеть за столиком кафе в Москве. И напротив замечу запотевшую кружку, из которой будет торчать несуразная в зеленую и красную полоску трубочка…
Читайте также:
Ник Вуйчич: Без рук, без ног — без суеты
