текст, фото, видео: артём левченко
У троих детей аутизм, но Оксана мечтает стать бабушкой
Откровенный рассказ о том, как принять диагноз и стать счастливыми
У Оксаны и Юрия Лицман — сразу трое детей с аутизмом: семилетние двойняшки Маргарита и Алиса и шестилетний Артем. Корреспондент «Правмира» специально съездил в город Сумы, чтобы записать рассказ мамы — о том, как приняла их диагноз, научилась понимать дочерей и сына, почему не мечтает о «норме», но надеется, что дети обретут свое счастье.
Влюбились с первого взгляда и хотели детей
Родом я из Винницы, но давно там не живу. Закончила техникум, училище и институт, получила несколько специальностей, но ни по одной из них не работала. Хотя институтское образование социального работника сейчас очень пригодилось.
С будущим мужем познакомились через нашу общую подругу в Киеве. Я там работала, а Юра приезжал на подработки — занимался ремонтами, хотя по специальности повар. Он у меня вообще на все руки мастер, умеет создавать уют и комфорт.
Можно сказать, это была любовь с первого взгляда — как-то сразу все закружилось, завертелось… Встречались недолго. Он очень хотел семью, детей, я тоже. Поженились. В Сумы, на его родину, я переехала уже на седьмом месяце беременности — Юра оставаться в Киеве не планировал, так что пришлось отказаться от жизни в столице. Он хотел мальчика, но первыми появились на свет две девочки.
Беременность протекала вообще без проблем. Чувствовала себя хорошо, тщательно наблюдалась — все-таки первые роды, двойня, да еще и после 30. Сразу настроилась на кесарево, так и вышло. Девочки родились доношенные, набирали вес. Были некоторые проблемы — желтуха, маленькие кисты в голове у одной из дочерей. Меня тогда это очень пугало, но все прошло.
Родом я из Винницы, но давно там не живу. Закончила техникум, училище и институт, получила несколько специальностей, но ни по одной из них не работала. Хотя институтское образование социального работника сейчас очень пригодилось.
С будущим мужем познакомились через нашу общую подругу в Киеве. Я там работала, а Юра приезжал на подработки — занимался ремонтами, хотя по специальности повар. Он у меня вообще на все руки мастер, умеет создавать уют и комфорт.
Можно сказать, это была любовь с первого взгляда — как-то сразу все закружилось, завертелось… Встречались недолго. Он очень хотел семью, детей, я тоже. Поженились. В Сумы, на его родину, я переехала уже на седьмом месяце беременности — Юра оставаться в Киеве не планировал, так что пришлось отказаться от жизни в столице. Он хотел мальчика, но первыми появились на свет две девочки.
Беременность протекала вообще без проблем. Чувствовала себя хорошо, тщательно наблюдалась — все-таки первые роды, двойня, да еще и после 30. Сразу настроилась на кесарево, так и вышло. Девочки родились доношенные, набирали вес. Были некоторые проблемы — желтуха, маленькие кисты в голове у одной из дочерей. Меня тогда это очень пугало, но все прошло.
Врачи успокаивали, а у меня душа была не на месте
До полутора лет девочки правильно развивались, вовремя сели, встали, пошли. Но первые сигналы начались еще в грудном возрасте. Временами я начала замечать — что-то не то с детьми. Сон нарушился, истерический плач без причины… Ребенок сыт, сух, колик нет, зубы не режутся — никакого дискомфорта, а дочь заходилась плачем так, что я боялась одна с ней оставаться.
Помню, когда им в три месяца делали массаж, обе очень плакали. У одной от крика случился приступ, ее откачивали, массажист искусственное дыхание делала, пока я скорую вызывала. Это был ужас: ребенок с открытыми глазами и не дышит… Потом, когда мы лежали в неврологии, энцефалограмма ничего не показала. Что это было — до сих пор не знаю. Прошло, и слава Богу.
У одной из девочек был страшный дерматит. До года мы мучились с ней. Я придерживалась диеты, потому что одна из дочек была на смешанном питании, а вторая сразу отказалась от груди. Возможно, и хорошо, что отказалась. Оказывается, ей с рождения нельзя было молоко, даже материнское. Только безлактозное питание.
Тревожиться я начала после полутора лет, когда начался какой-то откат в развитии — пропали слова, игры, реакция на мой голос. Особенно беспокоила Маргаритка: у нее был утерян зрительный контакт — смотрела как сквозь меня, перестала отзываться на имя… Все врачи, которых я обошла, успокаивали: «Что вы хотите от детей? Нормальные дети». Невролог проверяла молоточком рефлексы, все в порядке. А у меня душа была не на месте.
До полутора лет девочки правильно развивались, вовремя сели, встали, пошли. Но первые сигналы начались еще в грудном возрасте. Временами я начала замечать — что-то не то с детьми. Сон нарушился, истерический плач без причины… Ребенок сыт, сух, колик нет, зубы не режутся — никакого дискомфорта, а дочь заходилась плачем так, что я боялась одна с ней оставаться.
Помню, когда им в три месяца делали массаж, обе очень плакали. У одной от крика случился приступ, ее откачивали, массажист искусственное дыхание делала, пока я скорую вызывала. Это был ужас: ребенок с открытыми глазами и не дышит… Потом, когда мы лежали в неврологии, энцефалограмма ничего не показала. Что это было — до сих пор не знаю. Прошло, и слава Богу.
У одной из девочек был страшный дерматит. До года мы мучились с ней. Я придерживалась диеты, потому что одна из дочек была на смешанном питании, а вторая сразу отказалась от груди. Возможно, и хорошо, что отказалась. Оказывается, ей с рождения нельзя было молоко, даже материнское. Только безлактозное питание.
Тревожиться я начала после полутора лет, когда начался какой-то откат в развитии — пропали слова, игры, реакция на мой голос. Особенно беспокоила Маргаритка: у нее был утерян зрительный контакт — смотрела как сквозь меня, перестала отзываться на имя… Все врачи, которых я обошла, успокаивали: «Что вы хотите от детей? Нормальные дети». Невролог проверяла молоточком рефлексы, все в порядке. А у меня душа была не на месте.
Сначала думала, что все это из-за прививок, потому что первые проблемы начались вскоре после них. Теперь-то знаю, что аутизм бывает не из-за вакцинации и что у моих детей он бы все равно проявился.
Об аутизме я прочитала ближе к двум годам детей, когда начала гуглить в интернете их симптомы. У Маргаритки почти все признаки РАС присутствовали, не помню уже полный перечень. И я уже тогда начала понимать, что у нее аутизм. Алиса была более контактная, развитая, отзывалась на имя, поэтому я надеялась, что с ней все будет хорошо, а Маргаритку вылечим. Лежали с ней в больнице, нас кололи, таблетки давали успокоительные, которые на самом деле только перевозбуждали…
Алиса
«Аутизм без вариантов»
К этому времени у нас уже был Артемка. Он родился, когда девочкам было год и три месяца. До полутора лет развивался даже лучше сестер, были уже слова, лепет и первая осознанность.
Каких-то аутичных признаков я не замечала. Может, еще и потому, что у него была масса других болезней. Сын часто болел, мы прямо из больницы в больницу, с этажа на этаж переезжали. Девочки тоже болели, но если они переносили в легкой форме, то у Артема все было с последствиями — больницы, уколы, антибиотики… Заболел герпесвирусной ангиной, в больнице подхватил стоматит… Сколько я помню, он постоянно болел и болел.
Страшнее всего было, когда нам сказали, что Артему нужно делать операцию на сердце. Целый год нас готовили к ней. И буквально накануне, на очередном обследовании говорят: все, операция не нужна, с сердцем все в порядке. Для меня это было какое-то чудо! Я счастливая, как на крыльях летела. И тут мне объявляют другой приговор…
Я тогда к остеопату записалась, пользуясь случаем. Хотела заочно проконсультироваться по поводу девочек. А врач увидел Артема и говорит: «Я не знаю, что у ваших девочек, но у вашего младшего стопроцентный аутизм». И свет в душе померк…
К этому времени у нас уже был Артемка. Он родился, когда девочкам было год и три месяца. До полутора лет развивался даже лучше сестер, были уже слова, лепет и первая осознанность.
Каких-то аутичных признаков я не замечала. Может, еще и потому, что у него была масса других болезней. Сын часто болел, мы прямо из больницы в больницу, с этажа на этаж переезжали. Девочки тоже болели, но если они переносили в легкой форме, то у Артема все было с последствиями — больницы, уколы, антибиотики… Заболел герпесвирусной ангиной, в больнице подхватил стоматит… Сколько я помню, он постоянно болел и болел.
Страшнее всего было, когда нам сказали, что Артему нужно делать операцию на сердце. Целый год нас готовили к ней. И буквально накануне, на очередном обследовании говорят: все, операция не нужна, с сердцем все в порядке. Для меня это было какое-то чудо! Я счастливая, как на крыльях летела. И тут мне объявляют другой приговор…
Я тогда к остеопату записалась, пользуясь случаем. Хотела заочно проконсультироваться по поводу девочек. А врач увидел Артема и говорит: «Я не знаю, что у ваших девочек, но у вашего младшего стопроцентный аутизм». И свет в душе померк…
Артём
А девочкам диагноз поставили, когда им было больше трех лет. Артемка тогда болел, лечили отит, и всем троим — энтеровирус. Тема получил дополнительные антибиотики, и желудок не выдержал — началась жуткая аллергия, интоксикация, ребенок весь покрылся корочками, лежал такой маленький красный комочек в реанимации…
Конечно, все эти больницы и лечения усугубили нервное и психическое состояние детей. После выписки я пошла с ними в неврологию, хотела договориться насчет обследования девочек. А заведующая перед этим увидела Артема и сразу сказала: «У вас мальчик с аутизмом». Ну, а потом уже всем троим диагностировали…
Конкретного синдрома нам не назвали, просто — расстройство аутистического спектра. А причины — генетические. Когда мы впервые делали стимуляцию мозга в Киеве, то там одна врач наговорила таких вещей, которые мне не хотелось слышать. Она еще даже не видела младшего сына, но сказала: «У вашего третьего ребенка тоже стопроцентный аутизм. Вам в вашем городе всем троим поставят либо аутизм, либо алалию».
Я тогда не придала значения, потому что младший сын еще нормально развивался. Но подумала: как можно озвучивать диагноз, не видя ребенка, не зная, какой он? А она объяснила все генетикой. Сразу сказала, что у нас и с девочками, и с младшим все будет плохо и что это «аутизм без вариантов». Сейчас я понимаю, что она была права.
Конечно, все эти больницы и лечения усугубили нервное и психическое состояние детей. После выписки я пошла с ними в неврологию, хотела договориться насчет обследования девочек. А заведующая перед этим увидела Артема и сразу сказала: «У вас мальчик с аутизмом». Ну, а потом уже всем троим диагностировали…
Конкретного синдрома нам не назвали, просто — расстройство аутистического спектра. А причины — генетические. Когда мы впервые делали стимуляцию мозга в Киеве, то там одна врач наговорила таких вещей, которые мне не хотелось слышать. Она еще даже не видела младшего сына, но сказала: «У вашего третьего ребенка тоже стопроцентный аутизм. Вам в вашем городе всем троим поставят либо аутизм, либо алалию».
Я тогда не придала значения, потому что младший сын еще нормально развивался. Но подумала: как можно озвучивать диагноз, не видя ребенка, не зная, какой он? А она объяснила все генетикой. Сразу сказала, что у нас и с девочками, и с младшим все будет плохо и что это «аутизм без вариантов». Сейчас я понимаю, что она была права.
Оксана Лицман
Я металась, как раненый зверь, а муж страдал молча
Как так получилось? Почему? Я же так хотела детей… Первое время по ночам, когда дети спали, я мучилась этими вопросами, жалела себя, переживала. Но ответов не было, поэтому я перестала думать и спрашивать. Знаю только, что не просто так мне даны эти детки.
Я не обращалась к психологу, хотя, наверное, надо было. Редко, но отчаяние накатывало. Я даже успокоительные принимала, два или три вида, не помню уже. Правда, они мне не помогали. Просто собирала себя. Понимала, что не могу себе позволить опускать руки…
Юра поначалу в диагноз не верил. Или не хотел верить, хотя и замечал. Несколько лет мы об этом вообще не разговаривали. Мне казалось, что у него достаточно быстро произошло принятие случившегося. Сейчас я понимаю, что все эти годы он страдал, молча носил это в себе, переваривал, осмыслял и только сейчас научился относиться спокойно.
Конечно, диагноз детей повлиял на наши отношения. Знаю, что в каждой такой семье влияет. Не может не повлиять, когда мама мечется, как раненый зверь… Я была в каком-то, наверное, неадекватном состоянии: постоянно бегала, суетилась, хлопотала, мысли не могла собрать. Мне все казалось, что надо что-то делать, скорее куда-то бежать. Только приехали, а мне надо опять куда-то ехать. А муж гасил эту мою перевозбудимость.
Ссорились, куда ж без этого. Возможно, помогло то, что он работает в другом городе. Это нас как-то сблизило. Одно дело, когда он в этом живет, каждый день варится. И другое — когда он приезжает и видит, что одна девочка наша уже заговорила, а вторая хоть и не говорит, но сообразительная очень, понимает даже больше, чем заговорившая. По младшему тоже есть результаты, слава Богу. И вот когда муж уже начал видеть эти успехи, какие-то маленькие достижения, то он успокоился, наверное.
Как так получилось? Почему? Я же так хотела детей… Первое время по ночам, когда дети спали, я мучилась этими вопросами, жалела себя, переживала. Но ответов не было, поэтому я перестала думать и спрашивать. Знаю только, что не просто так мне даны эти детки.
Я не обращалась к психологу, хотя, наверное, надо было. Редко, но отчаяние накатывало. Я даже успокоительные принимала, два или три вида, не помню уже. Правда, они мне не помогали. Просто собирала себя. Понимала, что не могу себе позволить опускать руки…
Юра поначалу в диагноз не верил. Или не хотел верить, хотя и замечал. Несколько лет мы об этом вообще не разговаривали. Мне казалось, что у него достаточно быстро произошло принятие случившегося. Сейчас я понимаю, что все эти годы он страдал, молча носил это в себе, переваривал, осмыслял и только сейчас научился относиться спокойно.
Конечно, диагноз детей повлиял на наши отношения. Знаю, что в каждой такой семье влияет. Не может не повлиять, когда мама мечется, как раненый зверь… Я была в каком-то, наверное, неадекватном состоянии: постоянно бегала, суетилась, хлопотала, мысли не могла собрать. Мне все казалось, что надо что-то делать, скорее куда-то бежать. Только приехали, а мне надо опять куда-то ехать. А муж гасил эту мою перевозбудимость.
Ссорились, куда ж без этого. Возможно, помогло то, что он работает в другом городе. Это нас как-то сблизило. Одно дело, когда он в этом живет, каждый день варится. И другое — когда он приезжает и видит, что одна девочка наша уже заговорила, а вторая хоть и не говорит, но сообразительная очень, понимает даже больше, чем заговорившая. По младшему тоже есть результаты, слава Богу. И вот когда муж уже начал видеть эти успехи, какие-то маленькие достижения, то он успокоился, наверное.
Понимаете, он их любит. Любит очень сильно и принимает их такими, какие они есть.
Я волнуюсь: «Как они будут ходить в школу? Вдруг их будут обижать. Что делать?» А он: «Пусть сидят дома, на домашнем обучении. Зачем им школа? Тебе сильно в жизни школа пригодилась? Научим всему. Младшего научу шпаклевать, еду готовить…»
Без этой поддержки мужа я бы не справилась. Очень тяжело было — и психологически, и в быту. Даже если не брать диагноз, то двое грудничков одновременно, а тут еще третий. За каждым нужен уход — покормить, переодеть, искупать… Помогали родственники мужа, мама моя иногда из Винницы приезжала. А потом, после диагноза, когда мы стали часто и подолгу уезжать на реабилитацию, мама практически переехала к нам. Сейчас ездит с нами на эти реабилитации, пока муж в отъезде на них зарабатывает.
Без этой поддержки мужа я бы не справилась. Очень тяжело было — и психологически, и в быту. Даже если не брать диагноз, то двое грудничков одновременно, а тут еще третий. За каждым нужен уход — покормить, переодеть, искупать… Помогали родственники мужа, мама моя иногда из Винницы приезжала. А потом, после диагноза, когда мы стали часто и подолгу уезжать на реабилитацию, мама практически переехала к нам. Сейчас ездит с нами на эти реабилитации, пока муж в отъезде на них зарабатывает.
Рассказываю о птичках — и девочки поднимают глаза к небу!
В общем, муж принял ситуацию и подзаряжает меня своим оптимизмом. И мне намного спокойнее и проще, чем вначале. Тогда мне казалось, что я была совсем в своем… Нет, не горе, потому что дети — это счастье, а в ситуации полной растерянности и беспомощности. Когда даже врачи не могут помочь детям, чтобы к ним пришло понимание обращенной речи. Я даже не про умение говорить — не говорят и не говорят, главное, чтобы понимали. Но как они могут заговорить, если они не понимают, о чем им говорят? Не понимают значений слов — небо, солнце, деревья, птички…
Птички… Никогда не забуду этот момент. Мы гуляли, я держала девочек за руки и уже больше по привычке, чем осознанно, разговаривала. Казалось, что сама с собой: «Вот и весна пришла, травка взошла, птички прилетели». И вдруг вижу: после моих слов они поднимают глаза и смотрят в небо, на летающих и щебечущих птичек! Я расплакалась…
Для меня это было сильнее, чем если бы они после какой-то реабилитации пришли и стих рассказали. Но так не бывает… Хотя знаю о случае, когда особенный ребенок после стимуляции заговорил сразу целыми предложениями. Это единичный случай, но чудеса бывают, слава Богу!
В общем, муж принял ситуацию и подзаряжает меня своим оптимизмом. И мне намного спокойнее и проще, чем вначале. Тогда мне казалось, что я была совсем в своем… Нет, не горе, потому что дети — это счастье, а в ситуации полной растерянности и беспомощности. Когда даже врачи не могут помочь детям, чтобы к ним пришло понимание обращенной речи. Я даже не про умение говорить — не говорят и не говорят, главное, чтобы понимали. Но как они могут заговорить, если они не понимают, о чем им говорят? Не понимают значений слов — небо, солнце, деревья, птички…
Птички… Никогда не забуду этот момент. Мы гуляли, я держала девочек за руки и уже больше по привычке, чем осознанно, разговаривала. Казалось, что сама с собой: «Вот и весна пришла, травка взошла, птички прилетели». И вдруг вижу: после моих слов они поднимают глаза и смотрят в небо, на летающих и щебечущих птичек! Я расплакалась…
Для меня это было сильнее, чем если бы они после какой-то реабилитации пришли и стих рассказали. Но так не бывает… Хотя знаю о случае, когда особенный ребенок после стимуляции заговорил сразу целыми предложениями. Это единичный случай, но чудеса бывают, слава Богу!
Маргарита
Препараты навредили, а биоакустическая коррекция помогает
Реабилитацией в общей сложности мы занимаемся уже пять лет. Какие только методики мы не перепробовали… Что-то помогало, что-то никак не влияло, а что-то и вредило.
Сначала был бесплатный реабилитационный центр, девочки посещают его с двух лет, там с ними занимаются педагоги, логопед. Потом я повезла их в Киев на звуковую стимуляцию головного мозга. Запатентованный метод, многие его хвалили. Но нам эта процедура никак не зашла. Никаких хороших моментов я не увидела, только перевозбуждение. Может быть потому, что дети были в очень плохом состоянии после лечения в Сумах препаратами, которые сделали только хуже. А может быть, эту стимуляцию нужно было делать позже.
Год спустя мы уже лечили всех троих. Поехали в Харьков и попробовали «Томатис», это такая методика нейросенсорной стимуляции. И уже четыре года регулярно ездим — потому что здесь я увидела у девочек явные улучшения. У младшего, правда, не так, как у дочек, поэтому сейчас я в поисках чего-то еще.
А вот биоакустическая коррекция головного мозга всем троим подходит. У девчонок я увидела результаты буквально после первого курса. У Артемки после процедуры появился зрительный контакт, начал отзываться на имя, понял горшок… Одна беда — если заболевает, температурит, то у него происходит регресс в развитии, все улучшения пропадают, и мы начинаем с нуля.
Еще одну популярную методику я просто боюсь пробовать, поэтому даже не буду называть ее. Знаю, что у других детей от нее наступил откат назад. Хочу попробовать дельфинотерапию, но не знаю, получится ли в этом году.
Реабилитацией в общей сложности мы занимаемся уже пять лет. Какие только методики мы не перепробовали… Что-то помогало, что-то никак не влияло, а что-то и вредило.
Сначала был бесплатный реабилитационный центр, девочки посещают его с двух лет, там с ними занимаются педагоги, логопед. Потом я повезла их в Киев на звуковую стимуляцию головного мозга. Запатентованный метод, многие его хвалили. Но нам эта процедура никак не зашла. Никаких хороших моментов я не увидела, только перевозбуждение. Может быть потому, что дети были в очень плохом состоянии после лечения в Сумах препаратами, которые сделали только хуже. А может быть, эту стимуляцию нужно было делать позже.
Год спустя мы уже лечили всех троих. Поехали в Харьков и попробовали «Томатис», это такая методика нейросенсорной стимуляции. И уже четыре года регулярно ездим — потому что здесь я увидела у девочек явные улучшения. У младшего, правда, не так, как у дочек, поэтому сейчас я в поисках чего-то еще.
А вот биоакустическая коррекция головного мозга всем троим подходит. У девчонок я увидела результаты буквально после первого курса. У Артемки после процедуры появился зрительный контакт, начал отзываться на имя, понял горшок… Одна беда — если заболевает, температурит, то у него происходит регресс в развитии, все улучшения пропадают, и мы начинаем с нуля.
Еще одну популярную методику я просто боюсь пробовать, поэтому даже не буду называть ее. Знаю, что у других детей от нее наступил откат назад. Хочу попробовать дельфинотерапию, но не знаю, получится ли в этом году.
Денег уходит уйма, но как-то выкручиваемся
Во сколько все это обходится? Даже не знаю, честно. Никогда не вели счет. Как-то не думали об этом. Прошли реабилитацию — и хорошо. Как-то выкручиваемся. Но дорого, конечно. Даже на диете детям сидеть дорого, не говоря уже о процедурах. А если все эти расходы да умножить на три?
Особенно тяжело было вначале, когда муж работал в Сумах. Сейчас в Киеве работает, чтобы заработать больше. Стало полегче. А еще не так давно вышло правительственное постановление, благодаря которому мы уже второй год ездим в наш любимый харьковский центр бесплатно — государство оплачивает все процедуры, терапию.
Материальную помощь в интернете я просила всего лишь один раз, когда начинали реабилитацию.
Во сколько все это обходится? Даже не знаю, честно. Никогда не вели счет. Как-то не думали об этом. Прошли реабилитацию — и хорошо. Как-то выкручиваемся. Но дорого, конечно. Даже на диете детям сидеть дорого, не говоря уже о процедурах. А если все эти расходы да умножить на три?
Особенно тяжело было вначале, когда муж работал в Сумах. Сейчас в Киеве работает, чтобы заработать больше. Стало полегче. А еще не так давно вышло правительственное постановление, благодаря которому мы уже второй год ездим в наш любимый харьковский центр бесплатно — государство оплачивает все процедуры, терапию.
Материальную помощь в интернете я просила всего лишь один раз, когда начинали реабилитацию.
Суммы для нас были заоблачные — за все первичные анализы, за процедуры… И нужно было заплатить все сразу. Тогда я поняла, что просить тяжело. Даже не стыдно, а тяжело.
Долго не решалась, настраивалась. Текст с просьбой писала, наверное, месяц, прежде чем опубликовать его во «ВКонтакте». А нужную сумму после публикации нам собрали в течение трех дней. Откликнулись и мои винницкие друзья, и друзья друзей…
Тогда все и узнали, что у моих детей проблемы, до этого я никого особо в это не посвящала. А сейчас вот про нас писать стали. Читаю иногда комментарии: «Родители — герои!» Да не чувствуем мы себя никакими героями и не считаем. Это не геройство. Для меня это миссия — научиться с этим жить, а не выживать.
Тогда все и узнали, что у моих детей проблемы, до этого я никого особо в это не посвящала. А сейчас вот про нас писать стали. Читаю иногда комментарии: «Родители — герои!» Да не чувствуем мы себя никакими героями и не считаем. Это не геройство. Для меня это миссия — научиться с этим жить, а не выживать.
Люди говорили: «Плохая мать» и «Заберите своего ребенка!»
Зато на улицах я — не «мать-героиня», а «плохая мать», которая детей плохо воспитывает и во всем им потакает. А дети — «обычные, просто балованные».
Был период, когда я перестала гулять с детьми на детской площадке, если там были мамы с другими малышами. Даже не хотелось выходить на улицу, чувствовать себя изгоем. Потому что все делали какие-то замечания: «Заберите своего ребенка! Почему она подходит к моему? Что она хочет?» Однажды Алиса, у которой были короткие волосы, увидела «необычное» — девочку с длинными косичками. Подошла к ней с любопытством и просто потрогала косички. И бабушка, которая была с этой девочкой, раскричалась так, что ее внучка от страха расплакалась… Много было таких неприятных моментов, даже не хочу вспоминать.
В магазинах к нам постоянно были претензии со стороны покупателей. Ходим в определенные магазины, где кассиры или продавцы нас знают и нормально реагируют. Сейчас я уже не замечаю каких-то замечаний, взглядов. А тогда болезненно очень переносила. Понимала, что не должно быть такое поведение у детей, но я ничего не могу с этим поделать. И корила себя — что ж я за мать такая…
Зато на улицах я — не «мать-героиня», а «плохая мать», которая детей плохо воспитывает и во всем им потакает. А дети — «обычные, просто балованные».
Был период, когда я перестала гулять с детьми на детской площадке, если там были мамы с другими малышами. Даже не хотелось выходить на улицу, чувствовать себя изгоем. Потому что все делали какие-то замечания: «Заберите своего ребенка! Почему она подходит к моему? Что она хочет?» Однажды Алиса, у которой были короткие волосы, увидела «необычное» — девочку с длинными косичками. Подошла к ней с любопытством и просто потрогала косички. И бабушка, которая была с этой девочкой, раскричалась так, что ее внучка от страха расплакалась… Много было таких неприятных моментов, даже не хочу вспоминать.
В магазинах к нам постоянно были претензии со стороны покупателей. Ходим в определенные магазины, где кассиры или продавцы нас знают и нормально реагируют. Сейчас я уже не замечаю каких-то замечаний, взглядов. А тогда болезненно очень переносила. Понимала, что не должно быть такое поведение у детей, но я ничего не могу с этим поделать. И корила себя — что ж я за мать такая…
Поговоришь с «особой» мамой — и становится легче
С другой стороны, сталкиваясь с неадекватным отношением, начинаешь по-настоящему ценить людей добрых, понимающих. Год назад я познакомилась с одной мамой, у нее двое детей, нормотипичные девочки. Она очень прониклась моей историей, вызвалась помочь гулять с моими детьми — во дворе, на стадионе, на детской площадке. Познакомила с моими детьми младшую дочку, очень добрая девочка. Она хотела играть с ними, но не знала, как. У нас же ролевые игры отсутствуют, мы не играем в дочки-матери, как все дети. Так эта девочка присматривалась к нашим простым догонялкам, а потом стала в них с удовольствием участвовать.
Я была приятно удивлена, когда эта женщина рассказала мне, что ее дочка захотела для своей куклы Барби заказать игрушечную инвалидную коляску, как у детей с ДЦП. Представляете?
Ну, и с родителями особых детей много общаемся, а как же. У нас сообщество в вайбере есть, там уже почти 300 мам, из которых я знаю лично или по переписке больше половины. С одними познакомилась в интернете, когда искала информацию по аутизму, с другими мы где-то в центрах реабилитации встречались. Со многими переписываемся, какие-то подарки шлем друг другу и детям. Можно сказать, даже дружим. Мне с такими мамами намного проще общаться, потому что понимают тебя с полуслова.
С другой стороны, сталкиваясь с неадекватным отношением, начинаешь по-настоящему ценить людей добрых, понимающих. Год назад я познакомилась с одной мамой, у нее двое детей, нормотипичные девочки. Она очень прониклась моей историей, вызвалась помочь гулять с моими детьми — во дворе, на стадионе, на детской площадке. Познакомила с моими детьми младшую дочку, очень добрая девочка. Она хотела играть с ними, но не знала, как. У нас же ролевые игры отсутствуют, мы не играем в дочки-матери, как все дети. Так эта девочка присматривалась к нашим простым догонялкам, а потом стала в них с удовольствием участвовать.
Я была приятно удивлена, когда эта женщина рассказала мне, что ее дочка захотела для своей куклы Барби заказать игрушечную инвалидную коляску, как у детей с ДЦП. Представляете?
Ну, и с родителями особых детей много общаемся, а как же. У нас сообщество в вайбере есть, там уже почти 300 мам, из которых я знаю лично или по переписке больше половины. С одними познакомилась в интернете, когда искала информацию по аутизму, с другими мы где-то в центрах реабилитации встречались. Со многими переписываемся, какие-то подарки шлем друг другу и детям. Можно сказать, даже дружим. Мне с такими мамами намного проще общаться, потому что понимают тебя с полуслова.
Нам такое общение помогает: она выговорилась, я выговорилась, что-то грустное перевели в шутку и как-то легче жить стало…
Папы тоже есть, да. Немного, но есть. Я бы таких пап носила на руках. Восторгаюсь ими, как и своим мужем. Потому что папе куда сложнее принять диагноз ребенка. Когда ты мечтал, что твой ребенок будет футболистом, а оказалось, что он даже обслуживать себя не может…
От побегов Маргошки я чуть не поседела
Меня иногда спрашивают, с кем сложнее — с Маргаритой, с Алисой или с Артемом? Я говорю, что с каждым по-разному. У каждого — свой характер, особенности, проблемы и сложности.
Маргаритка старше сестры на четыре минуты, поэтому называем ее «старшая». Алиса, соответственно — «младшая». Они очень разные, как небо и земля. Одна темненькая, другая светлая. Алиса — хохотушка, ее легко развеселить. Маргошка — серьезная барышня, редко улыбается, зато взгляд у нее — как у взрослого человека. Я даже без слов больше понимаю Маргариту, которая не говорит, чем Алису, которая немного говорит. Не могу объяснить, почему. Бывают моменты, когда сама не понимаю: как я ее поняла, как догадалась? Такое вот невербальное общение.
Маргаритка очень эмоциональная, может истерику закатить, упасть, кататься по полу, вместо того, чтобы показать мне, что она хочет. Берет измором. Очень сообразительная и хитрая.
От ее побегов я чуть не поседела. Она хотела гулять, а попросить не могла, поэтому просто находила ключи, отпирала двери и убегала. Поэтому даже в поездки мы брали свои замки и берегли ключи. Снимали все ручки на окнах — у нас первый этаж и Маргошка знала, как открыть окно и выйти наружу. Могла убежать, чтобы нарвать цветочков у дома. Или сходить в магазин — дорогу хорошо знала. Я на всякий случай бейджик с номером телефона ей на одежду крепила…
Меня иногда спрашивают, с кем сложнее — с Маргаритой, с Алисой или с Артемом? Я говорю, что с каждым по-разному. У каждого — свой характер, особенности, проблемы и сложности.
Маргаритка старше сестры на четыре минуты, поэтому называем ее «старшая». Алиса, соответственно — «младшая». Они очень разные, как небо и земля. Одна темненькая, другая светлая. Алиса — хохотушка, ее легко развеселить. Маргошка — серьезная барышня, редко улыбается, зато взгляд у нее — как у взрослого человека. Я даже без слов больше понимаю Маргариту, которая не говорит, чем Алису, которая немного говорит. Не могу объяснить, почему. Бывают моменты, когда сама не понимаю: как я ее поняла, как догадалась? Такое вот невербальное общение.
Маргаритка очень эмоциональная, может истерику закатить, упасть, кататься по полу, вместо того, чтобы показать мне, что она хочет. Берет измором. Очень сообразительная и хитрая.
От ее побегов я чуть не поседела. Она хотела гулять, а попросить не могла, поэтому просто находила ключи, отпирала двери и убегала. Поэтому даже в поездки мы брали свои замки и берегли ключи. Снимали все ручки на окнах — у нас первый этаж и Маргошка знала, как открыть окно и выйти наружу. Могла убежать, чтобы нарвать цветочков у дома. Или сходить в магазин — дорогу хорошо знала. Я на всякий случай бейджик с номером телефона ей на одежду крепила…
Сейчас период побегов у нее окончился, но сколько мы пережили — вспомнить страшно. Причем убегала даже тогда, когда в квартире (однокомнатной) трое взрослых. На секунду отвернулись — все. Улучала момент, когда все теряли бдительность, и делала ноги. Если бы соцслужбы послушали эти истории, то были бы в шоке…
А еще она у меня такая девочка-девочка, модница, любит всякие платьица красивые и другую одежду. Сейчас перчатки обожает носить, без них не выходит. После зимы ни в какую не хотела расставаться с теплыми перчатками, требовала надевать. Нашли компромисс — надеваем легкие гипюровые, без пальцев. Зато резиночки на волосах не любит, да и к голове когда-то вообще не разрешала прикасаться.
Она у меня визуал — все подсмотрит и запомнит: где плита электрическая включается, где кран на стояке открывается, который я перекрываю, чтобы они потоп не устроили. Ничего от нее не спрячешь. Нет воды в кране — пойдет, найдет, включит. Как зачем? Посуду помыть, она это любит. И готовить любит.
А еще она у меня такая девочка-девочка, модница, любит всякие платьица красивые и другую одежду. Сейчас перчатки обожает носить, без них не выходит. После зимы ни в какую не хотела расставаться с теплыми перчатками, требовала надевать. Нашли компромисс — надеваем легкие гипюровые, без пальцев. Зато резиночки на волосах не любит, да и к голове когда-то вообще не разрешала прикасаться.
Она у меня визуал — все подсмотрит и запомнит: где плита электрическая включается, где кран на стояке открывается, который я перекрываю, чтобы они потоп не устроили. Ничего от нее не спрячешь. Нет воды в кране — пойдет, найдет, включит. Как зачем? Посуду помыть, она это любит. И готовить любит.
Включает правильную конфорку, яичницу жарит, например, салат делает, бутерброды с тостерным хлебом. Потом посуду за собой помоет…
Но при этом она не говорит. У нее есть слова, просто она ими не пользуется. И уши закрывает, если какие-то звуки ее раздражают. Не любит шумные мероприятия, компании, не хочет играть с другими детьми — может быть потому, что Алиса у нее все отнимала и отнимает. К Алисе-то уже привыкла, а если другой ребенок отнимет, очень болезненно воспринимает. За себя не постоит, сдачи не даст, будет сидеть в уголке и плакать. Я ее пытаюсь оградить от таких стрессов. Раньше хотела подружить с соседскими детьми — в гости их приглашать, к ним ходить. Но вижу, что Маргошке некомфортно, поэтому перестала.
Маргарита
Алиса не слышала меня, но тонко чувствовала музыку
Алиса, наоборот, очень контактная. Ей со всеми нравится общаться, со всеми весело — и с обычными детьми, и с особыми. Кто-то радуется рядом — и она радуется. Веселая с рождения, всех этим умиляет. Истерики, протесты и капризы у нее тоже бывают, но она на людях их не показывает, только дома. И все думают: какая Алиса хорошая, еще и заговорила, с ней-то небось проще. Как бы не так! Иногда такое устраивает…
Как-то вела я ее с занятий и захотела она идти сама, не держась за руку. А потом пошла быстрым шагом — специально, чтобы я ее не догнала. Догнать удалось буквально на светофоре — собиралась переходить дорогу на красный свет. Уверенно так, без страха. Я ее не пускаю, а она кричит: «Красный, зеленый! Красный, зеленый!» Возможно, она перепутала цвета и решила, что на красный можно, а на зеленый нельзя. Загорается зеленый, она упирается и не идет. «На красный! Зеленый — нет! Красный!» Держала я ее так минут пятнадцать. И думала: зачем мне вот эти ее слова, знание цветов, мне бы домой ее довести в целости и сохранности…
Любознательная, все новое ей интересно. Любит новые онлайн-игры, закачивает их себе на телефон — шашки, пазлы. Раньше складывала картонные пазлы, но в телефоне-то интереснее. В какие-то компьютерные игры играет… Да, я знаю про гаджетозависимость, понимаю риски. Иногда мне говорят: лучше дай им книжечку почитать. Давала в детстве, смотрели картинки: собачка, котик… Дети их часто рвали, нервничали. Иной раз получалось больше вреда, чем пользы. А с телефоном — другое дело. Поэтому дозированно разрешаю играть.
А еще Алиса очень музыкальная. Впервые это педагог в реабилитационном центре заметил.
Алиса, наоборот, очень контактная. Ей со всеми нравится общаться, со всеми весело — и с обычными детьми, и с особыми. Кто-то радуется рядом — и она радуется. Веселая с рождения, всех этим умиляет. Истерики, протесты и капризы у нее тоже бывают, но она на людях их не показывает, только дома. И все думают: какая Алиса хорошая, еще и заговорила, с ней-то небось проще. Как бы не так! Иногда такое устраивает…
Как-то вела я ее с занятий и захотела она идти сама, не держась за руку. А потом пошла быстрым шагом — специально, чтобы я ее не догнала. Догнать удалось буквально на светофоре — собиралась переходить дорогу на красный свет. Уверенно так, без страха. Я ее не пускаю, а она кричит: «Красный, зеленый! Красный, зеленый!» Возможно, она перепутала цвета и решила, что на красный можно, а на зеленый нельзя. Загорается зеленый, она упирается и не идет. «На красный! Зеленый — нет! Красный!» Держала я ее так минут пятнадцать. И думала: зачем мне вот эти ее слова, знание цветов, мне бы домой ее довести в целости и сохранности…
Любознательная, все новое ей интересно. Любит новые онлайн-игры, закачивает их себе на телефон — шашки, пазлы. Раньше складывала картонные пазлы, но в телефоне-то интереснее. В какие-то компьютерные игры играет… Да, я знаю про гаджетозависимость, понимаю риски. Иногда мне говорят: лучше дай им книжечку почитать. Давала в детстве, смотрели картинки: собачка, котик… Дети их часто рвали, нервничали. Иной раз получалось больше вреда, чем пользы. А с телефоном — другое дело. Поэтому дозированно разрешаю играть.
А еще Алиса очень музыкальная. Впервые это педагог в реабилитационном центре заметил.
Я тогда поразилась: ребенок не понимает обращенную речь, не слышит меня, но очень тонко чувствует музыку, ритм, знает, где какая нота. Вот как так может быть?
Сейчас она любит танцевать, петь. Ходит на танцы, в кружок для нормотипичных детей. Там ей нравится. Дети нормально на нее реагируют, разве что не общаются — не знают, как. Да и Алиса туда не за общением ходит. Увидит зеркало, услышит музыку — и давай танцевать какие-то свои «танцы». Хореограф подождет минут пять и приводит ее в чувства: «Нет, Алиса, танцуем наши танцы. Повторяй движения». Получается у нее. Даже на шпагат она пытается садиться, хотя у нее нет растяжки. А вот у Маргаритки растяжка есть, у нее бы получилось. Хочу и ей дать шанс, отдать на какой-то спорт или танцы, только индивидуально. Но пока не придумала, куда и к кому.
Артем любит энциклопедии, а вот рисовать перестал
Артема девочки приняли в семью не сразу. Раньше у них вообще никакой реакции на него не возникало, как будто его и не было. А сейчас они подружились. Даже в догонялки играют втроем, но это под настроение Маргариты. Правда, она крайне редко его к себе подпускает, потому что он может у нее что-то отнять. Алиса чаще с ним общается. Иногда даже может его обнять, поцеловать. Перестала отнимать у него игрушки. Раньше называла его «братик», а сейчас — «любчик» или «Тема-мальчик».
И он очень любвеобильный, любит сестричек, идет к ним охотно. Он вообще контактный, любит и детей, и взрослых, но со взрослыми ему нравится больше, чем с детьми, не знает, как с ними играть. И с занятиями у Артема все сложно.
В отличие от девочек, он не любит гаджеты, не понимает. Раньше понимал, а сейчас вообще не знает, что с телефоном делать, как переключить. Мультики не смотрит, зато любит книжки, особенно энциклопедии с реалистичными иллюстрациями, а вот детские, с наивными картинками, не листает. Подолгу всматривается в изображение, но когда я пытаюсь его увлечь, показать новые рисунки, объяснить значение, то откладывает книгу — интерес пропадает.
Маленьким, лет до двух, очень любил рисовать — карандашами, красками, грифелем на планшетке. Такие милые каракули получались. Сейчас — нет. Может попытаться есть грифель или краски, поэтому рисовать уже не даем. Неинтересно ему стало.
В садике, когда ходим на занятия, на него жалуются — «не хочет заниматься, ничего не понимает». Вздыхаю, соглашаюсь. Знаю, что с ним тяжело. Для таких детей нужно очень много сил, времени и терпения. Педагоги не могут столько уделить, да и не обязаны. Только мамы. Пытаемся вот. Но что-то очень туго…
Артема девочки приняли в семью не сразу. Раньше у них вообще никакой реакции на него не возникало, как будто его и не было. А сейчас они подружились. Даже в догонялки играют втроем, но это под настроение Маргариты. Правда, она крайне редко его к себе подпускает, потому что он может у нее что-то отнять. Алиса чаще с ним общается. Иногда даже может его обнять, поцеловать. Перестала отнимать у него игрушки. Раньше называла его «братик», а сейчас — «любчик» или «Тема-мальчик».
И он очень любвеобильный, любит сестричек, идет к ним охотно. Он вообще контактный, любит и детей, и взрослых, но со взрослыми ему нравится больше, чем с детьми, не знает, как с ними играть. И с занятиями у Артема все сложно.
В отличие от девочек, он не любит гаджеты, не понимает. Раньше понимал, а сейчас вообще не знает, что с телефоном делать, как переключить. Мультики не смотрит, зато любит книжки, особенно энциклопедии с реалистичными иллюстрациями, а вот детские, с наивными картинками, не листает. Подолгу всматривается в изображение, но когда я пытаюсь его увлечь, показать новые рисунки, объяснить значение, то откладывает книгу — интерес пропадает.
Маленьким, лет до двух, очень любил рисовать — карандашами, красками, грифелем на планшетке. Такие милые каракули получались. Сейчас — нет. Может попытаться есть грифель или краски, поэтому рисовать уже не даем. Неинтересно ему стало.
В садике, когда ходим на занятия, на него жалуются — «не хочет заниматься, ничего не понимает». Вздыхаю, соглашаюсь. Знаю, что с ним тяжело. Для таких детей нужно очень много сил, времени и терпения. Педагоги не могут столько уделить, да и не обязаны. Только мамы. Пытаемся вот. Но что-то очень туго…
В инклюзию не верю
Осенью мы пойдем в школу — при садике открывается специальный первый класс для детей с РАС. Но в инклюзию, честно говоря, не особо верю.
Был у нас недавно опыт общения с учительницей, которая занимается с нормотипичными детьми. Вроде добрая женщина, опытная, с большим стажем. Привела я на занятие Алису — она уже заговорила, с ней легче, можно заниматься. И... услышала много нехороших моментов, которые просто нельзя говорить при маме особенного ребенка.
Осенью мы пойдем в школу — при садике открывается специальный первый класс для детей с РАС. Но в инклюзию, честно говоря, не особо верю.
Был у нас недавно опыт общения с учительницей, которая занимается с нормотипичными детьми. Вроде добрая женщина, опытная, с большим стажем. Привела я на занятие Алису — она уже заговорила, с ней легче, можно заниматься. И... услышала много нехороших моментов, которые просто нельзя говорить при маме особенного ребенка.
Алисе-то все равно, она не понимает, что с ней не так, она просто счастливый ребенок. Но я просто не была готова услышать от учителя такие колкие замечания, сравнения моего ребенка с нормотипичными детьми.
Думаю, если бы мы учились у нее в классе, то я бы слышала это каждый день. Зачем? Наши ожидания и результаты совершенно иные, чем у нормотипичных детей. Все очень индивидуально и непредсказуемо.
В общем, в обычную школу боюсь их отдавать. Есть еще «пуповина», которую я не отрезала. Волнуюсь, не знаю, как они справятся без меня, ведь пока что я для них — руки, ноги и голова. Ходим исключительно за ручку, потому что могут убежать куда не надо. Даже дома нужно быть начеку с утра до глубокой ночи, смотреть на дверь и окно. Заниматься, приготовить поесть — на это уже иногда и времени нет. На карантине мы по ночам вообще не спали, потому что дети день с ночью перепутали… Пока справляюсь, а как будет дальше — не знаю.
В общем, в обычную школу боюсь их отдавать. Есть еще «пуповина», которую я не отрезала. Волнуюсь, не знаю, как они справятся без меня, ведь пока что я для них — руки, ноги и голова. Ходим исключительно за ручку, потому что могут убежать куда не надо. Даже дома нужно быть начеку с утра до глубокой ночи, смотреть на дверь и окно. Заниматься, приготовить поесть — на это уже иногда и времени нет. На карантине мы по ночам вообще не спали, потому что дети день с ночью перепутали… Пока справляюсь, а как будет дальше — не знаю.
Оксана Лицман на прогулке с детьми
Хочется верить, что у моих детей будут свои семьи
О далеком будущем думать боюсь. Живем настоящим. Барахтаемся, радуемся успехам, смиряемся с неудачами. Невозможно убрать аутизм резко и сразу, нет такой волшебной таблетки. Только многолетняя реабилитация, да и то без гарантий. Кому-то она ощутимо помогает, у кого-то выстрелит со временем. Идем на ощупь, осторожно. Пользуемся оправдавшими себя методиками и не спешим испытывать новые, пробовать какие-то очередные препараты. Страшно, потому что есть что терять. То ли поможет, то ли сделает хуже… Но хочется верить, что все будет хорошо. Что у моих детей будут свои семьи и счастливая жизнь в будущем.
Счастлива ли я сама? Конечно. Очень счастлива. Как бы сложно и тяжело ни было. Когда-то я ждала от жизни обычного женского счастья. Очень любила мечтать, четко рисовала свои желания. Самая заветная моя мечта осуществилась втройне — я стала мамой троих долгожданных детей! Но никак не ожидала, что «особенность» моих детей перевернет мой обычный мир.
Еще счастлива от того, что мои дети счастливы. Они не понимают, что с ними что-то не так. Наоборот, они думают, что это со мной что-то не так, потому что это я то плачу, то кричу на них, когда они делают опасные для жизни вещи. Часто я на нервах, озабоченная, усталая. А нужно просто расслабиться и увидеть моменты счастья. Как по утрам, когда эти счастья просыпаются — одно, второе, третье…
Муж тоже счастлив детьми. Не может без них долго. Ему предлагали намного более высокооплачиваемую работу за границей — отказался. Одно дело пять часов езды — и выходные с семьей, а другое — разлука на много месяцев.
Для полного счастья Юре не хватает только собственного дома. Это его мечта — такой островок безмятежной жизни для детей, дом и своя детская площадка для игр. Может, когда-нибудь и доживем. А пока счастливы и в «однушке».
О далеком будущем думать боюсь. Живем настоящим. Барахтаемся, радуемся успехам, смиряемся с неудачами. Невозможно убрать аутизм резко и сразу, нет такой волшебной таблетки. Только многолетняя реабилитация, да и то без гарантий. Кому-то она ощутимо помогает, у кого-то выстрелит со временем. Идем на ощупь, осторожно. Пользуемся оправдавшими себя методиками и не спешим испытывать новые, пробовать какие-то очередные препараты. Страшно, потому что есть что терять. То ли поможет, то ли сделает хуже… Но хочется верить, что все будет хорошо. Что у моих детей будут свои семьи и счастливая жизнь в будущем.
Счастлива ли я сама? Конечно. Очень счастлива. Как бы сложно и тяжело ни было. Когда-то я ждала от жизни обычного женского счастья. Очень любила мечтать, четко рисовала свои желания. Самая заветная моя мечта осуществилась втройне — я стала мамой троих долгожданных детей! Но никак не ожидала, что «особенность» моих детей перевернет мой обычный мир.
Еще счастлива от того, что мои дети счастливы. Они не понимают, что с ними что-то не так. Наоборот, они думают, что это со мной что-то не так, потому что это я то плачу, то кричу на них, когда они делают опасные для жизни вещи. Часто я на нервах, озабоченная, усталая. А нужно просто расслабиться и увидеть моменты счастья. Как по утрам, когда эти счастья просыпаются — одно, второе, третье…
Муж тоже счастлив детьми. Не может без них долго. Ему предлагали намного более высокооплачиваемую работу за границей — отказался. Одно дело пять часов езды — и выходные с семьей, а другое — разлука на много месяцев.
Для полного счастья Юре не хватает только собственного дома. Это его мечта — такой островок безмятежной жизни для детей, дом и своя детская площадка для игр. Может, когда-нибудь и доживем. А пока счастливы и в «однушке».
Мечтаю стать бабушкой
Стараюсь относиться к мечтам осторожно. Мечты — это способ окунуться в мир, где ты счастлив, но при этом важно не потерять связь с реальностью. Не все мечты с легкостью сбываются, и не все зависит только от меня. Я это осознала с опытом.
Так хотелось достичь этой «нормы» для детей, но из года в год моя мечта отдалялась. Выматывало и утомляло, не покидал страх утратить свою мечту. Это ошибка — забывать, что в погоне за мечтой о «норме» для детей пролетают самые драгоценные годы их детства и можно что-то упустить, не заметить счастья в мелочах. А нужно жить здесь и сейчас. Ведь я люблю их просто потому, что они есть и самые лучшие для меня. Верю в них, даже когда у них что-то не получается. Знаю, что вместе мы справимся.
Жду, когда они заговорят, научатся понимать окружающий мир, смогут озвучить мне свои мечты, а я всячески буду стараться их осуществить.
Поэтому я продолжаю смотреть в будущее с верой и надеждой. Хочу стать еще и бабушкой, иметь много внуков. Чтобы у моих детей было обычное человеческое счастье.
Стараюсь относиться к мечтам осторожно. Мечты — это способ окунуться в мир, где ты счастлив, но при этом важно не потерять связь с реальностью. Не все мечты с легкостью сбываются, и не все зависит только от меня. Я это осознала с опытом.
Так хотелось достичь этой «нормы» для детей, но из года в год моя мечта отдалялась. Выматывало и утомляло, не покидал страх утратить свою мечту. Это ошибка — забывать, что в погоне за мечтой о «норме» для детей пролетают самые драгоценные годы их детства и можно что-то упустить, не заметить счастья в мелочах. А нужно жить здесь и сейчас. Ведь я люблю их просто потому, что они есть и самые лучшие для меня. Верю в них, даже когда у них что-то не получается. Знаю, что вместе мы справимся.
Жду, когда они заговорят, научатся понимать окружающий мир, смогут озвучить мне свои мечты, а я всячески буду стараться их осуществить.
Поэтому я продолжаю смотреть в будущее с верой и надеждой. Хочу стать еще и бабушкой, иметь много внуков. Чтобы у моих детей было обычное человеческое счастье.