«Здравствуйте, я приемная мама. У меня под опекой ребенок с инвалидностью, и я получаю те самые сумасшедшие шестьдесят тысяч, о которых сейчас все говорят», – пишет Мария Н.
Ей выплачивают 27 тысяч рублей за опеку над ребенком-инвалидом, 29 тысяч – зарплату приемного родителя и 6 тысяч московской выплаты. Правда, получить ее Марии так и не удалось, хотя и она, и ее приемная дочь – москвичи.
О невероятных доходах московских приемных семей говорят после слов Владимира Петросяна, главы Департамента труда и социальной защиты. Он дает видеоинтервью, а на заднем плане играют дети, которых забрали из семьи Дель: «Есть факт того, что дети были многого лишены, это странно, при том, что город выделял на содержание детей более 630 тысяч ежемесячно. А дети, как сегодня сказали нам дознаватели, не знали, что такое сыр».
Не очень понятно, о каких дознавателях идет речь: Следственный комитет объявил об открытии уголовного дела против Михаила Деля буквально за несколько минут до интервью чиновника. Петросян сказал «Правмиру», что комментировать тут нечего и он уже все неоднократно рассказывал журналистам. Приемные родители возмутились словами главы департамента и стали распространять ссылку на его налоговую декларацию, согласно которой зарплата чиновника превышает 400 тысяч рублей в месяц, а совокупный доход с женой – более 700 тысяч в месяц.
Мамина «зарплата»
Мария Н. рассказывает, что когда она начала оформлять документы, чтобы забрать свою дочку, она выслушала «много адских комментариев от сотрудников опеки – и своей районной, и опеки детского дома». «Все каждый раз менялись в лице и говорили – вы что, правда собираетесь оформлять приемную семью? Ну теперь нам все с вами понятно!» – добавляет она. По словам Марии, ей никто и никогда не объяснял структуру выплат на ребенка.
Один из самых значимых факторов в выплатах – прожиточный минимум в регионе и местные бюджетные возможности. Москва считается самой «богатой», поэтому приемных родителей часто упрекают в том, что они переезжают в столицу за большими выплатами. В начале 2016 года городские власти попытались урегулировать этот вопрос запретом на ежемесячные выплаты детям из региональных детских домов, не имеющим места жительства в Москве. Приемные родители из Москвы и Московской области судились с департаментом соцзащиты и выигрывали.
«Честно сказать, до того как я приехала с сыном в столицу, мне тоже казались московские выплаты просто космическими, – рассказывает Ирина Г., жившая с ребенком в маленьком уральском городе. – Я даже не про общую дороговизну, за исключением еды товары у нас стоят столько же или даже дороже. А вот платные занятия, затраты на дорогу, медицинская реабилитация, которую не всегда можно получить бесплатно даже для ребенка с льготами, встают в совершенно другие деньги». Ирине в Москве предложили хорошую работу, но зарегистрироваться на съемной квартире получилось только временно. Она по-прежнему получает «детские» выплаты своего региона и раз в год ездит по ним отчитываться в опеку.
Сотрудница опеки и мать двоих кровных детей, работающая в центре Москвы, на условиях анонимности рассказала «Правмиру», что раздумывала о том, чтобы взять под опеку нескольких детей, уволиться с работы и работать мамой круглые сутки, получая за это деньги.
«Я не вижу в этом ничего особенно корыстного, – говорит она, – материнская работа чаще гораздо тяжелее, чем обычная». Она говорит, что в своей работе никогда не встречалась с тем, чтобы детей брали в семью исключительно из финансовых соображений.
«С натяжкой могу вспомнить один случай, – рассказывает женщина, – когда осиротевшего ребенка забрал пьющий родственник и тратил на выпивку в том числе и детские деньги. Но семья в принципе была не особо благополучной, возможно, ребенка он взял, руководствуясь родственными чувствами, а с деньгами поступал, как привык».
Выплаты на детей, которых забирают из детского дома, зависят от множества факторов, но прежде всего от того, в какой статус переходит ребенок. В российском законодательстве существует несколько вариантов:
1. ОПЕКА
А) Возмездная опека. Кровные родители не освобождаются от обязанностей по участию в содержании ребенка. Ребенок сохраняет все льготы и выплаты. Опекун имеет практически все права родителей. Каждый месяц ему выплачивают вознаграждение. За него отчитываться не надо, а вот за детские пособия каждый год нужно писать отчет.
Б) Безвозмездная опека. Опекун не получает вознаграждения, в остальном права и обязанности аналогичны возмездной опеке.
2. УСЫНОВЛЕНИЕ. Дети и родители имеют те же права и обязанности, что и в кровных семьях. Но в этом случае дети теряют все льготы и выплаты, только в Москве (и только на усыновленных в Москве же детей с московской пропиской) выплачивается пособие.
Любовь или финансы: что важнее для опеки?
Дети-сироты получают пенсию. Если кровные родители ребенка живы, хоть и лишены родительских прав – это не освобождает их от обязанности содержать ребенка. Предполагается, что представитель ребенка – детский дом или опекун – будет принимать меры к взысканию этих денег.
«Как правило, это формальность, – рассказывает Елена Копылова, взявшая под опеку из детского дома подростка. – Если ребенок попал в систему, то с его горе-родителей обычно взять нечего». У ее приемного сына оба родителя умерли несколько лет назад, поэтому за годы жизни в детском доме на сберегательной книжке накопилась существенная сумма. Опека может разрешать снимать оттуда деньги, но только под определенные нужды. Елена накопившиеся деньги не трогает, а новые пенсионные поступления тратит на репетиторов.
Почти всегда накопленные значительные суммы выпускникам детских домов на пользу не идут – как только после совершеннолетия они получают доступ к счету, налетают родственники, друзья, мошенники и деньги сразу растрачиваются.
«Очень надеюсь, что мой сын сможет ими распорядиться иначе, – говорит Елена. – Пока он мечтает об автомобиле, но после 18-летия я могу повлиять на его решение только методом убеждения. Сам он, конечно, не понимает, какое преимущество на старте самостоятельной жизни дает ему обладание значительной суммой, и вполне может ее попросту растранжирить, как сделали многие его друзья-выпускники».
Елена говорит, что ей «запал» в душу конкретный ребенок, а вот дальше пришлось подходить к делу рационально. «Идеалистическое представление «любовь важнее денег» в данном случае не работает, – рассказывает она. – Любовь ко мне у него если и появится, то неизвестно, когда. Желания и умения напрягаться ради идеи у него в принципе нет. А материальное поощрение – это реально. Четверть без троек, хорошо написанные задания – и он получает приставку. Старый телефон жив до Нового года – он получает новый телефон. Заключаем сделки, это его дисциплинирует».
Единообразия нет не только по количеству денег, которые семья может получить на ребенка, но и по тому, как за них отчитываться. Все приемные родители очень подробно фиксируют свои траты чеками и расписками. Опека чаще всего их не требует, но все мои собеседники все равно это делают «на всякий случай», потому что финансовый вопрос во взаимоотношениях приемных родителей и государства стоит на первом месте.
Форма отчетности изменилась совсем недавно. Во многих регионах сумма пособия ниже официального прожиточного минимума, и опекуны очень возмущались – зачем заполнять множество ненужных бумажек. «Даже прожиточный минимум не покрывается, – пишут на форуме для усыновителей. – На что еще, по мнению опеки, я могу потратить деньги?!».
Теперь в отчете нужно указывать расходы на лечение, ремонт и крупные суммы, которые превышают два прожиточных минимума. «По сути, отчет стал формальностью, а не показателем реальных трат на ребенка, – считает одна из приемных мам.
– Если ребенок не владеет квартирами или вообще ценным имуществом, то главным становится заполнить «приход» в размере пособия и в конце поставить подпись».
Но она признает, что на деле все будет зависеть от конкретной опеки. «Иногда они недовольны даже «перерасходом» по тратам из собственных денег опекунов, – говорит она. – Если для кого-то это показатель, что ребенок обеспечивается всем необходимым, а не только в рамках пособия, то другие считают, что раз приемные родители тратят больше, значит, будут требовать еще денег».
Татьяна Р., забравшая из московского детского дома двух девочек-подростков, рассказывает, что в ее опеке, в одном из центральных районов Москвы, она может потратить на отчетность целый день. «Сотрудники очень въедливо проверяют каждую трату, проверяют чеки выборочно, – говорит она, – Я не в претензии и готова дать любой отчет, но для меня очень тяжело, что опеки работают только в будний день. Приходится брать отпуск за свой счет, потому что на работе и так часто входят в мои обстоятельства. А я в семье единственный кормилец».
Кто берет детей «ради денег»?
Мотивы, которыми руководствуются люди, взявшие детей из детских домов или из «системы», как чаще всего они говорят, совершенно разные у всех, с кем разговаривал «Правмир». То же самое происходит с выбором формы устройства в семью. В некоторых случаях усыновить ребенка просто нельзя – могут быть живы и даже не лишены родительских прав окончательно кровные родители. Часто приемные родители выбирают форму опекунства именно для того, чтобы не лишать ребенка льгот, выплат и возможности в дальнейшем получить жилье.
Приемная мама Евгения Н., выбравшая безвозмездную опеку, говорит: «Мне и моей дочке было важно уйти от среды, где есть преференции за то, что ты «бедочка«. Большая радость заниматься там, где моя дочка просто девочка, такая же, как все, без льгот, спецусловий и скидок». Евгения говорит, что в долгосрочной перспективе выбивание каких-то благ сажает ее ресурс, ставит семью в некомфортную позицию. Ей было важно показать приемной дочери, что она взяла ее не «за зарплату».
В приюте девочке говорили, что ее берут «ради денег», «она вычистит все с твоей книжки и будет получать бешеные деньги».
Евгения сочла, что ни в коем случае не может подтвердить эти страхи. Был и еще один немаловажный фактор: если бы женщине отказали в возмездной опеке, то жалоба и подача на бесплатную опеку заняла бы время. «В наше время счет шел просто на часы, – рассказывает она. – Дочка не выдержала бы в приюте дольше ни дня. Ни дня».
Будущие родители еще на этапе усыновления тратят заметные деньги. «Если честно, я не знаю, каким ветром принесло в мою жизнь приемного ребенка, – говорит Елена Копылова, взявшая из детского дома подростка. – Покупая квартиру 29 октября, я была уверена, что жить в ней буду одна, а 18 декабря я закончила школу приемных родителей и вовсю переписывалась с сыном ВКонтакте». После этого уровень ее доходов существенно упал, несмотря на полагающиеся ей пособия.
Сначала пришлось снять двухкомнатную квартиру, чтобы местная опека оценила жилье как подходящее. Собственная «однушка» Елены была идеальна по состоянию, но не устроила опеку, потому что будущий приемный ребенок – взрослый парень. Пока Елена решала вопрос с жильем, она взяла ребенка на гостевой режим. Девять авиабилетов в Кемерово и обратно, три месяца совместной жизни без пособий, аренда квартиры вылились в незапланированные двести тысяч рублей. Денег требовала каждая мелочь – например, сын к Елене вышел буквально раздетым, на нем были шорты и пластиковые тапочки-шлепки. Постоянные расходы ждут приемных родителей и дальше. Хозяйка съемной квартиры не соглашалась регистрировать мальчика у себя – из-за этого Елена теряла несколько месяцев своей опекунской зарплаты.
«Ну и, конечно, мои заработки сильно упали с появлением сына, – добавляет Елена. – Несмотря на его взрослость и адекватность, учеба требует непрерывного участия в процессе». Елена может оставлять сына одного на время работы, он взрослый и умный, а также, что немаловажно, здоровый. А если ребенок болеет или просто слишком мал, то материальное положение семьи проседает еще сильнее.
Все приемные матери, согласившиеся поговорить с «Правмиром», говорят, что работу приходится сильно сокращать. «Я сто раз просила объяснить мне структуру выплат, хотела подготовиться и понять, что будет происходить с моим бюджетом после того, как я возьму ребенка, а в ответ слышала, что я хочу говорить только о деньгах, – рассказывает Мария Н.
– Они говорили со мной так, что я в какой-то момент решила: пес с ними, даже если у меня не будет никаких выплат, мы как-нибудь проживем, главным для меня было забрать дочку».
Еще одна московская приемная мама, Галина В., настолько хорошо разбирается в вопросах выплат на детей, что я не выдерживаю и спрашиваю, не юрист ли она. «Я все узнавала на своем и на чужом опыте, – смеется женщина, – Став опекуном, приходится становиться экспертом не только в юридических, но и в финансовых, медицинских, образовательных, психологических и психиатрических вопросах».
Семья Галины не первый год занимается воспитанием, адаптацией и подготовкой ко взрослой жизни подростков. В семье одновременно воспитываются два подростка, только полгода из пяти лет опекунства одновременно в ней жили три приемных ребенка. Хотя жилищные условия позволяют поселить шесть человек, Галина считает, что тогда она не сможет уделить необходимое время каждому ребенку, между детьми возможны конфликты. Хотя тут семья теряет деньги: при воспитании трех и более детей зарплата выплачивается не только приемной маме, но и приемному отцу.
За двоих детей Галина получает зарплату 33400 рублей без вычета налогов. «Именно из этих денег формируется будущая мамина пенсия, потому что на обычную работу времени не остается, – говорит Галина. – Зарплата воспитателя, который работает в графике 5/2, имеет отпуск и выходные, обычно составляет около 50 тысяч. Понятно, что у них детей больше – зато мы работаем 24 часа в сутки без выходных».
Галина не собирается упускать деньги, которые полагаются ее детям от государства – она считает, что именно на это и рассчитывают в опеке. «У меня в какой-то момент даже закралось подозрение, что они за то, чтобы родителей запутывать и меньше тратить бюджет, премии получают», – добавляет она. У нее было много ситуаций, где полагающееся по закону «откусывали» по мелочам.
К примеру, человек, который берет ребенка на «гостевой режим» – забирает его из детского дома на какое-то ограниченное время, выходные или праздники, – имеет право на компенсацию за питание. На московского ребенка такая компенсация составляет около 1200 рублей в сутки, и просто получать ее не выходит, почти всегда дело заканчивается судом. Понятно, что большинство приемных родителей просто не будут этим заниматься. Галина занялась, только выиграть все равно не удалось.
Мария Н. пока так и не получила единовременную выплату при передаче ребенка в семью, хотя под опекой у нее дочка находится уже почти полгода. «У бюджета нет денег», – каждый месяц говорят ей в опеке.
После детдома: репетитор по умножению
«Мне кажется, что люди, считая чужие деньги, просто забывают о расходах, – говорит еще одна приемная мама. – Сходить в магазин, не купить ничего толком и оставить там тысячу рублей – это норма. У меня за один ужин уходит половина пачки риса, огурцы, например, курица… Когда слышат, что я получаю на одного ребенка больше тридцати тысяч – говорят «ого-о!«. Но он же не воздухом питается, ходит не голый! И это ребенок-инвалид, с особыми потребностями».
Каждый месяц особые потребности дочки Марии Н. выливаются в существенные траты. Ребенок передвигается на коляске, а у мамы нет машины – остается такси, потому что на службу сопровождения в метро нужно записываться на пару дней вперед и работает она до восьми часов вечера. В ИПР, индивидуальной программе реабилитации ребенка Марии, «прописаны» памперсы, но они плохого качества, подходящие женщина покупает сама.
«После нескольких операций, десятка насильственных госпитализаций и бесконечного времени в одиночестве в больницах она, бедная моя малышка, рыдает практически при виде любого врача, – говорит Мария. – Поэтому любые медицинские манипуляции вплоть до любого анализа крови или рентгена мы делаем только в частном медицинском центре, где ее все знают, разрешают держать на руках, а врачи подходят без халата».
По закону дочке Марии полагается две инвалидные коляски, для улицы и для дома. Государство выделяет 156 тысяч рублей на первую и 138 тысяч рублей на вторую. Но эти деньги можно получить, только все уже оплатив, со всеми чеками, квитанциями и «в течение четырех месяцев».
«На днях я получила счет на две коляски на четыреста тысяч рублей, – говорит Мария, – и что? Где мне взять эти деньги до того, как 294 тысячи мне вернет государство? Где мне найти оставшиеся 106 тысяч? В следующий раз я смогу получить такую компенсацию через шесть лет».
Предполагается, что десятилетний и шестнадцатилетний ребенок будет ездить все время на одной и той же коляске.
Огромная проблема после детского дома – учеба, в этом сходятся все приемные родители, независимо от возраста их детей. Мария Н. рассказывает, что в десять лет девочка не знала, кто такой Мойдодыр или Кот в сапогах, поэтому она бесконечно читает ребенку – и покупает хорошие книги, чтобы ее заинтересовать. Елена Копылова говорит, что официально ее приемный сын в свои 16 лет был аттестован за семь классов.
«Фактически он не знает таблицу умножения, не умеет читать, не может найти на карте ни одной страны, кроме России, не знает, с кем была Куликовская битва, – рассказывает она. – При этом ему 16, то есть по возрасту одноклассники его моложе на два года». Из школы пришлось уйти на семейное обучение, заниматься с репетиторами и проходить аттестацию в частном лицее.
Пособия: помогают, но не определяют
«Я точно знаю, что пособия хватит на обеспечение нужд моего ребенка, но это потому, что я очень разумно отношусь к расходам, – рассказывает Галина В. – С другой стороны, после 18 лет, когда не будет пособий, смогут ли приемные родители обеспечить ребенку такой же уровень жизни? Лично я не смогу. Я стараюсь своих детей учить, чтобы они как раз смогли прожить на сумму в 25-30 тысяч на человека, как живут большинство граждан в нашей стране». При этом у детей Галины, по ее словам, «все есть» – и репетиторы, и гаджеты, и поездки за границу, и платная медицина. Хотя во многом это обеспечивается не за счет пособий, а потому что ее муж неплохо зарабатывает по московским меркам. Женщина считает, что без пособий они смогли бы взять в семью не нескольких детей, а только одного.
Елена Копылова говорит, что если бы не пособия и не поддержка государства, она не смогла бы стать опекуном. «После покупки квартиры я находилась в нижней точке, – говорит она. – И долги у меня были и есть сейчас такие, каких никогда в жизни не было».
Ирина Г. говорит, что пособия от государства – важная поддержка, но не определяющая в ее решении. «Да, мне было бы сложнее, но все же, когда я брала ребенка, я исходила из того, что могу рассчитывать только на себя», – говорит она.
Мария Н. с тех пор, как забрала свою дочку, не работает. «Она требует моего внимания 24 часа в сутки, ей просто физически плохо, когда меня нет рядом, – говорит она. – Это напрочь травмированный и замученный системой ребенок, который просыпается по ночам, вцепляется в меня, рыдает и рассказывает, как в ее интернате воспитательницы орали матом и запирали в темном шкафу».
На момент, когда она забирала дочку, сумма, выделяемая в месяц на содержание ребенка-инвалида в интернате, составляла 118 тысяч в месяц. У нее не было ни игрушек, ни мультиков, ни даже прогулок. Никакой школы и никаких занятий – изредка приходил дефектолог и раскладывал с ней палочки.
«Она просто сидела там в кровати с решетками и умирала, – говорит Мария. – Звучит, наверное, излишне патетично, но это правда было так. Поэтому для себя я решила, что буду рядом ровно столько, сколько ей нужно». По мнению психологов, на это понадобится не меньше двух лет, поэтому на 60 тысяч, которые выделяются на ребенка, они живут вдвоем. «Головокружительные для Москвы деньги, – иронизирует Мария. – Ну а потом я устроюсь на работу и, видимо, всю зарплату буду отдавать няне».
На форуме усыновителей рассказывают, что посторонние люди, коллеги и даже соседи живо интересуются их уровнем дохода и комментируют его. «Недавно ехали с сыном в лифте с лыжами, – рассказывает один из комментаторов. – В него зашел наш сосед и сказал, что его родная дочка не может заниматься этим видом спорта, потому что из-за дороговизны не выходит купить инвентарь». Опекун боится, что после слов «приемная семья получала больше шестисот тысяч рублей в месяц» их благосостоянием может поинтересоваться кто-нибудь еще.
***
Редакция «Правмира» отдает себе отчет в том, что читать материал, в котором почти все герои анонимны, непросто. Но учитывая сложность положения приемных семей, а также то, о чем написано в последнем абзаце, мы решили не раскрывать имена интервьюируемых. Все их слова записаны и находятся в распоряжении редакции. Мы очень благодарны нашим собеседникам за помощь.
