«Девочки,
Солнечным осенним днем шестилетняя Лена Курчинская вдруг услышала, что она идет на марше смерти. Немного ранее Анна Курчинская и три ее дочери по приказу нацистов упаковали свои самые ценные вещи, вышли из дома и пошли к Бабьему Яру — огромному лесному оврагу. Им сказали, что там собирают всех, кого будут депортировать.

Самый священный день в году

Лена никогда раньше не видела столько людей вместе — женщины, дети и старики заполнили улицы. Многие мужчины были на фронте, а отец Лены, Владимир, работал на почтовом поезде. «Мы не хотели уезжать без отца», — говорит Лена.

Но их сосед сказал, что они должны ехать, потому что «это был Йом-Кипур, самый священный день в году. («День искупления» — самый важный праздник в иудаизме. — Прим.ред.) И отказ карался смертью».

Елена Курчинская (стоит впереди слева) со своими родителями Владимиром и Ханой, сестрами, бабушкой и дедушкой. Киев, лето 1938 г.

В свои 82 года Елена Городецкая (это ее фамилия по мужу) помнит 30 сентября 1941 года «как вчера». Она сидит в своей комиссионной квартире в Мельбурне.

— Смотри, — указывает Елена на свое предплечье. — У меня до сих пор мурашки по коже.

«Бог зовет», — сказала соседка, вручая Анне цицит — веревку с кисточками, которую носили как напоминание о заповедях. Это был подарок-напоминание о том дне, когда Анна и Володя воссоединились.

Укладывая свои рюкзаки, сестры не слышали впереди выстрелов и криков. По дороге тоже — толпа заглушала любой шум. А у Бабьего Яра на контрольно-пропускном пункте из динамиков играла громкая танцевальная музыка. Кладбищенская стена скрывала людей, с которых насильно снимали одежду, забирали у них ценные вещи и под звуки вальсов и польки гнали к краю оврага.

Некоторых расстреливали или бросали в яму. Других заставляли спуститься вниз и лечь поверх растущей груды трупов. 

К тому вечеру 33 771 тело были уложены, «как бревна», в упорядоченные ряды.

Выжившая Дина Проничева, которая позже давала показания на суде по делам о военных преступлениях, рассказывала, что, упав в овраг, была залита теплой кровью. Волна задыхающихся людей колыхалась под ней, «стонала, задыхалась и рыдала». Один солдат СС позже свидетельствовал: «Когда ряды трупов поднялись выше, нам пришлось топтать тела».

«У девочек рыжие волосы»

Многие соседи-евреи Курчинских бежали до прихода немцев, но дедушка Елены настоял на том, чтобы остаться. Она вспоминает, как он сказал: «Помните немцев в 1918 году в Киеве? Они цивилизованная нация!»

К 1941 году столетия народного антисемитизма слились с ядовитой смесью националистических настроений, подпитываемых фейковыми новостями, в том числе «Протоколами сионских мудрецов». Рядом с домом Лены на заборах были прикреплены таблички «Убейте евреев — спасите Россию».

Елена видела, что когда айнзацгруппы (эскадроны смерти) въезжали на площадь Сталина «на мотоциклах с камерами в руках», чтобы задокументировать бойню, «немцев буквально стащили с мотоциклов, чтобы обменяться тройным поцелуем».

«Как вчера»: Елена Городецкая (урожденная Курчинская) в своем доме в Мельбурне. Фото: Крис Хопкинс

Некоторые киевляне помогали солдатам идентифицировать евреев. Кого-то забрали прямо напротив Оперного театра, Елена это видела и зарылась в юбку матери.

К Бабьему Яру можно было пройти многими дорогами, но Анна решила свернуть на улицу Мельникова. Там они случайно встретились с подругой, которая жила на севере Киева. Всю ночь она слышала выстрелы пулеметов. «Анна! Девочки! — закричала Маруся. — Они убивают людей!»

Не веря своим ушам, Курчинские повернули назад, к своему дому на Борщаговской улице. И спрятались под ним в печи. «Наши соседи — поляки, русские и украинцы — помогали нам». 

Соседи давали спрятавшимся молоко и суп до самого конца войны, даже когда по радио объявляли, что тем, кто скрывал евреев, грозит смерть.

Владимир вернулся — его поезд разбомбили. Дома его ждал невероятный слух о массовых убийствах. Он отправился через весь город, чтобы тайно осмотреть Бабий Яр.

Вернувшись к своей семье, он выглядел «потерянным, руки тряслись… он начал сходить с ума». С той ночи они с Анной спали с петлями на шеях, шепча примерно такие слова: «Если они придут за нами, мы затянем веревки. У девочек рыжие волосы. Они сойдут за неевреев и выживут».

Однажды вечером Лена наблюдала, как Владимир обвязывает цицит вокруг стула с высокой спинкой. Утром она проснулась и обнаружила его задушенным.

«Ужасная тишина»

Анна умерла вскоре после войны, но ее рыжеволосые девочки выжили. Елена, которая сейчас легко смеется, стала инженером связи и вышла замуж. Она была среди сотен тысяч евреев, переселенных в Израиль в эпоху Горбачева. Там Елена посмотрела на землю и заплакала: «Потому что земля была желтой [бесплодной], а магазины были полны. Там, откуда я родом, земля была черной [плодородной], а магазины были пусты».

Елена считается последней в Австралии из тех, кто выжил в Бабьем Яре. Она поселилась в этой стране в 1998 году. «Каждый день я говорю: “Боже, благослови Австралию”. Я здесь очень счастлива». У Елены двое австралийских внуков — по одному от каждой дочери.

«Люди должны помнить»: Елена Городецкая. Фото: Крис Хопкинс

На следующей неделе в честь нее исполнят концерт. Хор из 75 голосов и Симфонический оркестр Зельмана почтут память 110 тысяч человек, погибших в Бабьем Яре. В основном, там были убиты евреи, но кроме них — люди, которые их прятали, коммунисты, военнопленные и люди с психическими заболеваниями.

Идея этого концерта возникла из того, что Елена называет «ужасной тишиной». Советы отказались увековечить память о зверствах в Бабьем Яре, которые сегодня считаются решающим моментом в развитии Холокоста. 

Беспрецедентный по масштабам, Бабий Яр был пробным среди «убийств в ямах», которые предшествовали более методичному геноциду в таких лагерях, как Освенцим.

Через несколько месяцев после того, как командующий СС Генрих Гиммлер сообщил, что ужас ям беспокоит его войска, было разработано Окончательное решение Гитлера — более эффективный инструмент для массового убийства (имеется в виду политика окончательного решения еврейского вопроса — Прим.ред.).

Несмотря на сохранившиеся документы нацистов, о Бабьем Яре не говорили и не признавали его частью Холокоста. Страх перед репрессиями подавлял советских людей. «На протяжении десятилетий, — отмечает историк Мария Тумаркина, — одно слово, шутка, жалоба, мимоходом сказанное или совершенно неверно истолкованное предложение могли стать основанием для ареста, лагерей, ссылки или казни».

Даже после хрущевской оттепели 50-х и 60-х годов, когда цензура ослабла, навязанное государством молчание было привычным в повседневной культуре, говорит Тумаркина.

Евгений Евтушенко. 1962 г.

Но в 1961 году Евгений Евтушенко нарушил это молчание:

Над Бабьим Яром памятников нет.
Крутой обрыв, как грубое надгробье…

Это стихотворение было монументальным. Осужденный властями, Евтушенко прочитал 15 строф перед переполненной аудиторией в Киеве. А затем его услышали и по всему миру.

Я —
каждый здесь расстрелянный старик.
Я —
каждый здесь расстрелянный ребенок.
Ничто во мне
про это не забудет!

Вдохновленный этим стихотворением Дмитрий Шостакович сочинил свою 13-ю симфонию «Бабий Яр» на слова Евтушенко. Когда в Москве состоялась премьера симфонии с ее духовными и сатирическими элементами, чиновники отменили трансляцию и потребовали доработки.

Но симфония была исполнена без изменений перед восторженной публикой. Это принесло Евтушенко известность, и он дважды побывал с гастролями в Австралии. <…>

Сегодня в Бабьем Яре воздвигнуты мемориалы. Несмотря на то, как нацисты использовали там музыку, она остается «языком общения человечества». 

Для Елены предстоящий концерт — это форма бдительности: «Люди должны это помнить, чтобы никогда не повторить».

Перевод Арины Поволжской

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.