«Девоньки, вы там воюйте как следует». Как студентка стала штурманом «ночных ведьм»

«Пусть мама не волнуется…»

…Перед тем как явиться на сборный пункт, Руфа должна была сообщить обо всем маме. Дома, кроме брата Коли, никого не оставалось: отчим находился в командировке, младший брат Борька у тети Гути, маминой сестры, а мать лечилась в санатории. Руфе не хотелось расстраивать больную маму, она долго думала, как же ей поступить, — и придумала. Вечером села писать письма. Написала сразу около десятка писем и отвезла тете, которая жила за городом.

— Тетя, — сказала она, — я ухожу в армию. Это для мамы. Там я написала, что меня посылают в школу пулеметчиков, где я должна обучать стрельбе тех, кто уходит на фронт. Пусть мама не волнуется…

— А где ты будешь на самом деле? — спросила тетя с тревогой.

— Я еще не знаю точно. Ничего не знаю. Напишу вам. А вы пока посылайте маме по письму раз в неделю. Можно и чаще…

— Хорошо-хорошо, девочка, ты только береги себя. Тетя заплакала. Она плакала молча и сквозь слезы что-то шептала, но отговаривать Руфу не пыталась, зная, что это все равно не поможет: если девочка так решила, то ничто ее не остановит.

— Не плачьте, тетя. Я буду вам писать. Обязательно. Вот только Колю и Борьку…

— Не волнуйся. Я посмотрю за ними. Все будет хорошо…

Форма заставила всех подтянуться

Сборный пункт находился в здании академии имени Жуковского. Сюда в течение двух недель съезжались женщины-авиаторы из разных городов страны. Здесь собралась большая группа квалифицированных летчиц и техников, а также совсем еще не обученных девушек-комсомолок — студенток и работниц московских предприятий, которые впоследствии стали штурманами и вооруженцами.

Когда выдали военную форму, не обошлось без курьезов. Тоненькая казашка Хиваз Доспанова трижды обернула широкий скрипучий ремень вокруг талии. А у Дуси Пасько, которую очень беспокоил маленький рост, шинель волочилась по полу. Девушки утопали в гимнастерках, воротники болтались как хомуты, огромные кирзовые сапоги не держались на ногах.

И все же форма как-то сразу заставила всех подтянуться. Руфа быстро освоилась с ней. Когда-то, учась в стрелковой школе, она тоже носила форму, и ей это нравилось.

Понемногу девушки привыкали к новой, военной жизни. Подъем, зарядка на улице, завтрак, занятия… Все в строго определенное время, по расписанию. По ночам душераздирающе выли сирены, предупреждая о воздушном налете. Тогда девушки в обязательном порядке шли в ближайшее метро «Динамо», в тоннель, чтобы там переждать налет.

Раскову Руфа видела в эти дни только мельком: она руководила формированием и была по горло занята хозяйственными и организационными делами. Но однажды Марина Михайловна собрала всех и рассказала о планах на будущее. Вся группа должна была ехать в город Энгельс в летную школу, чтобы там пройти ускоренными темпами курс теоретической и практической подготовки.

Наталья Кравцова (Меклин), командир звена 46-го гвардейского Таманского женского авиаполка. 1943 г. Фото: Евгений Халдей

«Девоньки! Воюйте там как следует!»

…Ранним осенним утром колонна девушек в серых шинелях тронулась в путь. На московских улицах, припорошенных свежим снегом, было пустынно. Только кое-где уже собирались очереди перед магазинами. До Казанского вокзала, где ждал товарный эшелон, который должен был увезти их из Москвы, шли долго.

Шагая по заснеженной мостовой, Руфа думала о том, что теперь все уже окончательно решилось: она будет воевать. И хотя сначала им предстояло ехать на восток, в тыл, а не на фронт, Руфе казалось, что именно в это осеннее утро 1941 года она едет на войну, прямо в бой.

Одно только угнетало: фронт неумолимо приближался к Москве, и как раз в это тяжелое время нужно было покидать ее… Город стоял притихший, настороженный, ощетинившись дулами зениток, прикрывшись белым покрывалом раннего снега, словно маскировочным халатом.

Редкие прохожие останавливались, молча провожая взглядом колонну. Внезапно из одной очереди выбежала женщина и пронзительным голосом крикнула:

— Девоньки! Воюйте там как следует! Бейте его, проклятого! Бейте!

Высоко подняв руку, она погрозила кому-то кулаком, платок соскользнул с ее головы на плечи, ветер растрепал седые волосы. Она молча постояла на тротуаре, будто задумавшись о чем-то, потом медленно пошла к очереди.

Сердце у Руфы больно сжалось. Долго она не могла забыть этот надрывный крик…

Поезд отошел, когда уже вечерело. Руфа стояла у открытой двери теплушки, прислонившись к стенке, и смотрела в темнеющее небо, на живую сеть, сотканную из лучей прожекторов: в городе была объявлена воздушная тревога. Между лучами вспыхивали искорки зенитных разрывов. Кто-то тихо запел:

Дан приказ ему на запад,
Ей — в другую сторону…

Стучали колеса вагонов. Москва постепенно отдалялась…

Летная школа

Летная школа. Здесь Руфа впервые увидела большой аэродром и на нем самолеты, самые разные: тяжелые четырехмоторные ТБ-4, похожие на стрекоз двукрылые Р-6 и У-2, низенькие Су-2, серебристые СБ, учебные и боевые, истребители и бомбардировщики.

Вскоре после прибытия был окончательно утрясен состав групп, летной, штурманской и технической, созданных на время учебы. Руфу и ее университетских подруг перевели в штурманскую группу. Девушки обрадовались, так как это значило, что они будут летать.

Первый ряд слева направо: начальник шифровального отдела штаба Нина Волкова, начальник штаба полка Ирина Ракобольская, начальник оперативного отдела штаба Анна Еленина. Второй ряд: Мария Марина, старший техник эскадрильи по вооружению, начальник строевого отдела штаба Ольга Фетисова, начальник связи Хиуаз Доспанова.

Потекли дни. Ежедневно — по десять-двенадцать часов занятий. Руфа изучала навигацию, аэродинамику, бомбометание. Шли занятия по стрельбе из пулемета, пистолета, ну и, конечно, изучение уставов и строевая подготовка.

В штурманской группе часто вела занятия Марина Михайловна Раскова. Несмотря на свою загруженность другими делами, она находила для этого время. По тому, с какой увлеченностью рассказывала Раскова о полетах, о способах самолетовождения, можно было догадаться, как любит она свою профессию. Эту любовь она умела передать и «новобранцам».

Марина Михайловна казалась девушкам идеалом человека. Что-то было в этой женщине такое, что притягивало к ней, заставляло удивляться и восхищаться ею. Некоторая сдержанность в движениях и словах и вместе с тем кипучая энергия, скрытая где-то внутри и проявляющаяся во всем, что она делала, сочетались в ней с женским обаянием и большим мужеством. Руфа смотрела, как Марина Михайловна ходит по классу и, не спеша, очень просто и понятно объясняет новый материал, как вспыхивают в ее глазах радостные огоньки, когда она замечает быстрые успехи своих учениц. Часто представляла она себе эту женщину во фронтовой обстановке, в трудных условиях и воображала, как поступила бы Раскова в том или ином случае.

Первый полет

…Декабрь принес радостное известие о разгроме немцев под Москвой. Слушая по радио сообщение Совинформбюро, Руфа глотала слезы. Москва выстояла, враг потерпел поражение! Хотелось скорее на фронт, чтобы гнать гитлеровцев, гнать дальше с советской земли…

И вот наступил день, когда начались практические занятия штурманов, или, иначе говоря, тренировочные полеты. Собираясь на аэродром, Руфа волновалась. Шутка ли — первый полет! Хотелось поскорее узнать, что это такое — быть в воздухе, летать.

Летчицы полка ночных бомбардировщиков (слева направо): штурман эскадрильи гвардии старший лейтенант Екатерина Васильевна Рябова, командир звена Раиса Ющина, штурман Мира Паромова, командиры эскадрильи гвардии старший лейтенант Надежда Васильевна Попова и Марина Павловна Чечнева. Фотохроника ТАСС

На улице мороз холодил щеки. Сухой, рассыпчатый снег сверкал под солнечными лучами, поскрипывал под ногами, отмечая каждый шаг. Идти по белому полю было легко и весело. Издали самолеты казались игрушечными. Возле них двигались маленькие фигурки людей, совсем одинаковые.

У крайнего самолета носился с веселым лаем Дружок, значит там были Надя и Катя: жизнерадостный пес очень привязался к Наде и всюду сопровождал ее.

Вскоре Руфа услышала Катин голос:

— Гашева-а! Сюда!

Катя махала рукой, маленькая, похожая на шарик, в теплом меховом комбинезоне, шлеме и мохнатых унтах. Руфа сошла с протоптанной дорожки и направилась к самолету. Навстречу ей устремился Дружок.

— Наше звено летит первым, — сообщила Катя.

В звено входили они втроем, и Катя была назначена штурманом звена. Светлобровая Надя, с розовыми, словно накрашенными щеками и сияющими синими глазами, уже приготовилась к полету.

— Я уже три раза садилась в кабину, а летчика все нет…

Вскоре пришла летчица. Спросила:

— Ну, кто первый?

— Комогорцева первая.

Надя забралась в кабину, помахала рукой…

Минут через двадцать самолет сел.

Вылезая, Надя рассказывала под шум мотора, работающего на малых оборотах:

— Как интересно! Сверху все-все видно… Мы и над городом пролетели! И над Волгой!

Руфа быстро влезла на крыло, уселась в кабине. Самолет порулил на старт, а через минуту он уже бежал по белому полю, разбрасывая снежную пыль. Бежал ровно и отделился от земли без толчка, почти незаметно. Руфа вдруг ощутила, что она — в воздухе, летит! От сознания того, что она, как птица, летит над землей, сильнее забилось сердце и захватило дух.

Высота росла, и все меньше и меньше становились внизу дома, ангары, дороги. Лететь было приятно. Ровно гудел мотор. Пропеллер, вращаясь, рисовал в воздухе прозрачный диск. За белой далью, словно приподнятая над землей, чуть темнела линия горизонта. При развороте одно крыло опускалось, зато второе взмывало вверх, в голубизну.

Когда Руфа смотрела на крыло, устремленное в небо, то ей казалось, что оно не движется. Плавные очертания серебристого крыла — и голубое небо… Она была счастлива. Ей хотелось, чтобы полет все продолжался. Хотелось подольше побыть в этом новом для нее волшебном мире. Когда самолет сел, летчица спросила:

— Ну, понравилось?

— Очень!

— А на какой скорости летели? На приборы смотрела?

— Н-нет…

Летчица засмеялась:

— Значит, в самом деле понравилось!

Руфина Гашева и Наталья Меклин. Герои Советского Союза, прославленные «ночные ведьмы» Второй мировой войны.

Глаза привыкали к темноте

Зима на Волге была морозной, дули сухие холодные ветры. Девушки ходили с обожженными ветром лицами, но полетов не прекращали. Полеты, полеты… В то время как летчики отрабатывали технику пилотирования, штурманы летали по треугольнику, на определение ветра, по неизвестному маршруту, на бомбометание.

Руфа летала с увлечением. В воздухе она чувствовала себя уверенно, свои штурманские обязанности выполняла хорошо, метко бомбила, и ей казалось, что, в общем-то, ничего сложного во всем этом нет.

Но однажды во время полета погода испортилась, пошел сильный снег. Вокруг стояла сплошная снежная стена, земля не просматривалась. Летчик-инструктор авиашколы, снизившись, летел на небольшой высоте, но и это не помогало. Уже давно нужно было разворачиваться, но деревни, которая служила поворотным пунктом, все не было.

Руфа забеспокоилась, поняв, что просто не заметила ее. А летчик летел себе и летел. Наконец, чувствуя, что деревню проскочили, он спросил по переговорному аппарату коротко:

— Куда лететь?

Руфа растерялась. Ей вдруг показалось, что самолет залетел Бог знает как далеко. Всегда все было так ясно и понятно, а сейчас… В самом деле — куда? Нужно было дать летчику обратный курс, и она стала прикидывать по карте.

— Курс 190 градусов, — сказала она неуверенно.

С этим курсом, она считала, можно было выйти в район аэродрома… Ну а если они пролетят стороной и не увидят его? Курс ведь не точный… Она подумала и, уже когда летчик начал разворот, поправилась:

— Курс 270 градусов.

— Это почему же? — спросил летчик недовольно.

Действительно, разница была слишком велика. Но Руфа объяснила:

— Выйдем сначала на Волгу. Уж реку-то не проскочим. А потом вдоль нее на юг… До самого аэродрома.

Летчик развернулся и теперь держал курс на Волгу. Руфа с тревогой смотрела вниз: кругом было белым-бело. Время тянулось так медленно, что она уже подумала, не проскочили ли они и Волгу. Наконец сквозь снежную пелену проступили извилистые очертания берега.

— Вот она! Теперь курс на юг, вдоль реки.

Самолет летел низко, почти на бреющем. Через некоторое время Руфа увидела на земле постройки и городок летной школы.

Летчик посадил самолет. Он ничего не сказал Руфе. Возможно, он и сам бы нашел аэродром, без ее помощи, но ей почему-то казалось, что не заблудились они только благодаря ей. Впервые Руфа почувствовала ответственность, настоящую ответственность штурмана за полет.

В феврале 1942 года были сформированы три женских полка: истребительный, полк дневных бомбардировщиков и полк ночных бомбардировщиков. Командиром полка легких ночных бомбардировщиков, куда попала Руфа, назначили Евдокию Давидовну Бершанскую — опытную летчицу, которая уже несколько лет работала в гражданском воздушном флоте. Руфа с уважением смотрела на крепкую молодую женщину с приятным лицом, у которой на груди поблескивал орден.

Теперь, когда каждый полк стал самостоятельной боевой частью, тренировкой руководили командиры полков, и в каждом полку летчики и штурманы летали на своих боевых самолетах.

Летчицы 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного Таманского полка, 1943 г. Фото: Евгений Халдей

Руфа стала летать ночью на самолете По-2. В мирное время он применялся как учебный, а на войне хорошо зарекомендовал себя как легкий ночной бомбардировщик. Малая скорость самолета позволяла бомбить с большой точностью, однако та же малая скорость делала его уязвимым для зенитного огня. Поэтому использовать По-2 можно было только ночью.

Первое время, когда Руфа стала летать ночью, ей казалось, что в темноте ничего нельзя рассмотреть, но вскоре она привыкла и стала видеть как кошка. Ее назначили штурманом в экипаж к Ирине Себровой, которая до войны работала летчиком-инструктором в одном из московских аэроклубов. Ира оказалась очень милой, простой и симпатичной, и у Руфы скоро сложились с ней хорошие, дружеские отношения.

Время шло. Приближалась весна и время отлета на фронт.