Протоиерей Димитрий Смирнов беседует с лидером общественного движения «Святая Русь», боевым офицером, капитаном морской пехоты России Иваном Отраковским, который выступил инициатором объединения православных сил в дружины.
Прот. Димитрий Смирнов
Протоиерей Димитрий Смирнов: Здравствуйте, дорогие братья и сестры! В нашей передаче «Диалог под часами» еще один замечательный человек, боевой офицер, как я узнал об этом примерно полторы минуты тому назад, Иван Отраковский.
Ко мне обращались очень многие СМИ, спрашивали, знаю ли я такого человека, я сказал, что не знаю ни его, ни организацию «Святая Русь», но сразу сказал, что вообще всякие народные инициативы очень даже поддерживаю — возрождение ли это каких-то народных промыслов, или, там, боевая дружина, это все очень замечательно. Меня больше всего удивило, что такого урожая вопросов от разных СМИ в моей жизни еще не было. Как только было сказано «дружина», все СМИ как будто всполошились и даже испугались: как вы относитесь? Ну, а что тут такого? Собрались ребята с определенной целью: охранять. Вот никто не спрашивает, почему мы сейчас делаем видеонаблюдение в нашем храме — а чтобы предотвратить рецидив, когда наш храм обезобразили какими-то надписями. Теперь тратим на это деньги, а ребята решили сделать дружину, что здесь плохого?
Но так получилось, что Иван тоже, видимо, увидел в интернете мое сочувствие его движению и сам вышел на контакт, и я его тут же пригласил, чтобы он смог спокойно рассказать — у нас довольно большая аудитория — о целях и задачах. И я послушаю, мне самому интересно, и все те, кому интересна эта тема, смогут из первых уст, что очень важно, узнать. Здравствуйте, Иван!
Иван Отраковский: Здравствуйте, отец Димитрий!
— Вы, вообще, как поживаете-то?
— Отлично, слава Тебе, Господи!
— Не буду спрашивать, как такая идея родилась, это очевидно. А это у вас что — движение, или организация, или, может быть, вы хотите какую-то партию создать, какая дальнейшая цель? Или чисто практическая?
— Задача одна: объединение православных сил в общины, чтобы мы стали одной большой православной общиной и могли влиять на ситуацию в стране.
— То есть у вас все-таки более-менее глобальная цель?
— Глобальная, однозначно. Я считаю, что если добро растет, то зло отступает. Если зло наступает, то добро уменьшается. Поэтому мы должны как православные люди объединяться, чтобы нести добро и очистить нашу страну от скверны.
— Вы москвич, да?
— Да.
Иван Отраковский
— А сторонников у вас достаточное количество?
— С каждым днем… слава Тебе, Господи, по две тысячи писем пишут люди: вступить, помочь, спрашивают совета, как. Пишут, не понимая целей, задач, идеи самой — а почему? Потому что СМИ либеральные раздули все до такой степени… В неверном формате преподнесли, мол, фашисты в берцах выходят с палками, бьют прохожих, навязывают православную веру, чуть ли не насильно крестят людей, измеряют длину юбок и тому подобное. Хотя в призыве была указана защита святынь и православных батюшек от агрессии. И самое важное, что они не указали — в призыве было два фактора: объединение и защита.
Смысл этого призыва заключается в том, чтобы организовать в каждом приходе православную общину. Чтобы люди не просто приходили помолиться, поставить свечку, что само по себе богоугодное дело, но знакомились — кто справа стоит, кто слева, — и объединялись в один большой актив. И начинали вести внутриобщинную жизнь: устраивать приходские школы, совместные евангельские чтения, проводить духовные беседы. Из молодежи, из мужского состава, организовывать дружины, казачьи объединения, которые будут защищать, будут охраной своего прихода. И вот этот актив приходской — пусть десять человек, неважно, потом двенадцать, пятнадцать, двадцать — объединяется с другим приходом, третьим, устраивают совместные молитвенные стояния…
— А вы сами казак? Вы упомянули казаков.
— Я казачество очень уважаю. Я монархист, и знаю, кто у нас были казаки — это защитники веры, царя и Отечества, это же мощь… на казачество очень большая надежда. Я знаком с казаками — ясные глаза, душа нараспашку…
— А вы, когда были офицером, в каком звании вышли?
— Капитаном. И что меня насторожило — в первую очередь, как преподнесли СМИ, и еще я увидел, что они очень боятся объединения православных сил, очень боятся. И очень боятся объединения русских сил, понимаете? Почему — потому что русские вспомнят: это наша земля, мы здесь не гости, мы хозяева на этой земле. А оказывается — ее грабят, нас развращают; оказывается, у нас и страну-то забрали, по большому счету. Вот в чем вся соль — всячески стараются, чтобы люди жили каждый сам по себе: пришел, выпил пива, посмотрел телевизор и уснул, все, не ведя никакой общественной жизни. Вот Лукин сказал: у нас же есть полиция, полиция все сделает. А потом те же, кто кричал, что у нас есть полиция, уже кричат по-другому: полиция у нас плохая. А полиция и власть — это наше отражение, какие мы, такая у нас и полиция, там такие же люди, там не гуманоиды. Абсолютно такие же люди.
— Я наслышан.
— Конечно, и если мы не будем помогать им как граждане… Вот я гражданин, я защитник веры и отечества, значит я имею гражданский долг, чтобы моя страна стала лучше, соответственно, я должен делать все, чтобы искоренить проституцию, наркоманию, пьянство в стране…
— Ну, это, на самом деле, очень просто, особенно, проституцию — если бы я был президентом, я бы за неделю решил этот вопрос.
— Я согласен, в два дня тут…
— За два дня бы не успел, с моим плотным графиком.
— Я просто военный человек, быстро схватываю.
— В общем, это довольно просто. Просто написать один закон о том, что проституция запрещена. И срок за занятие проституцией, там, семь лет. И вот в этот самый активный период для занятия проституцией — ты в тюрьме. Потом выйдешь, когда «подстаришься» немножко. И все, и никаких вопросов, прямо в сЕти ловить и туда, на общие работы.
— С абортами то же самое, у нас есть убийцы в халатах. Шесть миллионов детей у нас убивают, а это, получается, человек — убийца в белом халате, режет детей…
— Дорогой Иван, вас еще на свете не было, а я уже занимался этой проблемой, так что, в этом меня не надо агитировать. Но я очень рад, что у вас не просто одна из локальных задач нынешних, когда возникла эта угроза, когда кресты стали пилить, что вы видите свою задачу в более широком масштабе, это очень интересно.
— Объясню, что такое русское православное движение «Святая Русь». У нас люди разных возрастов, профессий, воцерковленные, невоцерковленные, у нас и художники, и спортсмены, и военные, и журналисты, и юристы, и студенты. Но нас объединяет то, что мы все крещены в православной вере. И мы совместно начали ходить в храмы, даже кто никогда не ходил, начал с нами ходить в храм, исповедоваться, причащаться, появился у каждого духовник. Совместно ходим в спортзал заниматься, то есть, растем и духовно, и физически.
— А есть у вас семья, дети?
— Конечно, да у всех почти есть. К нам приходят и другие люди, которые что-то не понимают, у них есть какая-то агрессия. Приходят, и в нашу общину вливаются, и начинают с нами так же ходить в храм, молиться, исповедоваться. И агрессия, негатив уходят, люди становятся совсем другими, обновляются. Вот к чему мы ведем: чтобы люди обновлялись, из ветхого человека в светлого. И если сейчас, как нам говорят, у нас всего пять процентов православных, а крещеных…
— Сто миллионов.
— Да, и наша задача — чтобы все они были воцерковлены, чтобы все эти сто миллионов были духовно и физически развиты, тогда нас никто и никогда не сможет сломать.
— То есть такая, миссионерская еще, задача?
— Сто процентов. Эти общины и есть задача.
— А у вас есть священники, которые вас поддерживают, помогают как-то?
— Да, конечно, есть, но мы со всеми батюшками с радостью будем общаться, и помогать, и чтобы нам помогали, нам без батюшек никак.
— А с вашими сторонниками вы через интернет, через социальные сети общаетесь?
— Да, когда знакомимся, а в дальнейшем уже встречаемся и начинаем ходить в храмы вместе, в спортзале встречаемся, вместе где-то прогуливаемся. Сейчас по всем газетам растиражированы фотографии, которые у меня увидели (на личной странице в соцсетях — Ред.), где мы ходим с оружием, мол, вот, в лесах тренируются, боевики православные. А я офицер, я вижу своим долгом научить ребят, которые не были в армии, владеть оружием. Потому что вот война будет, — а она, возможно, будет, потому что мы заслуживаем этого — надо, чтобы молодежь смогла достойно дать отпор и при этом остаться в живых. В Чечне, когда молодых ребят бросали туда без всякого опыта, получалась мясорубка, и те, кого я называю детьми, гибли. Мы даем шанс им выжить. Это, я считаю, благородная цель. Ее преподнесли, к сожалению, в перевернутом виде.
— Ну, разумеется, и, как я понял, это какой-то страх…
— Конечно. Если будет духовное государство — это же сила, это расцвет государства…
— Но, с другой стороны, те люди, которые работают в газетах, в журналах, на радио, на телевидении — они же живут здесь. По идее, должны радоваться, что будет безопасно.
— А вспомните, крест как распиливали: одна девушка пилит, а двадцать репортеров равнодушно смотрят на это кощунство. Считают это работой, а где же душа, где боль? Я бы бросил камеру и дал бы ей по голове, понимаете? Я был на передаче, где журналист меня пытался спровоцировать: да в тебе агрессия, да ты меняешься в лице! Хотя я был абсолютно спокоен. И потом он мне сказал: ты пойми, у меня работа такая — чтобы было интересно.
— А, то есть он потом выразил сочувствие.
— Потом да, уже за кадром. Видимо, установка такая — задавить, показать, что православный активист — это что-то такое фашистское, чтобы люди отвернулись.
— Ну, с фашизмом не так, Гитлер, например, выступал за аборты, а вы против — какой же это фашизм?
— Ну, понимаете, если православные хотят объединяться — это фашизм, если русский говорит, что он русский — это фашизм…
— Нет, ну это можно говорить, что это фашизм, но при чем тут фашизм?
— Мы-то понимаем, что это бред абсолютный, но так преподносят, чтобы видели, вот такие люди, нехорошие. То есть я вот — злой человек.
— На мой взгляд, вы вполне симпатичный молодой человек.
— Спасибо! И сейчас будет второй этап — подготовка документа с рекомендациями, как создать такую православную общину вокруг каждого прихода, которые мы дадим на рассмотрение Патриарху и уже будем эти рекомендации распространять по приходам, объяснять людям, активным православным, что можно сделать на местах, и как бороться.
— А вот есть приходы, особенно далеко от больших городов, где одни пожилые женщины, вот там как быть?
— Как показывает практика, у нас пожилые женщины намного активнее, чем молодые. Наши бабушки и дедушки такого жару могут дать, что от кощунника не останемся мокрого места. В то время как мы можем постесняться. Вот есть в нас какой-то червячок толерантный, можем отвернуться и сказать: ну, это же человек, ну, пусть ходит с перевернутым крестом. А бабушка этого явления не допустит, возьмет грабли и огреет его хорошо по спине, и он подумает потом, стоит ему опять так одеваться или не стоит.
— А вы ставите своей целью какую-то разъяснительную работу? Потому что грабли тоже не всегда эффективны.
— Конечно, мы же говорим про ситуацию с бабушками, кто их защитит. Они себя прекрасно сами защитят, поверьте. А у нас задача именно просветительская. Сейчас одна из идей — делать слушания в университетах, в МГУ, РГГУ… Собирать молодежь в залах, приглашать батюшку, устраивать дебаты, дискуссии, объяснять, что такое настоящее православие. Не то, что нам говорят о толерантности, склонении головы перед грехом, а что такое терпение, смирение, чтобы молодежь понимала, о чем речь, что ношение креста не значит, что он православный, что вера без дел мертва, что у тебя есть обязанности перед Господом. И это должен каждый православный знать. У меня ситуация была: на одном дне рождения подошел парень и высказал свое мнение на тему Pussy Riot. Мол, как ты можешь, бедные девочки, я эту Церковь после этого ненавижу, и батюшки у нас не такие. Я говорю: а ты в Церковь ходишь? Нет. А причащаешься? Нет. А Евангелие читал? Нет. А крест где твой? А крест, говорит, у меня внутри. И вера внутри.
— Проглотил что ли?
— Да, запил водкой, покурил — вот оно, «православие», к сожалению. И вот таким людям нужно объяснять, чтобы они осознавали, что такое Церковь, Церковь — это мы все, православные люди…
— А удается, все-таки?
— Конечно. Потихоньку, не навязывая, спокойно, и люди приходят, начинают задумываться. Даже когда мы в интернете выкладываем просто картинку патриотическую с духовной составляющей, народ пишет, что «цепляет», интересно. И начинает задумываться, что, оказывается, есть Причастие, а что нам Причастие дает… А это великое благо.
— Иван, а все-таки, детонатором того, что вы решили создать такое движение, явились события в храме Христа Спасителя, или вы раньше начали?
— Раньше. Начал с того, что пошел в храм, исповедался, причастился, поехал в Троице-Сергиеву Лавру, нашел там батюшку хорошего, он мне все объяснил. Я начал читать Евангелие по две главы, по две главы Апостол ежедневно, читать утренние и вечерние молитвы, выполнять посты в среду и пятницу, потом стал уже четыре поста выполнять в год. И потом уже зародилась идея: я смог — хотя раньше слабостей много было, и курил, и выпивал, и женщины были, — почему бы не создать движение, где мы можем совместно приходить к Господу? После общения с тем монахом у меня сердце загорелось этой идеей, был толчок.
— А вы с ним делились этой идеей, он благосклонно отнесся?
— Да, и благословлял, он сказал: «Простятся тебе грехи твои вольные и невольные, будешь заниматься этим делом».
— А супруга ваша разделяет ваши взгляды или побаивается?
— Сначала было тяжело, она видит, что идет отрыв от семьи, от ребенка, — где-то я меньше стал намного заниматься, с ней меньше разговаривать — но она понимает, что это нужно. Все мое окружение, моя семья большая, все меня поддерживают.
— Очень важно, чтобы семья поддерживала, тогда как-то вам будет веселее, скажем так.
— Поддерживают на все сто процентов. У меня, слава Тебе, Господи, вокруг православные люди, воцерковленные. Единственное, не хватает немного внимания моего семье.
— Ну, тут дело не в количестве, сколько времени. Не надо упускать малейшей возможности сынка обнять…
— Дочку.
— Еще лучше. Так еще все впереди, вы молодой человек.
— Я по поводу Ленина еще хотел с вами поговорить. Я слышал, что вы выступили …
— Я выступил сразу, как только появилась такая возможность, еще 20 лет назад. У меня была целая такая эволюция. В восьмом классе еще, в школе, нас заставляли это по программе читать — «Государство и революция», «Апрельские тезисы»… А потом позже, в институте, уже даже заставляли конспектировать. И я, когда прочел некоторые его работы, просто ужаснулся. Ужаснулся этому абсолютно беспардонному цинизму. Абсолютное человеконенавистничество, откровенное хамство. «Официальная религия» нам предлагала, что это идеал всех людей, а я думал: ну какой же это идеал? Это какое-то мерзкое, гнусное существо.
А когда стал читать литературу… вот Шульгин назвал его «думающая гильотина». Потом открылись кое-какие источники, Солженицына читал, «Ленин в Цюрихе», это такая художественно-публицистическая литература. Ну, а потом уже стал интересоваться, и, когда выплыли всякие материалы, узнал о его конкретной «деятельности» — что Ленин враг народа, немецкий шпион, американский наймит, сифилитик, каторжник, который никогда никем не работал, жил всегда шикарно, ему деньги присылали, и у мамы деньги клянчил… То есть, понимаете, личность — мерзопакостная.
А когда уж узнал, что его привезли в опломбированном вагоне… Читал в собрании сочинений его высказывания о русской интеллигенции, в 22-м томе, о Господе Боге… А я с детского сада осознал себя верующим человеком, у меня никогда не было момента обращения. И все, что было святого для нашей семьи, все им осмеивалось. Как он ненавидел все русское, и Церковь, и народ! Он был народоненавистник. А потом, я помню, еще произвело впечатление — Солоухин написал произведение, выбрал эпизоды из его биографии, высказывания, ну, это просто обличительный документ.
Поэтому сложилось впечатление определенное. Я просто убежден: мы много преодолели из прошлого, вернули наш русский герб, вернули название страны, хотя от названия «Российская Федерация» я тоже чувствую дискомфорт, потому что Россия всегда была унитарным государством. При чем тут федерация? Что, были когда-то отдельные государства, которые объединились в какой-то союз? Да это искусственное какое-то создание, никаких таких государств не было, это все какие-то новообразования, западные проекты, и Ленин, конечно, был их проводник, и он был связан с масонами, может быть, и сам был масоном, об этом, по крайней мере, сведения есть. Это такие международные глобальные проекты по уничтожению нашей цивилизации.
И сейчас: «украинский» проект, плохо-бедно, идет — уже начали поморский, мол, вы другой народ и так далее, хотя в России как в империи сотни народов живут, сохраняют свой язык. Понимаете, делали какую-то компьютерную игру: типичный француз, типичный русский… собирали миллионы фотографий, брали среднее расстояние между глаз… И получилось, что француз расплылся, у них много негров, а у русских получился — знаете кто? Вылитый мой племянник, как будто фотография с паспорта. А он наполовину карел. Наполовину русский, наполовину угро-финн. Сколько-то миллионов русских фотографий обработали, и получился такой тип. Вот устойчивые признаки нации. Все хотят разъединить, придумали, что Украина — это другой народ… Да просто большая страна, южная Русь, у нас в каждой области по-своему говорили. Придумали какой-то язык особенный, он совершенно не похож на украинский. Потому что — «разделяй и властвуй». У народа, конечно, обид много, но и у мужа с женой бывают обиды, даже до развода доходит, но вместе выжить гораздо легче.
Понятно, что не с Ленина началось, в русскую революцию «вложили» все, — недаром Ленин сказал, что Толстой как зеркало русской революции. Там есть работа и Толстого, и даже Достоевского. Конечно, это все мы проходили, это была подготовка, и это не с 1905 года началось, а с первого нашего большевика Петра Алексеевича. Кто запрещал молиться на чудотворные иконы, из храмов их отнимал и издал указ, чтобы отправлять их в Консисторию? Кто колокола сбрасывал и переплавлял? Кто запретил в монахи постригаться, кроме отставных солдат? Ну и так далее. Он колоссальный удар по Церкви нанес, я уж не говорю об упразднении патриаршества. Первый большевик. А откуда эти все веяния? Все с Запада. Поэтому Ленин кто — в этот острый период истории привезли, видели, что есть такой человек, заточенный на уничтожение России. Цель-то его была — с помощью русского пушечного мяса разжечь мировую революцию, вот он чем был одержим.
— Я хочу сказать, что сейчас те же самые тенденции, с этими оппозиционными силами, это те же самые люди, которые с Запада приходят.
— В духе это то же самое. Я вырос на таких писателях, как Солженицын, Авторханов, Солоневич, в детстве все это читал, и для меня все эти механизмы понятны. Тем более, и лозунги те же. Современная, так сказать, оппозиция, чуть что — объявляют что-нибудь бредом безо всякой аргументации, и потом ёрничество, высмеивание, получается вроде так, а на самом деле ничего за этим не стоит. Но тут вот что интересно: на каждое действие есть противодействие. Вот ваше появление — это тоже реакция. Очень бы хотелось, чтобы люди, которые находятся на той стороне, подумали, что это они сами провоцируют народное движение.
— С другой стороны это благо, если народные движения начинают появляться, это большое благо для страны.
— Ну, тут есть и риски. Александра Сергеевича я очень чту, который говорил про русский бунт, к сожалению, эта народная стихия как лесной пожар, куда это все пойдет…
— Будем стараться…
— Тут есть все равно некие опасности, и понятно, что векторы могут каким-то образом свои направления начать менять. И потом, совершенно верно, их орудие — это и террор, и провокация, вся эта «народная воля», это все в темноте и все исподтишка. Выйти на открытый бой, один на один — этого нет, только весь «арсенал»: двойное дно, подлость и так далее. Вот представим себе, на узкой дорожке где-то в горах встретились два человека: хороший, добрый и воспитанный — и скотина и подлец, кто победит?
Конечно, подлец: у него арсенал средств больше. У них неравные силы. Один способен на все, и ему это нравится, человек благородный так просто не сможет сделать. В этом тоже есть серьезная проблема, поэтому Господь и сказал: будьте кротки, как голуби, и мудры, яко змии. Поэтому, если вы собираетесь такой деятельностью заниматься, надо, конечно, быть и выдержанным, и мудрым, и спокойным, чтобы ни в коем случае никакая кровь не горячилась, чтобы голова была ясная.
— Чтобы дух горел, главное, любовью, к Господу и к народу, к ближним своим…
— Ну, понятно, весь пафос понятен, я понимаю те чувства, которые вами руководят.
— Есть агрессия, а есть сила, это разные вещи, есть люди, которые агрессивные и сильные с агрессией, а есть те, которые сильны своим духом спокойствия.
— Я это тоже так чувствую, понимаю, мне кажется. Хорошо, Иван, я очень рад, что с вами познакомился, и я очень рад, дорогие братья и сестры, что вы могли через наш мультиблог познакомиться с Иваном. Может, кто-то из наших соратников тоже захочет часть своего внимания и сил посвятить тому, чтобы поучаствовать и в этом движении, я ничего здесь дурного не нахожу.
— Будем рады, спасибо вам огромное!
— Всего доброго!
— Дай Бог здоровья вам!
— До свидания!
