«Дочь прошла ПМПК, но я так и не отдала заключение в школу». Родители и эксперты — о работе комиссии

«Психиатр сказала: “Решите уравнение”» 

В первом классе у дочери Карины М. возникли сложности с чтением. Карина, сама педагог, заподозрила дислексию. Но учительница списывала проблемы на лень: «Читайте с ребенком больше». 

Карина сидела с дочерью над уроками каждый вечер — и так до 5–6-го класса. Училась девочка в целом неплохо. В восьмом классе вдруг стала бояться выходить к доске, у нее начиналась тахикардия. Когда учитель задавал ей вопросы, ощущала ком в горле. Педагоги отмахивались: «Опять не готова». Эндокринологи диагностировали у подростка гипотиреоз, а это заболевание влияет и на память, и на внимание. 

В конце восьмого класса девочке поставили двойку за год по алгебре: «Занимайтесь летом. Осенью пересдадите». Она исправно ходила на дополнительные занятия все лето, а в сентябре учительница заявила, что по геометрии поставит три, а по алгебре опять два. Карине сказали: «Направляем ребенка на ПМПК». То есть психолого-медико-педагогическую комиссию.

— У меня были смешанные чувства. С одной стороны, надежда, что, наконец, специалисты увидят проблему и помогут. С другой стороны, страх и стыд. Как же так, у меня, у педагога, ребенок «не такой»? — рассказывает Карина «Правмиру».

Прохождение комиссии оказалось тяжелым, травмирующим опытом. Врачи на этапе сбора документов для ПМПК в основном писали что-то со слов Карины, не видя проблем у ребенка. А на самой комиссии, где сидели психолог и педагог, девочке сначала дали задание составить текст из разрозненных предложений, объяснить смысл поговорок и пословиц, а потом внезапно попросили решить ряд уравнений. 

— Дочка гуманитарий, как и я, у нас с математикой всегда была беда в семье. И она в этот момент расплакалась. Она вообще очень переживала, что ее сейчас «на умственную отсталость» проверяют, — вспоминает Карина.

Комиссия попросила дополнительно пройти психиатра. 

— Это был отдельный ужас. Во-первых, я убедила ребенка, что врач никаких математических задач давать не будет, просто поговорит. Заходим, а она раз, и снова: «Решите уравнение». У дочери истерика, она чувствует, что я ее обманула. Во-вторых, врач начала на меня кричать: «Поздно пришли! Как вы экзамены сдавать будете? Мне что, вашему ребенку умственную отсталость ставить?»

Про этого врача мне потом сказали, что она специалист хороший, но выгоревший. Но разве это успокаивает?

Единственным плюсом стало заключение комиссии, которое Карина получила неделю спустя. Оно дало право ее дочери сдать ОГЭ в облегченной форме — только русский и математику. Карина поняла, что другой действенной помощи от школы не получит, поэтому забрала документы и перевела дочь на семейное обучение. Дочь спокойно доучилась в 9-м классе, сдала два ОГЭ и поступила в колледж. 

— ПМПК не дала нам той поддержки, о которой все говорят, — заключает Карина. — Никаких логопедов, психологов, тьюторов дочь не получила. Их просто нет в штате школы. Учебное заведение не может исполнить рекомендации, предписанные заключением, из-за отсутствия ресурсов. Возможно, останься мы в школе, все свелось бы к лояльности учителей, которые вместо двоек ставили бы дочке тройки. В целом заключение стало формальным пропуском, чтобы она хоть как-то окончила школу без лишнего стресса. Должна признаться, что этот горький опыт стал сложным, болезненным уроком, но именно он заставил меня разобраться в медицинских проблемах ребенка и начать настоящую борьбу за дочь.

Прохождение ПМПК стало для Карины тревожным звонком. Оно показало, что в родном городе есть сложности с компетентной помощью. Карина с дочерью поехала на консультацию к психиатрам в Санкт-Петербург, где подростку поставили диагнозы — тревожное фобическое расстройство, а потом и депрессию. Сейчас девушка проходит лечение.

Кто и зачем приходит на комиссию

ПМПК (психолого-медико-педагогическая комиссия) — команда специалистов, которая помогает разобраться, почему ребенок испытывает трудности в учебе, общении или поведении. В комиссию входят: педагоги-психологи, логопеды, дефектологи, врачи (психиатр, невролог, педиатр и другие). 

На комиссию могут попасть дети до 18 лет, рассказывает «Правмиру» Екатерина Марусина, педагог-психолог ПМПК. Чаще всего туда направляют образовательные учреждения — детские сады и школы, если ребенок не справляется с основной образовательной программой. Но инициаторами могут быть родители, которые замечают у ребенка стойкие трудности с освоением программы детского сада или школы, проблемы с речью, поведением.

На комиссию приходят не только дети с ограниченными возможностями здоровья (слабослышащие, слабовидящие, с нарушениями опорно-двигательного аппарата, расстройством аутистического спектра), но и нормотипичные дети разного возраста — от детского сада до старших классов школы. Причины бывают разными, объясняет Екатерина Марусина. 

Специалисты ПМПК исследуют психические процессы (восприятие, внимание, память, мышление) и особенности контакта, то есть то, как ребенок идет на контакт, реагирует на речь взрослого, как принимает помощь, например нужны ли ему подсказки и разъяснения заданий. 

— Способность принимать помощь — это один из критериев, который помогает отличить задержку психического развития от умственной отсталости. Дети с задержкой психического развития помощь, как правило, принимают, а при умственной отсталости могут не усваивать материал даже после многократных повторений, — отмечает Екатерина Марусина.

Как проходит обследование

Родитель всегда присутствует на комиссии. Он дает согласие на обследование и наблюдает его. Если ребенок тревожный, мама или папа могут находиться рядом. 

— Для малыша это может выглядеть как игра, — продолжает Екатерина Марусина. — Продолжительность встречи зависит от ребенка: контактный и усидчивый справляется с заданиями за 15-20 минут, тревожному и легко возбудимому времени нужно больше, понадобятся перерывы между заданиями.

Однако порой ПМПК приносит ребенку и родителям большой стресс. Татьяна А., мама десятилетнего сына, рассказывает, что решила пойти с сыном на ПМПК по собственному желанию: педагог на подготовке к школе сказала, что ребенок не может сидеть на месте, ходит между рядами и срывает занятие. Но даже записаться на комиссию оказалось сложно.

— Дозвониться нереально. Онлайн-записи в нашем городе нет. Помню, как с мужем и свекровью звонили с трех телефонов одновременно, пока в один прекрасный день не дозвонились. Записались на комиссию весной, а попали только в сентябре, когда ребенок уже был в первом классе. 

Пока ждали ПМПК, сын Татьяны успел столкнуться с массой проблем в школе. В конце сентября, когда мальчик все-таки попал на комиссию, обстановка Татьяну неприятно удивила: 

— В кабинете стояли старые лакированные столы буквой П, а в центре — крохотный детский столик. Эксперты словно нависали над сыном. Его посадили на маленький стульчик, и он оказался сильно ниже их. То есть даже контакт с комиссией у него был снизу вверх, а не на уровне глаз.

Сын Татьяны уже в коридоре занервничал. В кабинете у него началась истерика и помочь, разговорить ребенка пыталась молодой дефектолог. Остальные специалисты, по словам Татьяны, начали одергивать мальчика: «Успокойся, возьми себя в руки», а он не мог успокоиться.

— У него нервная система не дозрела, видимо, ему сложно. Я долго пыталась его успокоить вместе с дефектологом. Потом он начал потихоньку приходить в себя, выполнять задания, но времени уже не оставалось и нас попросили на выход. Я говорю: «Он читать умеет, считать, у него технический склад ума, электрические схемы собирает!» В ответ: «Ну, если в школе не справится, приходите, на восьмой тип поменяем». 

Восьмой тип — это программа для детей с расстройством аутистического спектра. У сына Татьяны такого диагноза не было. Заключение ПМПК выдали сразу: программа 7.2, началка за пять лет. Татьяна вышла из здания комиссии огорченной, но не из-за заключения, а из-за отношения экспертов:

С заключением ПМПК родители часто бывают не согласны. Дочь Анны К. получила направление на комиссию из детского сада, после того как детей обследовали садовский логопед и психолог. Девочке исполнилось шесть, но она не выговаривала звук «р», в целом была зажатой и говорила тихо. Записаться на ПМПК оказалось несложно, ждали недолго. Настрой был: надо так надо, тем более каких-то других нарушений речи Анна у дочери не замечала.

Комиссия состояла из шести человек. О должностях Анна не имела полного представления, но знала, что там должен быть логопед, психолог, дефектолог. Анну посадили в дальнюю часть кабинета, а дочь — перед столами специалистов. 

— Держались они немного высокомерно, — рассказывает Анна. — У дочери в тот момент выпал резец, а еще был небольшой насморк. На это никто не обратил внимания. Вопросы к ней были разные: сложить изображение из фрагментов, расположить картинки по порядку, составить по ним рассказ, посчитать в обратном порядке, произносить различные фразы. Ей влезли в рот, но возникло ощущение, что не заметили выпавшего зуба. Я не вмешивалась, чтобы профессионалы могли провести экспертную оценку. 

Дочь ответила на все вопросы, хотя робела. Анна видела, что девочке некомфортно. Тянулось все минут тридцать. Посовещавшись, сказали: «Ну интеллект вроде сохранный, а вот с остальным все сложнее». Заключение ошарашило — «тяжелые нарушения речи». 

— Да, она говорила достаточно тихо, немного мешал забитый нос и выпавший зуб. Но при этом понять ее всегда было можно не только тем, кто с ней общается регулярно.

Анна переслала заключение логопеду из детского сада, высказала свои соображения, а та в ответ объяснила, что документ никуда не идет и Анна не обязана его никому предоставлять. Анна и не предоставляла. Заключение ПМПК давало право на занятия с садовским логопедом, но дочь часто болела и практически не ходила в сад. В итоге перед школой Анна отправила ее к частному логопеду, которая за месяц занятий поставила «р» и подтвердила отсутствие проблем с остальными звуками. 

— В школу я заключение не отдавала, так как считаю его необъективным и не хочу, чтобы к дочери относились с предубеждением. Школа одна из лучших по городу, а это заключение ПМПК могло бы стать клеймом и не облегчить, а усложнить жизнь. 

Что делать с заключением ПМПК 

Направление на ПМПК носит рекомендательный характер, а обследование проводится только с письменного согласия родителей, уточняет Екатерина Марусина, педагог-психолог. Родитель имеет право отказаться проходить комиссию, не объясняя причин. Он также может проигнорировать решение комиссии и не сообщать о результатах в школу, детсад или поликлинику.

Например, для ребенка с задержкой психического развития обучение по рекомендованной программе означает больше времени на усвоение материала, дополнительные занятия по восполнению пробелов в знаниях, занятия с педагогом-психологом, учителем-логопедом, учителем-дефектологом.

— Если школьнику утверждают адаптированную программу, это становится настоящим спасением, потому что дает ребенку послабления, — говорит педагог начальных классов Людмила Суслина. — Например, если контрольная по математике рассчитана на 6 заданий, он может выполнить 4. И это будет засчитано как полноценная работа. Часто у детей с трудностями обучения возникают сложности с построением причинно-следственных связей. Они не всегда дочитывают многоступенчатые инструкции. По адаптированной программе ребенку дают отдельные контрольные, где каждый шаг задания расписан. Это помогает ученику почувствовать себя успешным. На этой основе мы с ним постепенно приходим к хорошим результатам. То есть ученик осваивает ту же школьную программу, что и остальные, просто другим путем, более комфортным для него.

Комиссия может рекомендовать прийти повторно на ПМПК, чтобы выявить динамику развития ребенка и скорректировать образовательный маршрут. Заключение ПМПК выдается на руки родителю. Он сам решает, что с ним делать.

Наталья Р. водила сына на комиссию, когда он был в детском саду. Невролог сказал, что ребенку нужны психолог и логопед. Чтобы получить их услуги бесплатно, и пришлось пройти ПМПК. Записались первый раз быстро, в городе было три офиса на выбор. Встреча была очная, говорили с ребенком трое специалистов в строго фиксированное время. Задавали вопросы, молча что-то записывали, ничего не комментировали и не объяснили. Заключение выдали через неделю.

Перед первым классом снова понадобилась ПМПК. И кроме логопеда и психолога ребенку, которому поставили «задержку речевого развития», назначили адаптированную образовательную программу 5.1. Несмотря на это, учитель, увидев плохие результаты в одной из четвертей, снова отправила сына Натальи на комиссию: намекала, что, может быть, ребенку нужна другая программа, а может, вообще другая школа. 

Комиссия длилась 10–15 минут. Задавали вопросы на логику, пространственное мышление, просили объяснить пословицы. Спросили, что значит «без труда не выловишь и рыбку из пруда», а сын Натальи ответил: «Ну, не выловишь ее и все». 

— Дети сейчас совсем другие, — говорит Наталья, — не все понимают эти старые формулировки. Сами специалисты на комиссиях выглядят уставшими, выгоревшими. Коридоры буквально забиты детьми с разными проблемами. У меня вообще сложилось стойкое ощущение, что учителям теперь эти диагнозы необходимы, чтобы снизить свою ответственность. Если ребенок плохо учится, у него же «проблема», он «не такой», школа может спокойно отчитаться: «Вот заключение, мы ни при чем». 

«У моего ребенка не может быть проблем!»

Есть родители, которые боятся стигматизации, веря, что ребенку установят диагноз или его поставят на «учет». Ирина Степанова — нейропсихолог и мама, чей ребенок прошел ПМПК и учился по адаптированной программе. Она убеждена, что пойти на комиссию — это действенный способ помочь своему ребенку.

Специалисты говорили Ирине о том, что у ее сына задержка психоречевого развития. Сама будучи нейропсихологом, она не готова была принять этот факт: «У моего ребенка не может быть проблем!» Она вспоминает:

— Мой сын — ребенок с высоким интеллектом, все схватывает на лету. Казалось бы, зачем ему особые условия? Но когда он пошел в школу, стало ясно, что он действительно не справляется с нагрузкой. Проблема была не в понимании, а в нейродинамике. Он быстро истощался, многие вещи не успевал. Ситуацию усугубило домашнее обучение во 2-м классе из-за операций на ногах. Учебные процессы сбились, и ему стало еще тяжелее. Он создавал впечатление слабого ученика.

Любые трудности ребенка Ирина как мама воспринимала на свой счет: «Если ребенок не справляется, значит, я плохая мать». По ее словам, ей нужна была внутренняя смелость, чтобы принять факт: у ребенка есть объективные трудности.

В итоге Ирина решилась отвести сына на ПМПК, надеясь, что это облегчит ему жизнь. В анамнезе у него был диагноз «задержка психического развития», это стало медицинским основанием. На комиссии сын показал низкие результаты. Ему дали адаптированную программу (7.1), благодаря которой он стал получать немного больше времени на задания. С ним дополнительно занимались логопед и психолог. 

— Главное, что требования учителей к нему стали мягче, а это именно то, что ему было необходимо, — продолжает нейропсихолог.

Перед пятым классом она предложила сыну вновь пройти ПМПК, чтобы продлить программу, но сын отказался: «Я не пойду. Позволь мне учиться на общих основаниях». Ирина приняла его решение, хотя учителя в голос говорили, что ему тяжело, ребенок «с боем» переходил из класса в класс, его хотели оставить на второй год. В шестом классе он попытался пройти комиссию снова, но показал там хорошие результаты, а свежих медицинских оснований у него не было. К седьмому классу он «выровнялся», стал учиться на четыре и пять. 

— Идти на комиссию нужно как можно раньше, — считает нейропсихолог Степанова, — я говорю это как специалист и как родитель. Если упустить время, к пятому классу ребенок может скатиться на двойки, а на комиссии ему скажут: «Медицинских оснований нет». Почему? Потому что для заключения нужны направления от врачей: невролога, лора, окулиста, терапевта, психиатра. Без этого формального основания для помощи у ребенка может не оказаться. И тогда в девятом классе он рискует выйти со справкой вместо аттестата.

Сама нейропсихолог отправляет на ПМПК далеко не каждого пациента. 

— В основном, это дети с очевидными сложностями: с категорией умственной отсталости, ЗПР, дети со слабой нейродинамикой — те самые «медлительные», которые физически не успевают за общим темпом. Сюда же относятся дети с СДВГ, у которых снижена произвольность, они не могут сосредоточиться. По моей практике, это примерно один ребенок из десяти. То есть это не массовая, а точечная помощь тем, кому она действительно жизненно необходима.

Если у ребенка было заключение в саду, ему следует пройти комиссию и для школы, уверена педагог начальных классов Людмила Суслина. 

— К школьному возрасту не все нарушения, особенно тяжелые нарушения речи, могут быть скорректированы. И тогда у детей начинаются ошибки на письме, в чтении, что может быть признаком дисграфии и дислексии. Следом возникают трудности с математикой. Логические задания таким детям даются тяжело, а благодаря ПМПК ребенок получит в школе всестороннюю помощь (логопеда, дефектолога, психолога). 

Внимание учителя всегда привлекают дети, которые сталкиваются с системными трудностями, продолжает Людмила Суслина. Объективным показателем становится академическая задолженность, то есть средний балл ниже 2.6. 

— Если у ребенка за четверть две-три такие задолженности, мы через администрацию направляем его на ПМПК. Оценки в данном случае и есть показатель того, что ребенок не может усвоить программу на 100% и ему нужны особые условия, чтобы почувствовать себя успешным.

Бывает, родители затягивают прохождение ПМПК и приносят заключение в середине учебного года, отмечает Людмила Суслина. Но расписание специалистов обычно уже составлено в первые недели учебы. 

— В этом случае ребенок тоже не получает помощи. Если же родители проявляют настойчивость, требуют то, что положено их ребенку, администрация будет обязана найти возможность предоставить специализированную помощь.

Школа готовит подробную характеристику, в которую входят заключения логопеда, психолога, классного руководителя, копии контрольных работ. 

— Мы должны доказать, что ребенок действительно не справляется с материалом, а комиссия — вживую увидеть его ошибки. С прошлого года в Москве комиссию можно пройти онлайн, из дома, и получить готовое заключение в течение недели, — заключает Людмила Суслина.

«Мы решили — сын в таких условиях учиться не будет»

— Детей, которые нуждаются в помощи, становится объективно больше. Естественно, усовершенствовались методы диагностики. Но если брать логопедические проблемы, то 80% дошкольников имеют те или иные нарушения речи — от минимальных до серьезных, — говорит Анна Соколова, учитель-дефектолог и учитель-логопед.

С одной стороны, помощь нужна здесь и сейчас. Однако качественная профессиональная помощь сегодня — это дорого, рассуждает Анна Соколова.

— Если не рассчитывать на государство, стоит задать себе вопрос: готов ли я тратить десятки, а то и сотни тысяч рублей в месяц на специалистов? Государственная же помощь упирается в ПМПК. Правда, комиссия видит ребенка лишь в один конкретный момент. А в работе он может быть совсем другим. Но даже с заключением ПМПК школа часто не может предоставить специалистов в нужном объеме. Их либо нет в штате, либо на всех желающих не хватает.

В школе у сына Натальи Р. за три года сменилось четыре логопеда. Занятия длятся по 15 минут, но, как считает Наталья, результата не приносят. 

— Сын выходит от логопеда и рассказывает мне: «Сделал два задания, меня отпустили». Толку от этого ноль. Мы пришли в первый класс с проблемами из сада, где они не решились. И на третий год занятий с логопедом в школе я не вижу никаких улучшений. Комиссия рекомендовала моему сыну тьютора, но в школе такого специалиста нет. Услугу предоставляют только детям с инвалидностью. Психологи тоже постоянно увольняются. 

В итоге заключение выдали, но что с ним делать, непонятно. Индивидуальную программу, которую обязаны были разработать для ребенка, с Натальей не обсуждали. Единственное, чего она добилась, это чтобы сына не сажали за последнюю парту, и то по справке от невролога.

Татьяна А. тоже отнесла заключение ПМПК в школу: сыну были рекомендованы психолог, дефектолог, логопед. Но по факту логопед проводил занятия с ее сыном два раза в неделю по 30 минут. Ни психолога, ни дефектолога не было, потому что «школа перегружена, а детей с ОВЗ много». После первой четверти первого класса Татьяна забрала сына на семейное обучение, в том числе из-за буллинга, перегруженности класса и педагога. 

— Мы с мужем решили, что ребенок в таких условиях учиться не будет. Мы были готовы к его сложностям, но не к тому, что проблемы будут еще и от учителя, и от школьной системы в целом.

Фото: freepik.com