Большой ребенок
Когда мне приносят вкусные сладости, я не даю их взрослым. Взрослых я угощаю лукумом. Когда мне приносят хорошие сладости, я берегу их для детей Афониады. И здесь, в монастыре, я тоже посадил вчера карамельки и шоколадки, а сегодня они уже расцвели!
Вы заметили? Ну а почему нет: погода солнечная, земля хорошая, вскопали вы ее хорошо, поэтому шоколадки и расцвели так быстро! Вот увидите, какой я вам устрою цветник! Нам уже не надо будет покупать детям конфеты и шоколадки. А что вы думаете? Будем снимать свой собственный урожай!
Старец Паисий Святогорец
— Геронда, паломники увидели, как из грядки торчат конфеты и шоколадки, и удивились. «Наверное, это сделал кто-то из детей», — сказали они.
— Что же ты не сказала им, что это сделал один большой ребенок?
Тебе какое дело
Когда диавол говорит тебе: «Ты грешница», отвечай ему: «Ну а тебе-то какое до этого дело?»
Сердце или разум
— А у меня, геронда, нет сердца…
— Есть у тебя сердце! Но как только твое сердце хочет что-нибудь сделать, твой рассудок зажимает ему рот. Постарайся приобрести сердечно здравый смысл, приобрести веру, любовь.
— А как я могу этого достичь?
— Чтобы потерять рассудок, начни вот с чего: босиком пройди по Салоникам маршем протеста! Пусть люди скажут, что ты свихнулась! Ты, милая, всё хочешь рассчитать с математической точностью. Ты что — астроном? Чтобы ты смогла трудиться над собой, прекрати мыслить рационально.
День артишока
Люди потихоньку идут к тому, чтобы ни от праздников, ни от Предания ничего не осталось. Видишь как: для того чтобы забылись святые, изменяют даже христианские имена. Василику превращают в Вику. Из Зои делают Зозо, а получается-то ведь не одно животное, а целых два!
Придумали праздник матери, 1 Мая, 1 Апреля… Скоро скажут: «Сегодня День артишока, завтра — праздник кипариса, послезавтра — память изобретателя атомной бомбы или того, кто придумал футбол…»
Но, несмотря ни на что, Бог нас не оставляет.
Самое надежное топливо
Однажды я спросил пришедшего ко мне в каливу американца:
«Чего вы достигли, будучи столь великим народом?» — «Мы, — отвечает он, — слетали на Луну». — «А она, — спрашиваю, — далеко?» — «Ну, скажем, полмиллиона километров», — отвечает он.
«И сколько же, — говорю, — вы потратили миллионов, чтобы на нее слетать?» — «С 1950 года и до сего дня мы потратили на это так много, что утекли целые реки долларов», — отвечает американец.
«А что же до Бога-то, — спрашиваю, — не долетели? Бог далеко или нет?» — «Бог, — говорит, — очень далеко!» — «Ну, вот видишь, — отвечаю, — а мы долетаем до Него на одном сухаре!..»
Ворожба с молитвой
Расскажу тебе один случай, чтобы ты поняла, что может наделать «левый» помысл.
Как-то раз ко мне в каливу пришел один монах и сказал: «Старец Харалампий — колдун. Я сам видел, как он ворожил». — «Что же ты говоришь, глаза твои бесстыжие! — отчитал я его. — И не стыдно тебе такое нести!» — «Да! Да! — настаивал он. — Я сам видел, как однажды ночью при луне старец мычал „м-м-ме… м-м-ме…“ — и при этом лил в кусты какую-то жидкость из большой оплетенной бутыли!»
Ну что ж, выбираю я свободный день и иду в каливу старца Харалампия.
«Ну, — спрашиваю, — отче Харалампие, как твои дела? Как житье-бытье? Чем занимаешься? Тут один увидел, как ты что-то лил в кусты из большой бутыли, да еще и мычал: „М-м-ме!..“» — «Там в зарослях, — показал мне старец, — растут несколько лилий, вот я и поливал их. Напевая „Радуйся, Невесто Неневестная!“, я выливал немного водички на один цветок, потом опять пел: „Радуйся, Невесто Неневестная!“ — и выливал немного воды на другой… Потом наполнял бутыль, возвращался к цветам и снова их поливал…»
Видишь как! А другой увидел все это и принял старца за колдуна!..
Тревожные вещи
Как-то раз ко мне пришел один знакомый и сказал: «Геронда, такой-то человек дал мне эти вещи, чтобы я передал их вам. И еще он просил помолиться, чтобы от него ушла душевная тревога». — «Чтобы от него ушла, а ко мне пришла? — сказал я в ответ. — Лучше забирай-ка ты эти вещи и уходи. Я уже старик: ходить по людям и разносить им подарки мне не по силам».
О маяках и фонарях
Недавно ко мне в каливу зашли два католика-архитектора из Рима. Что такое православие, они не понимали, но настроены были по-доброму. «Почему, — спросили они меня, — монахи сидят здесь? Почему они не идут в мир на общественное служение?»
«А разве, — ответил я, — маяки не должны стоять на скалах? Что, прикажете им переехать в города и подключиться к работе уличных фонарей? У маяков свое служение, у фонарей — свое».
Впервые слышим
После последнего пожара на Святой Горе туда приехало несколько высоких чиновников из ЕС посмотреть, в чем есть нужда, и выделить помощь.
Были они и у меня в каливе. Во время беседы я сказал им следующее: «Мы пришли сюда давать, а не брать». — «Такое мы слышим впервые», — признались они и тут же записали услышанное в блокнотик.
Монастырский супермаркет
Один мой знакомый посетил некую обитель, а потом рассказывал: «Да там настоящее ателье! А матушка игуменья что за диво! Торгуй она пуговицами в Монастираки в Афинах, так вот была бы на своем месте! Уж такая у ней в этих делах хватка!»
То есть монастырь — это ателье. Потом он превращается в фабрику, потом в супермаркет, а потом в ярмарку!
Если Богу угодно
Всегда, что бы вы ни собирались сделать, говорите «если Богу угодно», чтобы с вами не произошло то, что случилось с одним самоуверенным человеком.
Он собирался пойти поработать в винограднике и сказал своей жене: «Завтра рано утром я пойду в виноградник». — «Если Богу угодно, пойдешь», — сказала ему она. «Угодно Богу или не угодно, — ответил он, — а я пойду».
Наутро, еще затемно, он вышел из дома, но по дороге хлынул такой ливень, что ему пришлось вернуться. Еще не рассвело. Он постучал в дверь. «Кто там?» — спросила жена. «Если Богу угодно, — ответил он, — то это я, твой муж!»