Ищем
Истории детей, потерявших шансы на усыновление в американские семьи, обычно одинаковы: родители нашлись, преодолевая строгости отечественной сиротской системы, начали оформлять документы, но до закона не успели. Поэтому, читая письмо Памелы Романо, я долго не могла понять, о чём речь. Пока не позвонила эксперту, которая подтвердила: иногда порядок бывал другим.

Из письма Памелы Романо:

«Впервые мы с мужем Марком задумались об усыновлении более двадцати лет назад, поскольку врачи сказали, что своих детей у нас никогда не будет. С тех пор мы изучили возможности внутриамериканского и международного усыновления, успели побывать фостерной семьёй, а также благополучно родили трёх дочек, которым сейчас шестнадцать, тринадцать и двенадцать лет соответственно.

Однако в последние годы наше желание принять в семью ещё сирот возобновилось, во многом благодаря знакомым, в семьях которых растут дети из Эфиопии, Китая и Украины.

В 2010 году судьба столкнула нас с христианским агентством «Новые горизонты для детей» (“New horizons for children”), и к нам в семью приехала погостить шестнадцатилетняя Катя с Украины. К сожалению, впоследствии выяснилось, что удочерить девочку невозможно. Тем не менее, мы до сих пор считаем Катю частью нашей семьи, поддерживаем с ней отношения и иногда помогаем – советами и материально».

«New horizons for children» – христианская некоммерческая организация. Штаб-квартира – Акворт, Джорджия, США. Специализируется на устройстве сирот (как внутри Америки, так и иностранцев).

В начале 2000-х годов в течение семи лет силами организации дважды в год в США приезжали группы детей из России и Украины. Цель поездок была сформулирована организацией как «расширение кругозора ребёнка и приобретение им опыта проживания в семье».

Всего благодаря этой программе в Соединённых Штатах побывало более двухсот детей. 65% из них были впоследствии усыновлены принимавшими семьями.

Итак, это кажется невероятным, но когда-то обитатели российских детдомов, ныне охраняемые «системой» столь строго, что даже будущие родители общаются с ними в присутствии персонала, имели возможность выехать в разные страны и провести в гостях до нескольких недель.

Разумеется, принимавшие их семьи тщательно отбирались, проверялись и даже проходили специальное медицинское обследование. Но, всё-таки, сирота-детдомовец потом несколько недель жил совсем как обычные дети – ходил гулять, общался с другими детьми и гостями, ел со всеми за общим столом…

Ситуацию комментирует специалист по усыновлению Алёна Синкевич:

– Да, поездки российских детей-сирот за границу действительно практиковались в конце 1990-х – начале 2000-х. Я не могу сказать точно, когда их начали устраивать. Сама я организовывала такие поездки в США дважды, по линии одного из агентств по усыновлению. Это были приблизительно 2002–2003 годы. Устраивались они и раньше, и ещё пару лет после этого, но потом как-то прекратились.

Официальной целью таких путешествий был отдых и расширение кругозора детей. Обычно поездка длилась от десяти до двадцати дней.

Не могу сказать точно, понимали ли с самого начала организаторы подобных групп, что семьи, у которых гостят дети, начнут охотнее их усыновлять. Возможно, это оказалось случайным и неожидаемым последствием. Так или иначе, но вывоз детей на отдых за границу приводил к тому, что многих из них хотели потом их усыновить.

Опыт в разных странах тогда был немного разный. Например, в Швеции детей принимали ежегодно на протяжении многих лет и усыновляли в редких случаях, иногда в самом конце, когда ребенку должно было исполняться шестнадцать. В шведских законах существовали какие-то ограничения, и семья понимала: если они сейчас не возьмут своего подопечного, приехать он больше не сможет.

Когда стало понятно, что благодаря таким поездкам сироты имеют шанс попасть в семью, в них, конечно, старались отправлять таких детей, которые теоретически могли быть усыновлены.

Например, бывало трудно устроить сирот, у которых есть братья или сёстры. В таком случае в поездку пытались взять старшего ребенка, чтобы родители увидели самого трудного с возрастной и адаптационной точки зрения. А принять младших им было уже значительно легче.

Вообще, на мой взгляд, эта практика была очень правильной. Потому что, основываясь только на фотографии, страшно сказать: «Я приму этого ребенка, и он будет членом моей семьи». Точно так же ребенку страшно сказать: «Да, я согласен стать ребенком этих совершенно незнакомых мне людей и жить в их доме». А когда дети ездили на каникулы, то видели, что едут к хорошим людям, что они готовы жить с этими мамой и папой, в этом доме и в этой местности.

Так же и родители, как бы примеряли ребенка к условиям своей жизни. И над ними не висела мысль об окончательности решения, при которой человек обычно начинает паниковать. И процент усыновлений после таких поездок был очень высок.

Это отчасти напоминает ту форму, которая сейчас есть в России, и называется «гостевая опека».

Из письма Памелы Романо:

«В то же время, когда Катя жила у нас, в семье наших соседей гостил четырёхлетний Богдан из Санкт-Петербурга. Однако их семья тогда не решилась усыновить его.

Группа, в которой приехал Богдан, была последней, попавшей из России в США. Практически в день, когда они вылетели, Россия закрыла программу. Но мальчик провёл в семье пять чудесных недель и встретил Рождество.

К сожалению, поскольку гостил он у соседей, а мы тогда занимались судьбой Кати, наших совместных фото того времени не сохранилось. Но позже я почувствовала себя ответственной за его судьбу и старалась рассказать об этом мальчике как можно большему числу людей.

Когда же выяснилось, что Катя не будет жить вместе с нами, мы внезапно поняли: для Богдана не надо искать семью, потому что мы и есть его семья».

Из статей, которые появились позже в американских газетах, можно понять, что повлияло на решение соседей Романо. Журналисты пишут: «Одна нога маленького мальчика была короче другой, и, по-видимому, он нуждался в операции. Но, тем не менее, воспитатели сочли, что он может отправиться в долгий перелёт».

Возможно, американская семья тогда просто трезво взвесила свои силы, посчитав, что не сможет заботиться об «особом» ребёнке. Как реально обстоят дела со здоровьем Богдана сейчас, я не знаю, а российская «система» мне не скажет.

Когда же Романо сами начали оформлять документы на сироту, их ждал ещё один «сюрприз».

Из письма Памелы Романо:

«Мы собрали сотни бумаг и посвятили этому немало часов, когда внезапно узнали: у Богдана есть родной брат Юра, на пятнадцать месяцев младше. И у Юры синдром Дауна.

Тогда нам предложили на выбор два выхода. Поскольку оба мальчика больны и нуждаются в особом уходе, можно было написать заявление об их разделении. [1] Или же собрать ещё один пакет документов и усыновить сразу обоих братьев. У нас не было и мысли о том, чтобы нарушить закон и разрушить семью, поэтому мы выбрали второе.

Все формальности были, наконец, улажены в ноябре 2012 года. Мы приехали в Санкт-Петербург и видели обоих мальчиков. Мы уже считали их сыновьями, а они называли нас «папа» и «мама»…»

А дальше вступил в силу пресловутый закон, и тридцать три ребёнка из Санкт-Петербурга оказались в «подвешенном» состоянии. Согласие усыновить их было уже подписано американскими семьями, но суды, которые приняли бы окончательное решение о передаче детей американцам, не могли состояться из-за закона. В прессе тогда замелькало название «вечные сироты».

Со временем, благодаря усилиям питерского омбудсмена, возможность обрести семью была этим сиротам возвращена, и сведения о них вернули в федеральную базу. Но это значит, что марафон по поиску родителей начался для них сначала.

И теперь, три года спустя, там, по ту сторону океана, Памела Романо, которая не имеет на двоих питерских мальчишек никаких прав и может узнать о них только из редких публикаций в российской прессе, пишет возмущённое письмо:

«Я очень беспокоюсь о том, что Юру, похоже, перевели в другой детский дом. Поверьте, этому мальчику не место в психушке!»

Получить сведения о том, где именно находятся оба ребёнка, законными способами я не могу. А потому нам с экспертом остаётся только гадать.

Комментарий Алёны Синкевич:

– Когда у старшего ребенка наступает предусмотренный по закону возраст, он должен быть переведен в учреждение следующей формации. Тогда обычно братьев на время разлучают, но младший через какое-то время идёт в то же учреждение. Но на практике я сталкивалась со случаями, когда братьев, по возможности, не разлучают, а просто пытаются придержать старшего, чтобы потом отправить их вместе.

В данном случае, на мой взгляд, возможны несколько вариантов: оба брата могли оказаться в ДДИ [2], либо один оказаться в ДДИ, а другой — в детском доме, также оба они могли быть в детском доме.

Все зависит от того, насколько медико-педагогическая комиссия, которая будет решать их судьбу, с уважением отнесется к тому, что они — кровные родственники и им лучше находиться вместе. На практике это нередко зависит и от того, какое именно учреждение в нужный момент готово принять двоих детей сразу, и было ли такое место.

Пункт закона о неразделении родственников действовать должен, но он не всегда соблюдается. Особенно если, как в данном случае, у обоих братьев есть систематические заболевания, и они – разные. Ведь в законе есть такая неясная формулировка, которая называется «действовать в интересах детей». Это расплывчатая штука, потому что интересы детей каждый человек понимает по-своему.

Где и как на самом деле живут сейчас Богдан и Юра, по российским законам, может узнать только человек, который решится принять их в свою семью и выполнит ещё очень много предусмотренных законом условий. И, учитывая всё, что мы знаем о братьях, такое решение не будет лёгким.

Но только тогда это долгое путешествие в семью, наконец, завершится.

Страницы мальчиков в федеральной базе данных по усыновлению:


[1] Согласно существующему российскому закону, родные братья и сёстры усыновляются в одну семью, кроме случаев, когда раздельное усыновление производится в интересах ребёнка.

[2] ДДИ – детский дом-интернат – специальное учреждение для детей-инвалидов. На практике чаще всего специализируется на детях с умственной отсталостью.

К сожалению, шансов научиться нормально жить в обществе у «даунёнка», попавшего в дом-интернат, в среднем меньше, чем у такого, кто остался жить в обычном детдоме и общается со здоровыми детьми.

Большая часть выпускников ДДИ оканчивают свои дни в психоневрологических интернатах.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.