В 2005 г. в журнале “Альфа и Омега” была опубликована наша статья, посвященная Шестодневу1 и рассматривающая 1-ю главу книги Бытия как в самом широком контексте ветхозаветных текстов, так и в перспективе новозаветного повествования. Однако за пределами нашего рассмотрения осталось еще несколько важных тем, которые никак невозможно обойти молчанием, говоря о сотворении мира. В первую очередь это сам глагол бара ‘сотворил’. Даже в учебнике по закону Божиему можно прочитать, что этот глагол следует отличать от других глаголов, указывающих на творческую или созидательную деятельность (евр. аса ‘сделал’, яцар ‘произвел’ и др.). И действительно, глагол бара, который в Ветхом Завете встречается более сорока раз, никогда не указывает на действие, совершаемое человеком, но всегда относится только к Богу. То есть всякий раз, когда сказуемое выражено глаголом бара, в качестве подлежащего будет выступать либо слово Бог, либо Господь.
Принято считать, что библейское богословие не достигает терминологической строгости. И мы сами в нашей статье, посвященной Шестодневу, постоянно отмечали многозначность и смысловую вариативность библейской лексики. На этом фоне не может не вызывать удивление то устойчивое употребление глагола бара, которое обнаруживается в разных книгах, принадлежащих различным библейским авторам. Эта особенность послужила поводом для богословского осмысления глагола бара как указывающего на исключительное и только Богу свойственное творение из ничего.
В Шестодневе (Быт 1) глагол бара появляется трижды и всякий раз, когда речь идет о творении чего-то принципиально нового, того, что не может быть выведено из предшествующего, но требует специального творческого импульса: во-первых, в первый день, когда говорится о творении материального мира: в начале сотворил Бог небо и землю (Быт 1:1); во-вторых, в пятый день, когда появляются на свет первые живые существа: и сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся (Быт 1:21) и, наконец, в шестой, когда сообщается о творении человека: и сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их (Быт 1:27) — в этом месте глагол бара повторяется целых три раза, чем опять же подчеркивается совершенно особое место человека в ряду прочих творений (о символическом языке чисел и особом значении числовых отношений см. упомянутую статью).
Итак, в каждом случае глагол бара фиксирует новый иерархический уровень, новую стадию творения. В этой перспективе очень выразительным представляется появление этого глагола в 50 псалме: сердце чисто созижди (евр. бара) во мне, Боже. Что значит “чистое сердце”, разъясняется в параллельном полустихе: дух прав обнови во утробе моей. Итак, чистое сердце — это правый, непоколебимый Дух Божий, который Давид просит сотворить (бара) в нем. Здесь появление глагола бара, указывающего на творение из ничего, оправдано по крайней мере с двух позиций. Во-первых, психологически: Давид согрешил (по преданию, этот псалом был написан после того, как пророк Нафан обличил его за то, что он взял в жены Вирсавию, отправив на смерть ее мужа Урию), у него нет никаких заслуг, он лишен всякого дерзновения, все его упование лишь на милость и бесконечную благость Божию, и он просит, чтобы Господь даром, “из ничего” восстановил в нем силу Своего Духа. С другой стороны, глагол бара указывает на то, что чистота сердца, то есть благодать Духа, не выводима из природы человека, это новая ступень в иерархии бытия — святость, соединяющая творение и Творца. Таким образом, глаголом бара отмечаются четыре уровня бытия: мир неживой природы, который творится в течение четырех дней (1, 2, 3, 4); мир живых существ, на создание которого уходит два дня (5, 6); человек, сотворенный за один день (6); и в завершение — святость, которая приобщает к вневременному. И снова наше внимание обращает на себя строгий порядок и гармония чисел, на сей раз в виде убывающей прогрессии.
Следует делать различие между богословской интерпретацией глагола бара и его этимологией. Этимологически в глаголе бара объединяется целый спектр значений. Во-первых, он сближается с еврейским глаголом барар ‘выделять, вычленять, отделять’. Бог творит, то есть вычленяет мир из небытия, и затем вся картина творения (по крайней мере, мира физического) представляется как последовательное разделение и отделение одного от другого: в первый день — света от тьмы, во второй — вод нижних от верхних, в третий день воды нижние разделяются на моря, наконец, в день четвертый появлением светил временной континуум членится на дни, годы и сроки. Творение каждого дня заканчивается словами “и был вечер, и было утро…”, но слово вечер, по-еврейски эрэв, происходит от глагола арав ‘смешивать’, а утро, еврейское бокэр, — от глагола бакар ‘различать, распознавать’. Таким образом, если наше ухо достаточно чутко к подобного рода наблюдениям, то и здесь (то есть в завершении каждого дня) мы можем расслышать указание на преодоление смешения и нерасчлененности. Глагол хивдил ‘отделил’ входит в число наиболее частотных слов Шестоднева и встречается в нем 5 раз. Разделение — это первое, что отмечает Иисус сын Сирахов, говоря о творении:
И от сотворения их (то есть начальных дел Божиих) Он разделил части их (Сир 16:26).
Далее однокоренной с глаголом бара глагол хиври (каузативная форма от того же корня) имеет значение ‘кормить, питать’ (см. 1 Цар 2:29), а прилагательное бари ‘быть тучным, упитанным, здоровым’. Господь не только вычленяет, выводит мир из небытия и приводит его в бытие, но и питает его, то есть не оставляет его Своим благим Промыслом. Сразу по сотворении живых существ и человека Бог дает указания относительно пищи.
И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; — вам сие будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду, пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу (Быт 1:29).
Все эти предписания помещены непосредственно в Шестоднев, то есть составляют неотъемлемую часть повествования о творении. Образ Бога, заботящегося о пропитании Своих творений, постоянно обнаруживается на страницах Библии.
Очи всех уповают на Тебя,
И Ты даешь им пищу их в свое время;
Открываешь руку Твою
И насыщаешь все живущее по благоволению
(Пс 144:15–16).
Он приготовляет ворону корм его (Иов 38:41), и не оставляет даже птенцов:
Он <…> дает скоту пищу его
И птенцам ворона, взывающим к Нему (Пс 146:8–9).
В наиболее общем виде этот аспект творения представлен в уже известном нам креационистском фрагменте книги Иисуса сына Сирахова:
Навек устроил Он дела Свои,
И начала их — в роды их.
Они не алчут, не утомляются
И не прекращают своих действий (Сир 16:27).
Наконец, глагол бара родственен со словом брит ‘завет, союз’ (дословно ‘сечево’, “заключить завет” по-еврейски карат брит дословно ‘рассечь сечево’). Завет — союз Бога и человека — стоит в центре творения. Бог — Творец, и Он же Бог верный, Который хранит завет (Втор 7:9). Всякий раз, когда заключается или обновляется Завет, обновляется все творение, что с очевидностью раскрывается в актуализации отмеченных смыслов глагола бара. Какие события, сопровождавшие Синайский завет, наиболее глубоко врезались в память древних евреев? Первое — то, что Бог разделил воды Чермного моря, отделив сыновей Израиля от египтян, и второе — то, что Бог питал народ Свой в пустыне. В Новом Завете все эти библейские образы — ветхозаветные черточки и йоты — находят свое предельное и окончательное исполнение: во Христе человек именуется новою тварью (2 Кор 5:17; Гал 6:15), Господь изымает его из власти смерти и питает Своей Собственной плотью и кровью.
* * *
Есть еще один важный момент, связанный с глаголом бара или, точнее, с выражением бе-решит бара ‘в начале сотворил’. По-еврейски существительное решит ‘начало’ стоит в форме, называемой “статус конструктус”, и требует, чтобы сразу за ним следовало другое (определяющее его) существительное. Вместо этого сразу за словом бе-решит ‘в начале’ следует глагол бара ‘сотворил’. Такое грубое нарушение грамматической нормы, и причем в самом начале Писания, не может остаться без внимания и приводит в естественное недоумение еврейского комментатора Раши (аббревиатура — рабби Шломо бен Ицхак), который первый истолковал весь свод ветхозаветных книг. Рассмотрев все места, где употребляется слово решит, он отмечает, что “в Писании оно встречается только в сочетании с последующим существительным”, поэтому он предлагает вместо глагола бара ‘сотворил’ читать существительное бро ‘сотворение’: “а если желаешь дать прямое толкование, толкуй так: в начале сотворения неба и земли, когда земля была безвидна и пуста и тьма <…> сказал Бог: да будет свет…”. С позиции богословия подобное грамматическое рассогласование первых слов Библии может указывать на то, что излагаемое событие, то есть начало творения, превосходя человеческое разумение, выходит за рамки человеческой логики. НАЧАЛО — это чудо, и начать говорить о нем возможно лишь сломав естественные и привычные законы языка. Но возможна и другая интерпретация: форма “статус конструктус” слова берешит предполагает наличие имени, но имя отсутствует, оно не названо, есть только намек на имя, но само имя сокрыто, хотя и предполагается. Попытки приблизиться к этому имени мы можем наблюдать уже в позднем иудаизме, например, таргум Иерушальми (обычно обозначаемый в научных трудах как фрагментарный таргум) первые слова книги Бытия передает как “в начале премудростью сотворил Бог”, но, конечно, со всей откровенностью это имя раскрывается в прологе Евангелия от Иоанна: “В начале было Слово…”. Бог-Слово, сокрытый для Ветхого Завета, является в Новом во всей возможной Своей полноте изреченности.
По свидетельству блаженного Иеронима, в раннехристианской экзегетике существовала достаточно устойчивая традиция видеть в первых словах Писания указание на Сына. В “Еврейских вопросах на книгу Бытия”, комментируя В начале сотворил Бог небо и землю, блаженный Иероним замечает следующее: «многие считают (как, например, написано в споре между Иасоном и Паписком, как рассуждает Тертуллиан в книге против Праксея, а также как утверждает Иларий в объяснении какого-то псалма), что в еврейском тексте стоит: “В Сыне сотворил Бог небо и землю”. Это вымысел, в чем удостоверяет суть самого предмета. Ведь и Семьдесят Толковников, и Симмах, и Феодотион перевели в начале. И в еврейском тексте написано bresith (что Акила перевел “во главе”), а не baben, чему соответствует “в сыне”. Поэтому данное выражение может быть принято как относящееся ко Христу скорее по смыслу, нежели в соответствии с буквальным переводом. Дважды дается удостоверение в том, что Христос — Творец неба и земли: как в самом начале книги Бытия, которая является главой всех книг, так и в начале Евангелия от Иоанна». И хотя сам блаженный Иероним допускает, что первые строки Писания могут относиться ко Христу лишь в порядке общего смысла, все же остается вопрос: почему “многие считали”, что в еврейском тексте имеется указание на Сына. Нам представляется, что подобного рода экзегеза могла сложиться в арамеоязычных кругах (у христиан из евреев или сирийцев), которые не могли пройти мимо того, что еврейский глагол бара, так же как и три первых буквы слова в-начале, то есть самого первого слова всего Писания, по-арамейски имеют значение ‘сын’.
Итак, суммируя обе наши публикации, посвященные теме творения, можно сказать, что уже в 1-й главе книги Бытия намечены основные темы и богословские понятия, которые с предельной полнотой раскрываются в Новом Завете. Нельзя забывать, что Шестоднев, который в последнее время очень часто комментируется с позиции естественных наук, является в первую очередь текстом богословским, а его богословие, коль скоро мир не только сотворен Богом, но и устремлен к предельному совершенству, можно охарактеризовать как христоцентричное. Все те смысловые линии, которые мы пытались проследить, и которые, сплетаясь, образуют повествование Шестоднева, устремлены ко Христу. Именно в Том, Кто является не только совершенным Богом, но и совершенным Человеком, все сотворенное находит свое предельное воплощение. Мы видели, что повествование о творении разворачивается от безвидности к видимому миру и далее к человеку, который являет собой образ Божий; но во Христе в мире является Тот, Кто вправе сказать видевший Меня видел Отца Моего Небесного. От пустоты мир приходит в состояние наполнения: появляются небо, земля, моря, растительность, светила, животные, — порядок и красота мироздания свидетельствуют о своем Творце; следующий шаг к совершенству — богоподобный человек, и наконец в мире является Христос, Который говорит: Я и Отец — одно (Ин 10:30). Мир творится из тьмы к свету и истинный Свет, Свет всему миру, озаряет мир с приходом Христа (Ин 8:12). Мир творится от немоты к слову, и во Христе является истинное, превечное Слово Бога-Отца. Мы говорили о том, что библейский контекст позволяет рассматривать богоподобие человека в аспекте власти, но совершенная власть предоставлена опять же Христу: Дана Мне всякая власть на небе и на земле (Мф 28:18), Ты дал Ему власть над всякою плотью (Ин 17:2). Он — от начала Сущий (Ин 8:25) — венчает Собой все творение. Он — Христос, Господь Вседержитель, Альфа и Омега, начало и конец всего (см. Откр 1:8).
1Протоиерей Леонид Грилихес. Шестоднев в контексте Священного Писания // Альфа и Омега. 2005. № 2(43).
